Eve Aurton - Теряя себя

Совершать безумства легче с закрытыми глазами, крепко зажмурившись и полностью погрузившись во тьму. Я свое совершила — несколько секунд назад, и сейчас, сидя на полу в ванной, с блаженной улыбкой наблюдаю за тем, как тонкие струйки крови расползаются по запястью, скапливаются в раздутые капли и под тяжестью собственного веса падают вниз, постепенно закрашивая пол в насыщенно-алый. Это красиво, много красивее моей никчемной и никому не нужной жизни, с которой я решила распрощаться. Потому что даже самые сильные ломаются, просто встают однажды утром и понимают, что это тупик, и выхода нет. Вернее есть — один — самый ответственный шаг, требующий недюжинной смелости и капельки упрямства, чтобы не отступить назад и завершить начатое. Я тоже не хочу отступать, поэтому отвлекаюсь от разглядывания узоров смерти и перевожу безучастный взгляд на раковину, края которой уже успела испачкать кровью. Наверное, Тьери, управляющий площадкой, будет чертовски недоволен, и я даже представляю, как побагровеет его лицо, все испещренное оспенными шрамами, как он сведет густые брови к переносице и, встав около меня, уже мертвой, со злости пнет ногой. Не уследил, лишив своего Хозяина прибыли, впрочем, это до смешного спорный вопрос, ведь мне до сих пор не понятно, для чего я здесь — брошенная и забытая, я чем-то похожа на поношенную и надоевшую вещь, до которой никому нет дела. Она пылится за диваном, пока однажды кто-нибудь случайно не заглянет за него и не достанет ее, уже вышедшую из моды и поеденную молью.

Признаться, мне казалось, что я смогу справиться, что самым трудным будет первый день, когда Леви, как всегда невозмутимый и исполнительный, привезет отвергнутую Господином игрушку на распределительный пункт — основную площадку работорговли, где такие как я рассортировываются по направлениям: одни предназначаются для работы, в прямом смысле этого слова, и увозятся на специализированный рынок, где промышляют исключительно владельцы крупных предприятий, рудников, шахт, остальных же, в основном девушек и не отличающихся выносливостью мужчин, ждет участь игрушек, бойцов Арены, грязнорабочих. Особая категория — красивые женщины, на которых можно заработать неплохие деньги, — они идут на утеху богатым господам, в элитные дома терпимости и ночные клубы, наверняка наподобие тех, в котором я была с Рэми. Все они «идут», а я остаюсь, и это на самом деле сложно — тонуть в неизвестности и ожидании, потому что проходят недели, месяцы, мимо проносятся сотни лиц, не запоминающихся, одинаково обреченных, а я так и стою в стороне, молча наблюдая за тем, как люди исчезают в ненасытной глотке системы.

Пытаться их запомнить — гиблое дело, так же, как и найти себе друзей, потому что в любой момент их может не стать, ведь все, что меня окружает, умирает, стирается, меркнет. Остается лишь ядовитое одиночество и безысходность, которые и подтолкнули к этому шагу — я попросту сломалась, потеряв любую надежду и не сумев привыкнуть к никомуненужности, не сумев понять Хозяина, с такой легкостью выпнувшего меня за порог. Мне хочется не думать о нем, вычеркнуть из памяти как ненужное воспоминание, но среди этого хаоса, растерянности и страха, мысли о нем дарят временное успокоение, будто бы я просто потерялась, и он обязательно найдет меня, вырвет из лап отчаяния и больше не отпустит. Никогда.

Какая наивность.

Ведь это по его воле я оказалась в этом ужасном месте, в котором, увы, уже успела прижиться, даже стала частью его, такой же, как Тьери, или любой другой из наемников-надсмотрщиков, следящих за порядком и выполняющих приказы Юджина, появляющегося здесь крайне редко. Слишком редко, чтобы я могла вспомнить его последний визит. И, если честно, мне уже все равно: до Юджина, Тьери, людей, едва ли задерживающихся здесь дольше, чем на неделю, потому что мое время пришло, ну или наоборот, закончилось.

Улыбаюсь, чувствуя легкое головокружение и обводя взглядом ванную. Небольшая, но чистая, и для этого места, можно сказать, роскошная. Какая ирония, когда-то, давным давно, мой Господин ворвался в почти такую же и угрожал расправой над близкими, если я посмею уйти. Еще большая ирония в том, что у меня никого не осталось, а Рэми предпочел избавиться от меня. Последний спасательный круг лопнул, и теперь я медленно иду ко дну.

Плевать. Осталось еще чуть-чуть, быть может, несколько минут, секунд, которые хочется потратить на приятные мысли. Например, о моей семье, с которыми мы скоро встретимся, если, конечно, я попаду в рай. «Самоубийцы не попадают в рай, даже не надейся», — шепчу вслух, вновь обращая внимание на руку и разглядывая тягучую кровь, местами успевшую загустеть. На коже заметны шрамы прошлой жизни, и мне становится до жути обидно, что, пройдя столь долгий путь, пережив боль, страх, смерть, я сломалась именно от одиночества и ненужности. Так не должно быть, это неправильно, бьюсь об заклад, что Господин даже не узнает, что его никчемная наложница умерла, и будет жить как ни в чем не бывало, продолжая ломать чьи-то судьбы, забирать души, разрывать сердца. Я должна доказать ему, и в первую очередь себе, что могу жить без него. Могу-могу-могу.

Эмоции меняются слишком быстро, они выворачивают наизнанку, просто сбрасывают вниз, и я не замечаю того момента, когда оказываюсь возле раковины и, подставляя руку под струю холодной воды, отмываю кровь. Она заляпывает пожелтевший от времени фаянс розовыми разводами и скрывается в сливном отверстии, унося с собой мою постыдную слабость. Никто не узнает, не увидит, не поймет. С трудом перебинтовываю запястье и едва успеваю навести порядок в ванной, как ненавистный Тьери, даже не постучавшись, врывается в мой тихий неприметный мир, состоящий из маленькой комнатки с зарешеченным окном и минимумом мебели: деревянной кровати, тумбочки, узкого шкафа, хранящего в себе мои скудные пожитки, а также неудобного кресла, которое я переставила к окну, чтобы хоть как-то разнообразить свою тусклую жизнь наблюдением за внутренним двором. Обычно утром, часам к восьми, он наполняется грузовиками с людьми, котором предстоит пройти строгий отбор, а к ночи вновь пустеет, покрываясь ярким светом фонарей и прожекторов.

— Холл, на выход, — по крайней мере, по фамилии, а не по номеру комнаты, как он обращается ко всем остальным, по каким-то причинам задерживающихся здесь дольше обычного. В основном, это молодые девушки, на которых у Юджина особые планы, предполагаю какие. Индивидуальные заказы вампиров, имеющих возможность содержать наложниц-игрушек. Среди них мой Господин, вернее… бывший господин. Интересно, он нашел мне замену, или решил отдохнуть от проблем? — Побыстрей, — недовольно бросает Тьери, толкая в плечо и указывая взглядом на второй этаж, где я ни разу не была. Признаться, за эти три месяца я вообще нигде не была, кроме как своей комнаты и длинного коридора, заканчивающегося прозрачной стеклянной дверью. Здесь нет свободы, так же, как не было ее и раньше, с отличием лишь в том, что в этом месте отсутствие ее воспринимается куда острее, ведь все мы лишены возможности хоть какого-нибудь разнообразия. Впрочем, это всего лишь «перевалочный пункт», не имеющий постоянной основы, так что стоит ли продумывать досуг рабынь, тлеющих в неизвестности.