Юлия Шолох - Адаптация

- Да, я поняла. Мне рассказывали про «правило трёх дней».

- Кто?

- Одна знакомая… с шоу Невест. Я ей звонила, пока ты грабил белок, хотела узнать, как мне тебя соблазнить.

Парфен фыркнул.

- Соблазнить? Вот уж не думал, что тебя заботят такие вопросы. Я бы и суток не продержался, если бы не был так на тебя зол. Но если бы не Злодей, правило сработало бы только так, даже не сомневайся.

Я сглотнула.

- И что там дальше, в лагере?

- Когда тебя привезли? Ну вот, мои братья, так как им никто не отказывал, да ещё в прямом эфире, по их словам сохранили «идеально холодную голову», то есть способность разумно мыслить. Они подумали, и решили, что раз ты чужачка, то просто не знаешь наших законов, даже элементарных. Что ты просто не умеешь верить. Значит, разок тебя можно и простить. Поэтому они привезли тебя в лагерь, чтобы мы с тобой познакомилась лучше. Это Пепел решил.

- Я такая дура… В смысле, была.

- Согласен.

Губы сами собой слегка надулись.

- Ты должен был с моим последним заявлением спорить! Да ты столько требований выдвинул, что я имела полное право возмутиться!

Он подозрительно спокойно улыбнулся.

- Да уж, горы требований.

- Да уж, горы!

Я бы обязательно поспорила, обязательно, и обязательно бы победила в этом споре, но в этот момент катер достиг корабля и мы, не сговариваясь, бросились к шлюзу, а потом к каюте, в которой когда-то я жила с девчонками. Сейчас тут тоже кто-то жил, судя по вещам, брошенным на диванчике и полу, но это последнее, что меня волновало.

Парфен повернулся, блокируя дверь – и это последнее, что я помню чётко. А, нет, ещё один момент, видимо, запомнился от неожиданности. Парфен стянул с себя футболку.

Впервые на моей памяти. На его груди виднелся такой же узор, как на руках, впрочем, подробно я его не рассмотрела. А вот глаза изменились уже знакомым мне образом, как тогда, в лесу, когда он подкрадывался ко мне посреди ночи. Что это? Возбуждение?

И ответ сам собой появился в голове, хотя взяться ему вроде как было неоткуда.

Внутренний зверь.

Впрочем, сейчас важнее другое.

Потом всё так закрутилось, что превратилось в ускоренные съемки, когда непонятно, где какое движение показывают и какая часть тела мелькает – и что, собственно, происходит в кадре.

Единственное, в чём не приходится сомневаться – происходило нечто крайне неприличное. Правда, слишком быстро.

И все равно, мне было так хорошо, что, пожалуй, впервые в жизни я могу заявить, что тут главное не количество, а качество.

Всё произошло так стремительно, что я очнулась без штанов на кровати в расстегнутой рубашке женского кисейского костюма, хвост волос сбился на бок, отдельные пряди выбились и теперь лезли в глаза и щекотали нос. А Парфен, на одной руке которого всё ещё висела футболка, которую он крепко прижимал ко мне (не специально, он прижимал руку, а футболка между нами просто затесалась) выглядел жутко ошарашенным. Зато брюки он снять успел, а носки нет.

- Как-то всё неожиданно, - пробормотал он сквозь тяжелое дыхание, продолжая вжимать меня всем своим телом в кровать. – Обычно я не так, ну…

- Всё в порядке. Быстро, конечно, но мне понравилось. Только как-то… Чего-то… Смутно…

- Ага. Как-то… Повторять будем медленно?

- Да! Медленно-о-о.

Впрочем, мгновенного повторения не хотелось. Хотелось рассмотреть его повнимательней и потрогать. Россыпь точек, образующих рисунок на коже груди, на ощупь тоже оказалась шершавой. В этом было нечто возбуждающее – гладкая кожа, перемежающаяся с участками шершавой. Наверное, пройдут столетия, прежде чем мне надоест её гладить.

Он первым делом снял с моих волос резинку и запустил в пряди широкую ладонь.

- Даже не верится, что уже всё случилось, - сказала я, тщательно изучая рельеф его спины. Самым странным в теле кисейца, на мой взгляд, оказались полосы, такие же, как на лице, только располагались они на ягодицах и бедрах. У кисеек, наверное, смотрятся вообще шикарно.

- Сам сомневаюсь.

- Твои глаза каждый раз будут так меняться?

Он усмехнулся.

- Конечно. Так кисейцы реагируют на свою пару. Я даже контролировать это не могу, да и не хочу, если честно. Я счастлив.

Остатки одежды, наконец, покинули наше общество и обосновались на положенном им в данном случае месте – на полу.

Вскоре, однако, в дверь застучали и кто-то потребовал свои вещи. Так и сказал:

- Парфен, ну имейте совесть! У меня же ничего, кроме костюма! Выбрось хоть домашнее! Не могу же я ходить по кораблю в этих тесных штанах!

Парфен сжалился и, собрав разбросанные вещи (надеюсь, мои в их число случайно не попали), открыл дверь и сунул эту груду кому-то в руки. Я тем временем пряталась за ширмой, потому что была не совсем одета и не сомневалась, что этот непрошенный гость обязательно станет заглядывать в комнату.

И правда, Парфен нахмурился и подался вперед, загораживая проход.

- Ладно, ладно, - в коридоре рассмеялись. – Не лезу. Удачного отдыха.

Ха! Можете не сомневаться.

Второй раз и правда вышло медленно и уверенно. Как только его пальцы перестали лениво ползать по моему телу и крепко сжали мои ягодицы, мне даже в глаза ему не понадобилось смотреть, чтобы понять – они снова меняются. Но я смотрела, потому что это зрелище просто завораживало. И он уверенно целовал меня, и ещё увереннее двигался, и почти с самого начала я даже говорить не могла, только гладить ладонями его шероховатую кожу и издавать такие странные звуки, к которым лучше не прислушиваться, чтобы не стало стыдно. Хотя, кому я вру? Стыдно мне не было. Мне было хорошо.

Хотелось сразу всего и сразу – узнать, что нравится ему и сказать, что нравится мне, но на это еще будет время. Полно времени!

Сейчас мы просто знакомились.

А когда вымотались и глаза закрывались, в голову пришло, что пожалуй, такого покоя и умиротворения я не испытывала чуть ли не с детства. И даже воспоминания о родителях приносят не душераздирающую тоску, а просто тихую грусть. Я прижалась к его спине щекой и спросила:

- А ты можешь мне как-нибудь рассказать сказку? Какую-нибудь из ваших. Не сейчас конечно, - поправила я, потому что глупо ожидать, что тебе будет рассказывать сказки голый и запыхавшийся парень. - Когда-нибудь после.

- Не сейчас?

- Просто сейчас... Ну, я понимаю, что нам обоим не мешает отдохнуть.

- Я могу рассказать сейчас. Только короткую. Хочешь?

Ещё бы – это одно из моих самых необъяснимых и странноватых желаний по отношению к молодому человеку, в которого я влюблена, как кошка. Вероятно, с точки зрения психологии, семьи и отношений между полами это вообще ненормально, но мне плевать.

- Хочу, конечно! Если ты не устал.

- Слушай тогда.

Парфен обхватил за запястье мою руку, которая не могла оторваться от его груди, и заговорил, грея дыханием пальцы. Его голос звучал так же волшебно, глубоко и уверенно, как я представляла.