Лилия Гриненкова - Проклятие (СИ)

— Ничего в этом страшного нет, — убедила его Кая. — Уж поверь, если я за что-то взялась, то я сделаю это в лучшем виде. И пойдешь ты на Фестиваль настоящим Властителем.

— А до этого был фиктивным? — ухмыльнулся Никон. — Впрочем, от помощи я никогда не откажусь.

— Начнем с гардероба, — сказала она, проходя к отделу с одеждой.

Отдел у Никона был не маленький. Ему ни как не удалось понять, каким образом из всего этого количества одежды она, оглядев буквально секунду, нашла то, что надо. Правда, потом ещё минут пять выбирала из двух одинаковых вещей разного цвета. Между белым костюмом и черным.

— Какой будет лучше смотреться? — наконец спросила она.

— А не все ли равно? — переспросил Никон.

— Понятно, от тебя ждать поддержки в решении этой дилеммы не стоит, — решила она.

— Черный, — сказал Никон. — Игорь точно будет в белом. А почему именно этот костюм?

— Ты что, его впервые видишь? — удивилась Кая.

— Да, — ответил Никон.

— Это одежда Первого Властителя галактики Отеран. И как тебе не стыдно, Никон, не знать такой истории, — покачала головой она, пока Никон надевал и застегивал на магнитные пуговицы черную длинную куртку.

Хотя куртка сильно сказано. Это нечто среднее между пиджаком, мундиром офицера и защитной курткой, которые носят его солдаты личной охраны.

— Костюм был придуман одним из разработчиков военной формы. Он изготавливался из защитного материала, секрет которого давно утерян вместе с названием, — стала рассказывать Кая, отвернувшись и давая Никону надеть брюки. — Он хорошо выдерживал металлические пули и лазерные заряды малой мощности, а так же не промокал, выдерживал температуру до пятисот градусов жары. Очень гибкий, пластичный материал. Его шили в два слоя. Первый, наружный, был самый толстый. На него наносился специальный защитный состав, который предотвращал износ и не пропускал электричество. Второй слой шёл легкий сплав, слоем буквально в миллиметр. Он тоже очень хорошо защищал от лазерных выстрелов, а так же отражал заклинания. И третий слой снова тот материал уже с внутренней стороны.

— И почему я узнаю такие интересные подробности только сейчас?

— Мне кажется, что ты никогда сильно не интересовался историей своего рода, — пожала плечами Кая.

— А ты интересовалась?

— Мне по статусу положено, — ответила она. — Пошли теперь делать тебе прическу.

— А что тебе не нравиться? — удивился тот. — Идеально укладывать её я не хочу.

— Я и не стану, — согласилась она. — Садись. У нас осталось всего не так много времени.

Через минут пятнадцать у Никона на голове был настоящий, уложенный и торчащий во все стороны ежик, чему он несказанно обрадовался. Ему сильно не нравилось, когда на приемах приходилось укладывать волос.

— Может, Кая, ты будешь у меня работать личным стилистом? — предложил он.

— Нет, мне не нравятся перспективы продвижения, — ответила она.

— А что же тебе нравиться? — поинтересовался он.

— То, чем я сейчас занимаюсь, — ответила Кая, выбирая один из одеколонов, стоящих на зеркале.

Никон проследил за её действиями и неожиданно для себя сделал вывод, что хочет, что бы она выбрала именно тот, который так нравился Олимпии. Холодные духи «Теридер» всегда нравились его девушке. И это невероятное стечение обстоятельств бросило его в жар.

— Что с тобой? — спросила Кая, глядя на него.

— Ничего, — покачал он головой.

— Никон, ты весь побледнел и на лбу у тебя пот. Твоя интонация голоса не ровная, неуверенная. Твой пульс участился, дыхание сбилось. Я даже не стану применять эмпатические способности, что бы сказать, что тебя что-то взволновало, — констатировала она.

— Просто, вспомни кое-что. Это не важно, — попытался оправдаться он.

— Как знаешь, — пожала они плечами. — Я закончила. Идем на Фестиваль?

— Да.

Кая взяла его за руку и телепортировала прямо в ложе. Никон не слишком любил магию, и хотел возмутится, что можно было и до площадки телепортов дойти. Здесь, на Медитане все было сделано технически, без применения магии. Но не стал, потому что она держала его за руку. И ему очень не хотелось, что бы она его отпускала.

Ложа находилась прямо напротив сцены. Вообще, место для проведения Фестиваля представляло собой огромный полукруг и сцену. Сцена была огромная. Вся эта постройка вмещала в себя около миллиарда существ разного вида. Трибуны были разделены на три сектора. Первый и самый малочисленный сектор — это жители Медитаны и прибрежных систем, которым был открыт доступ на планету. Здесь были и эльфы, и драконы, и медитанцы и ещё несколько рас. Второй сектор — по середине — была приготовлена специально для высокопоставленных лиц. Здесь были самые важные персоны, начиная от крупных бизнесменов и заканчивая Властителями галактик. Здесь было много разных лож, а не рядов. В ложе кресла располагались в виде линии по два вместе. Зазор между ними был в два человеческих прохода. Их ложе было рассчитано на шесть человек. Кресла здесь были обделанные настоящим эльфийским шёлком, мягкие расслабляющие, снимающие напряжение. Третий сектор был самым многочисленным, он был справа. Там сидели журналисты и многие другие представители с различных галактик, которым повезло побывать на этой закрытой планете. До открытия Фестиваля оставалось не так много времени, но уже почти все трибуны были заняты свидетелями этого эпохального события.

— Маша неизвестно где пропадает, Марина с ней скорее всего, — начал Никон, стараясь отвлечь Каю, что бы она не убирала руку. — А вот Олимпия — не знаю где. Кстати, кто это девочка такая? Я её видел у тебя на лекции. Она своеобразная.

— Она моя дочь.

Вот и подтвердился факт, которого Никон боялся больше всего. Одно дело предполагать, и совершенно другое знать это наверняка. Внутри Никона поднялась настоящая буря чувств, которую иначе, как ревность он бы не назвал. Он просто вскипел, едва представив Каю в чьих-то других объятиях.

— Что-то не так? — спросила она обеспокоенно, проводя рукой по его щеке.

— Все нормально, — как можно ровнее сказал он, хотя это удалось с огромным трудом. — Просто не думал, что у тебя есть взрослая, красивая дочь.

— Об этом мало, кто знает, — пожала она плечами.

Она хотела сказать ему что-то, но их прервало появление самого вредного, ехидного, надоедливого, несносного из всех членов Большого Совета. Он был закутан в белый плащ до пола, а лицо скрывал капюшон. Да вот только его Никон мог узнать из тысячи, потому, что только на него треугольник реагировал ни как обычно. Он будто бы был против этого эльфа, что выражалось вялым всплеском боли, с чем Никон был полностью согласен. За всю свою жизнь он так привык к треугольнику, что реакция на различных людей или нелюдей была у них одинаковая.