Анастасия Кудинова - Отпусти меня (СИ)

Порывшись на кухне в ящичках, я обнаружила удивительную находку, спрятанную за пачкой кукурузных хлопьев, — виски «Джек Дэниэлс», наверное, принадлежащие моему отцу, но точно не маме. Идеальный вариант для идеального вечера без родителей.

«Вечеринка» начинается.

Выудив алкоголь коричневого цвета, закрыла шкафчик. Я еще даже не выпивала, а при осматривании черной этикетки склянки, медленно впадала в затуманенное и чуть опьяненное состояние. От предвкушения, что ж сказать…

Шмыгая носом, я приземлилась на встроенный в окно диванчик, застеленный мягкими разноцветными покрывалами и, положив подушку под спину, откинулась на нее. В душе, словно кошки скребли своими маленькими острыми коготочками мою грудь, когда пальцы медленно открывали бутылку.

Интересно, и когда же я успела променять еду на алкоголь?.. Раньше заедала горе в огромных количествах, теперь – запиваю. Хотя горем это сложно назвать.

Сейчас я злюсь.

И не испытываю ничего больше.

— Я ненавижу свою жизнь! — громко засмеялась я, поднося горлышко к губам. Голова опрокинулась назад, и виски обожгли мое горло. Я сморщилась, не желая останавливаться, пока не стошнит или не почувствую сильное головокружение. Внутренности сводило, связывало в тугой ком с каждым глотком, а сердце, бешено колотившееся о ребра, тщетно умоляло меня прекратить все это.

Ощутив неописуемую легкость и слабость, я опустила руку с «Джеком», посчитав, что для первого «подхода» такое более чем достаточно. Нужно еще оставить на второй.

Я села в позу лотоса и положила склянку между ног, смотря на падающие хлопья снега за окном, которые медленно укрывали землю, словно одеяло. Глупая улыбка расползлась на лице, и я поняла, что спиртное потихоньку начало брать верх над моим разумом.

Отлично.

Да здравствует «новая Келин»!

Проходили минуты, жгучая жидкость снова и снова попадала в рот, «убивая» во мне «прежнего человека» и давая появляться на свет чокнутому, икающему неандертальцу. Перед глазами все расплывалось, я пару раз думала, что нахожусь на корабле и падала с диванчика, а когда оказывалась на полу, кричала: «Спасите, тону!».

Н-да…

Позорище.

Благо, что хоть родителей дома не было.

Надеюсь, соседи не слышали моих диких воплей и странного смеха.

Оказавшись на ногах, я вновь схватилась за бутылку, крепко сжала ее в руке, направляясь к двери и страшно шатаясь, словно осенний лист в период сильного ветра. Сразу появилось ощущение, что если забрать у меня виски, я сто процентов упаду. Ведь они сейчас для меня настоящая опора, потому что благодаря им не падаю, так как боюсь разлить весь алкоголь.

Ужас. До чего же я докатилась.

Где мои гордость и самообладание?..

Ах, да, я знаю где.

Они «умерли» сегодня. Где-то полчаса назад.

Сделав несколько больших глотков «Джека Дэниэлса», я завизжала и запрыгала, разбив об пол опустошенную до дна бутылку. Осколки разлетелись в разные стороны, угодили под тумбу, кресло, а я продолжала танцевать джигу-дрыгу, заводя руки за голову.

Никогда бы не подумала, что мне с самой собой будет весело…

— Чувствуешь, как мне хорошо, Мэтт? — проговорила я, глядя в потолок и хохоча. Я была похожа на сумасшедшую. — Да? ЧУВСТВУЕШЬ? А ты чувствовал, когда мне было плохо? Если да, то почему не приезжал? Я ведь мучилась, страдала, чертов ты идиот!

От злости пнула валяющиеся осколки — они загремели, напоминая звук рождественских гирлянд. И… слава Богу, что на мне были шлепки, а то бы точно поранила ногу.

— Я не знаю, какая у вас — ангелов фигня со способностями, но знаю, что ты меня сейчас слышишь. По любому слышишь. И просто не хочешь приезжать. — Я пожала плечами. — У меня много мыслей в голове, почему ты еще не здесь и не притащишь свою задницу сюда, но одна из них на сто процентов является верной — тебе плевать на меня. Да, да, Мэтт! Либо ты понял, что я долбанная истеричка, и пожалел, что решил со мной иметь нечто «особенное», поэтому не хочешь вновь связываться с такой, как я, либо до сих пор обижен и из-за гордости не желаешь налаживать связь между нами, — проговорила, не давая слезам выйти за пределы глаз. — Кто ты после этого? Что мне думать теперь о тебе? Где ты пропадаешь? — всхлип. — Я не знаю, не знаю, не знаю! Я не имею ни малейшего понятия, где ты, с кем ты, — я заплакала, проведя рукой по волосам, — жив ли вообще…. Это чувство неизвестности убивает меня! Ты хотя бы удосужился бы подать любой знак, в конце-то концов позвонить и сообщить, что с тобой все нормально. И что мне не стоит волноваться изо дня в день. Я превратилась в ходячее противоречие самой себе. То хочу тебя безумно увидеть, прижать к себе, поцеловать, то нет. Иногда у меня сносит «крышу». Я начинаю в голове осыпать тебя разными оскорблениями, потом все поворачивается в другое русло, стаю скучать, искать ту, не подлую причину, почему тебя до сих пор нет рядом со мной. — Слезы бесконечно текли по щекам. Я только и успевала их смахивать. — Я люблю тебя, Мэтт, но одновременно и ненавижу. Что мне делать с этим? Я не хочу тебя любить. Это слишком больно…

Мои ноги подкосились, я рухнула на пол и заплакала сильнее. Вокруг все было слишком расплывчато, но смогла разглядеть блестящее стеклышко, которое потом сжала в руке.

— Я знаю, что ты не чувствуешь моих физических ощущений, зато чувствуешь эмоции. — Я прикусила губу и с тихим криком провела острым предметом по коже. Из небольшой царапинке на плече хлынула ниточка крови, я горько ухмыльнулась.

Боже, да мне лечиться надо!

— Это ничто по сравнению с той болью, которую ты мне доставил, — смотря на порез, прошелестела я, затем откинула стеклышко. — Вот сейчас мне хреново. Как внутри, так и снаружи. И ты это чувствуешь. Ты знаешь, Мэтт, что я страдаю, и по каким-то неизвестным причинам не можешь прекратить все это. Или же не хочешь…

Мое тело медленно поднялось, дрожащие пальцы сжали свежую царапину.

— Ладно. Хорошо. Я поняла, Мэтт, твою стратегию, — я еле связывала предложения, шатаясь, тем самым увеличивая риск в любое мгновение оказаться на полу не по собственному желанию. — Хочешь еще моей боли? О`кей, получай!

Не знаю, что на меня нашло, но я с диким, обычно свойственным свиньям воплем рванула вперед и со всей силы врезалась в стену. Мир приобрел более мутные краски, затем все потихоньку залилось тьмой, когда невыносимое пульсирование и покалывание охватили лоб и остальную часть головы.

Святые ежики…

Я оказалась в горизонтальном положении так же быстро, как и забыла обо всем на свете во время удара.

А потом не помню, что было.

Потому что отключилась.

Я застонала, когда чья-то холодная рука дотронулась до моего лба и медленно перешла к щеке. По длинным ногтям и изящным пальцам я поняла, что она женская. Мое тело сковало. Неужели… мама?