Теряя себя (СИ)

Выбегаю из кабинета, краем глаза замечая надевающего черное пальто Вацлава. Он стоит у двери, вместе с Леви, держащим его перчатки и трость, и я стараюсь как можно скорее добежать до лестницы, но, пронзенная ярким воспоминанием, останавливаюсь. Хмурюсь, воссоздавая в памяти события того дня, когда я была на Арене, и ошарашенно разворачиваюсь к Вацлаву, поймавшему мой растерянный взгляд. Он с неким удивлением наблюдает за тем, как я постепенно приближаюсь и встаю на расстоянии вытянутой руки от него, в данный момент не стесняясь ни своего вида, ни Леви, и не боясь общества древнего вампира, а также гнева Хозяина, могущего увидеть эту сцену.

– Простите, но мой Господин прав. Вы не там ищете, ведь в тот день на Арене были не только люди, но и один из вас. Я видела его на верхней трибуне, наблюдающим за происходящим, – тихо шепчу я, в то время как Леви изумленно смотрит на меня, а Вацлав застывает, так и не надев поданную ему перчатку до конца. Его глаза становятся льдисто-голубыми, еще более проникновенными, но я уже не могу остановиться: – Он был одет в черный плащ, и я не разглядела его лица.

– Тогда с чего ты решила, что это вампир?

– Потому что людям не присущи столь грациозные движения, разворот плеч, осанка. Я более чем уверена, что это был один из вас, – подытоживаю я и, не дожидаясь ответа, ухожу. Ухожу с мыслями о том, что он перестанет копать под меня и обратит свое внимание на того, кто действительно участвовал в этом, ведь мой Господин прав, я слишком слаба, чтобы играть в игры за его спиной.

Комментарий к Глава 19

ma idiote petite fille* (фр. моя маленькая глупая девочка)

Ma fille, je ne te laisserai pas brûler.** (фр. Моя девочка, я не позволю тебе сгореть)

========== Глава 20 ==========

Если бы я не была столь исполнительна и тороплива, то не сидела бы сейчас в библиотеке, в компании Господина, сгорая от гнетущей тишины и неловкости, которая заставляет меня краснеть каждый раз как мой желудок издает недовольное урчание, говорящее о том, что ему пора перекусить. В такие моменты я ерзаю на месте и кидаю настороженный взгляд в сторону Рэми, слава Богу, уткнувшегося в телефон и не подающего никаких признаков жизни. Кажется, он не только не слышит воспроизводимые желудком звуки, но даже не замечает меня, до сих пор не знающую, для чего я ему понадобилась и чего мы выжидаем. Задать вопрос я не решаюсь, впрочем, как и обратить на себя внимание, поэтому сижу вполне тихо, если не считать злосчастного живота, решившего добиться своего любыми способами, пусть даже если это будет раздражающее урчание.

Спустя десять минут ожиданий я уже не нахожу себе места и позволяю посмотреть на Хозяина более пристально, разглядывая его небрежную позу и думая о его словах насчет того, что он забрал часть моих эмоций. Мне просто интересно, какую, и только ли те эмоции, что я испытала в связи со смертью сестры, Хелен, Элисон, или же он позволял себе и раньше играть моими чувствами, поворачивая их в нужное ему русло? Если это так, то теперь мне никогда не узнать, что же на самом деле я чувствовала, когда переживала происходящие в моей жизни события. Все это превратилось в немыслимую авангардную мешанину, от которой хочется спрятаться и не думать, забыть, жить с тем, что есть, и не искать истины.

Мне просто нужно не думать.

– Любуешься? – его неожиданный вопрос приводит в замешательство, и я растерянно хлопаю ресницами, совершенно не зная, каким образом он узнал, что я смотрю именно на него, ведь он даже не взглянул в мою сторону, продолжая сидеть все в той же позе: боком к столу, лениво развалившись на стуле и опираясь одним локтем о столешницу. Его указательный и средний пальцы касаются виска, а большой – линии подбородка, и именно поэтому он не мог видеть как я пялилась на него, тем более, что все это время, он не отрывался от телефона.

– Что? Нет-нет, простите, – смущенно опускаю взгляд и поджимаю губы, чувствуя, как щеки заливает яркий румянец. Стоит признать, любоваться есть на что, вот только сейчас мне не до этого, потому что с каждой секундой я все больше переживаю о том, что меня ждет впереди. Для чего я здесь?

Наконец, Господин напрягается, отвлекаясь от телефона и выпрямляя спину, а я испуганно смотрю на дверь, которая через мгновение открывается, впуская внутрь незнакомого мужчину средних лет, несущего в руках аккуратный чемодан. Он останавливается у порога, приветствуя Рэми низким поклоном, и только после того, как Хозяин позволяет ему пройти, распрямляется и, по-смешному семеня ногами, подходит к столу. Успеваю рассмотреть его вполне привлекательное лицо, тонкие губы, глубоко посаженные глаза и правильный нос, прежде чем он поворачивается ко мне спиной и обращается к Рэми приятным баритоном:

– Чем я могу быть полезен, Господин?

– Мне нужна твоя профессиональная помощь, Арман. Джиллиан, подойди, – нервно сглатываю, слыша его приказ, и медленно поднимаюсь с места, чтобы осторожно подкрасться ближе и попасть в поле зрения Рэми, показывающего на меня ладонью. – Ты должен сделать метку в виде моей подписи… на ней.

Я распахиваю глаза от изумления, поворачиваясь к Арману и сталкиваясь с его проницательно понимающим взглядом, который зависает на моем лице. Он смотрит безотрывно и испытующе, будто оценивая ситуацию, а потом коротко кивает, ставя чемодан на стол и расстегивая манжеты рубашки. И, по мере того, как он заворачивает рукава, я могу увидеть многочисленные узоры татуировок, красующихся на его руках и наверняка на теле, потому что в вороте рубашки тоже видны иссиня-черные линии, уходящие под воротник.

– Здесь?

– Здесь, – подтверждает Рэми, пока я дрожу от страха и волнения, которые приносят приготовления Армана и решение Господина поставить на мне свою подпись. Представляю себя племенной коровой, на которой ставят клеймо-подтверждение ее принадлежности хозяину, и обидчиво смотрю на Рэми, который как ни в чем не бывало встает со стула и продолжает: – Кабинет в твоем распоряжении.

– Не совсем удобно, – различаю дрожь в голосе Армана и некую нервозность, словно эти слова дались ему с трудом, и он боится, как бы они не навлекли гнева. Прекрасно понимаю его, потому что тоже не могу произнести ни слова, боясь выразить свое недовольство и уж тем более попросить Рэми не делать этого. Ведь, если я не ошибаюсь, татуировки это на всю жизнь.

– Справишься, – Господин остается непоколебимым и с равнодушием наблюдает за тем, как Арман оглядывается вокруг; смотрит на потолок, наверняка выискивая лучшее освещение; подходит к креслу, нажимая на его спинку; потирает бровь, вертясь вокруг своей оси и вновь возвращаясь к столу.

– Что ж, раз выбор у нас невелик. Прошу, – он указывает мне на стол, терпеливо ожидая, когда я отойду от шока и наконец смогу выдавить из себя вымученную улыбку.