Эдриенн Вудс - Огненный Удар

Он покраснел.

— Ненавижу эту глупую инсталляцию. Я потратил часы, чтобы они правильно сняли мерки, но все равно вышло паршиво.

Я прыснула со смеху.

— Ну и куда мы направляемся?

— Я же говорил тебе, что это сюрприз, к тому же не туда, куда я планировал, но это все равно нужно сделать.

Он завел хаммер, и музыка заорала из динамиков.

— Я хочу включить тебе кое-что, — сказал он, достал диск и засунул его в плейер. Песня была зажигательна, и я стала кивать в такт на своём сидении. Стихи оказались со смыслом, и я растворилась в них, пока слушала вокалиста, поющего о девушке, которую он ещё не нашел. Певец казался потерянным.

Люциан улыбался и краем глаза поглядывал на меня каждые пять секунд.

— Что? — спросила я, испугавшись, что у меня что-то застряло в волосах или, что ещё хуже, в зубах.

— Ты знаешь, кто это?

— Кто? Парень, который поет?

Он кивнул.

Я прослушала снова.

— Нет. А должна?

Огромная ухмылка расползлась по его лицу.

— Ну же, Елена, угадай.

Я захихикала.

— Это ты?

Он заразительно рассмеялся.

— Черт, нет. Я не умею петь.

— Тогда кто? Я знаю, что раньше никогда не слышала этот голос.

— Это Блейк.

У меня отвисла челюсть.

— Иди ты! Правда?

— У него есть все данные, чтобы преуспеть в этом, но Совет не даёт ему разрешения, потому что он Рубикон. Но это не помешало ему дать пару концертов.

— Ух ты. Ты думаешь, он написал эту песню для Табиты?

Люциан усмехнулся, но такой усмешки раньше у него я не видела.

— Что?

— Елена, Блейку Табита нужна только для одного.

— Это так низко, — скривилась я в отвращении.

Он улыбнулся снова, и на этот раз я заметила за этой улыбкой грусть.

— Тебе просто нужно понять, что Блейк заботится только о себе, ни о ком больше.

— Тогда для кого он это написал?

Люциан пожал плечами.

— Он записал это около года назад.

Парень наморщил лоб.

— Тебе, правда, его не хватает, да?

Он дёрнул носом, не отвечая, и посмотрел на дорогу.

— Ну, а какую песню включают, когда ты идёшь на большого, могущественного Рубикона? — мне нужно было сменить тему. Огромная улыбка расползлась по его лицу, и засияли глаза. Он с удовольствием достал другой диск.

— Блейк как-то отметил, что эта песня пугает его до чёртиков.

Плейер проглотил диск, и улыбка Люциана стала ещё шире.

У меня глаза на лоб полезли, когда заиграла песня.

— Ты знаешь ACDC?

— Елена, все знают ACDC, — ответил он, закатив глаза.

Я откинулась на сидении и закрыла глаза, пытаясь представить, как выглядит Люциан, когда его объявляют под песню «Thunderstruck» 7. У меня по коже побежали мурашки.

— Ооо, — вырвалось у меня, когда я представила, как облачение гладиатора выставляет напоказ его мускулистые руки.

— Что?

— Просто представляю, как это, наверное, выглядит. На месте Блейка я бы тоже испугалась.

Он рассмеялся и завернул на пустующую стоянку. Когда хаммер остановился, Люциан надел бейсболку и солнцезащитные очки.

— Просто меры предосторожности, — улыбнулся он и выскочил из машины, чтобы открыть мою дверь. — Ты даже не представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы организовать этот сюрприз.

Когда мы подошли к входу, я увидела, что это была Галерея Искусств.

— Не может быть!

— Я должен был.

Он трижды постучал в стеклянную дверь.

Нам открыла дверь женщина с короткой стрижкой. На ней был костюм нежного серого цвета с белой сатиновой блузкой, полностью скрывающей шею.

— Доброе утро, Ваше Высочество, — поприветствовала она Люциана.

Я подавила желание захихикать.

— Мэгги, — пробормотал он в ответ.

— Ты, должно быть, Елена. Я Мэгги, а это моя Галерея Искусств. Добро пожаловать.

Люциан закатил глаза. Его раздражало, когда к нему обращались как к члену королевской семьи.

Галерея была пустой, если не считать нас и произведений искусства на стенах.

Мы шли за Мэгги от картины к картине, пока она рассказывала о художниках и их работах. Внезапно я вновь почувствовала тоску по папе. Он обещал, что однажды мы пойдем в Галерею Искусств, но мы никогда не находили для этого времени.

Мое внимание привлекла картина в углу. Это был набросок карандашом сидящей у дерева женщины. На ее лице и в глазах застыла такая грусть, что у меня заболело сердце.

— Этот портрет написан Рейнальдо Арамизом, женщина на картине никто иная как королева Катрина.

Мы с Люцианом ахнули вместе.

— Вы серьезно? — спросил он, и она кивнула.

— Это совсем на нее не похоже.

— Этого и не предполагалось. Она просто была источником его вдохновения, — просто ответила Мэгги.

— Она действительно была такой грустной? — спросил он.

— Это было за год до ее смерти, — сказала Мэгги. В голове всплыла история Ченга о покинувшей ее Тании. Должно быть, королева сильно страдала, потеряв свою сестру-дракона.

Люциан прикоснулся к линиям, очерчивавшим ее лицо так, словно хотел стереть невидимую слезу.

— Сколько?

— Она не продается, Люциан.

— Вы уверены в этом? — улыбнулся он.

Она в ответ ухмыльнулась.

— Это на меня не действует. Я никогда не продам ее.

— Елена тоже художник, — сменил тему Люциан.

Она взглянула на меня, слегка приподняв брови и улыбнувшись улыбкой Джулии Робертс.

— Ты должна показать мне как-нибудь, — сказала она воодушевленно.

— Они не так хороши, — показала я на портрет королевы.

Люциан взглянул на меня. Очевидно, ему не нравилось, что я себя недооцениваю.

Яркий свет осветил краски следующей картины, к которой мы направлялись. Казалось, что от этого листья на деревьях ожили. Люциан резко обернулся, и ещё больше огней заплясали на стенах. Он дёрнул меня и увлек за колонну, снял свою кожаную куртку и надел мне через голову. Мэгги застыла на месте, уставившись широко раскрытыми глазами на входную дверь.

У меня быстро застучало сердце.

— Что это?

Люциан не обратил внимания на мой вопрос. Свет заполнил галерею, и я слышала людей, выкрикивающих имя Люциана.

У него заиграли желваки, а взгляд заледенел. Это делало его похожим на дракона.

— Кому ты сказала, Мэгги?

— Люциан, клянусь, я никому и слова не сказала, — проговорила она быстро, и по голосу было понятно, что она шокирована, как и мы.

Он тяжело вздохнул.

— Просто подожди здесь, хорошо? Мне так жаль, Елена.

Я лишь кивнула, не до конца понимая, что происходит, и почувствовала, что сердце готово взорваться из-за бешеного стука в моей груди.

— Я убью того, кто разболтал о вас, — сказала Мэгги.

— Те люди из прессы? — на последнем слове мой голос оборвался, и я прочистила горло.

— Да, Елена. Он действительно не планировал этого.

— А мы можем переждать их здесь?

В голове возникли картинки толкающихся журналистов, пытающихся сделать четкие кадры.