Мэгги Стивотер - Грешник (ЛП)

— Йес, — ответил Коул и смылся.

Когда я вышла наружу, то нашла его за небольшим металлическим столом отчасти в тени, уставившегося в два телефона, которые он положил на столешницу. Там были два других стола, один из которых был занят веселой, но очень уродливой женщиной и ее красивой, но очень похотливой маленькой собачкой. Третий столик занимал парень с камерой, которому я показала палец. Он ответил мне тем же с невинной улыбкой.

Я поставила кофе Коула перед ним и села рядом, повернувшись спиной к камере.

— Что ты заказала для меня? — спросил он, не отрывая глаз от гаджетов.

— Я не собираюсь говорить тебе. Я просто собираюсь удивить тебя, когда его вынесут. Это не яблоко. Для чего другой телефон?

Коул хмуро пояснил указ Бейби.

— Это не так уж плохо, — сказала я. — Так она хочет, чтобы ты общался со своими фанатами?

— Я не хочу говорить с ними, — сказал он. — Все они хотят поговорить о том, лишу ли я их девственности, напишу ли еще одну песню типа «Злодей» или приеду ли играть концерт в невероятно маленький городишко, в котором они живут. Ты положила сюда сахар?

— Нет. Это кофе для взрослых. Я сделала его для тебя по-взрослому. К тому же, тебе не нужно быть с ними один-на-один. Ты можешь просто информировать их об основном.

— Информировать их! Я был блестящим. Теперь я невероятен. Как утомительно это будет для них.

— О, это уже утомительно. Бейби знает, что я вне шоу, да?

Коул взглянул на камеру.

— По закону, она может использовать изображение твоего затылка, но не твое лицо. Все это, — он жестом показал на улицу — тут слишком громко, чтобы подобрать какой-то трек, но… хочешь зайти внутрь?

Я думала над тем, каким в некотором смысле черным удовольствием было анонимно пометить свою территорию, давая фанаткам знать, что у него уже кто-то есть. И мои волосы выглядели великолепно со спины.

— Нет, — ответила я. — Пей свой кофе.

Коул сделал еще глоток. Он поморщился. Я протянула пакетик сахара, который спрятала за своей чашкой, и он выхватил его. Пока он сыпал его в свой уже и без того идеальный латте, я взяла телефон Бейби. Он был довольно хорошим.

— Посмотри, как он лежит в руке, — Коул критично прищурился на телефон в моей ладони. — Он уважает тебя. Знаешь, ты могла бы быть Коулом Сен-Клером.

Я рассмеялась, немного жестче, чем было необходимо.

— Ох, я так не думаю. Эта позиция уже занята кем-то сверхквалифицированным.

— Я имею в виду, ты могла бы быть моим голосом. Попробуй. Скажи что-то.

Я послала ему уничтожающий взгляд. Но правда была в том, что, хоть Коул и был сложным существом, его личность была довольно предсказуема. Я открыла твиттер и напечатала: привет-привет-привет мир.

Я опубликовала пост.

Должна заметить, это было как-то увлекательно.

— Что я сказал? — спросил Коул.

Я показала ему.

— Я не использую пунктуацию, — сказал он. — Я также использую множество этих штук, — он согнул руки по обе стороны своего лица, чтобы продемонстрировать. — Скобки.

— Ты хоть прочитал это?

— Да. Я знаю. Я любовался этим. Позволь мне увидеть это снова. Да. Это великолепная идея. Это освободит мне время для всяческих штук.

— Вроде валяния на полу и увольнения хороших людей?

— Эй, я не говорю презрительно о твоей работе. К тому же, я собираюсь идти в студию после обеда.

Я изучала его лицо, чтобы понять, что он чувствовал по этому поводу, но он находился перед камерой, так что его лицо было красивым и регулируемым, и зафиксировано оно было на проработанной, высокомерной релаксации.

— Ты можешь прийти, — сказал Коул. — И быть моим… как это называется? Голым человеком? Нет. Музой. Ты можешь быть моей музой.

Я подняла бровь.

— У меня урок. Возможно, если ты сделаешь все домашнее задание, я приду и дам тебе золотую звездочку.

— Ох, — сказал он. — Я тоже могу дать тебе одну. Я полностью взаимен.

— Ты так великодушен.

Коул раздвинул пальцы на восемь дюймов, потом передумал и изменил на десять.

Девушка из-за прилавка подошла с подносом.

— Вот ваш кл…

— Шш … — сказала я. — Это сюрприз. Для него, я имею в виду. Закрой глаза, Коул.

Коул закрыл глаза. Улыбаясь нам обоим, официантка поставила тарелки. Она оставила нас, но я заметила, что она ждала по другую сторону двери все с той же любезной, упреждающей улыбкой на лице. Было странно чувствовать себя причиной такого приятного выражения лица.

— Открой рот, — командовала я Коулу. Я трудилась над созданием того, что, как по мне, было небольшим кусочком клубничного пирога из муки грубого помола на вилке. Это заняло больше времени, чем я ожидала.

— Он открыт, — сказал Коул. — На случай, если ты не заметила.

— Так держать. Я не говорила тебе закрывать его.

Я просидела долгую минуту, наблюдая, как Коул ерзает, ожидая, что он потеряет терпение, и, ухмыляясь его закрытым глазам, смотрела на его шею, исчезающую за воротником футболки. Он подвинулся. Он водил глазами туда-сюда под закрытыми веками. Любому, кто захочет пытать Коула нужно будет только привязать его к стулу и больше ничего не делать. Он бы умолял, чтобы ему вырвали ногти на ногах ради разрешения развлекать себя.

— Калпепер, — наконец сказал Коул, и я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам от того, как он это произнес. — Я собираюсь открыть глаза.

— Нет, ты этого не сделаешь, — я положила кусочек ему в рот.

Он пожевал пирог некоторое время прежде, чем проглотил. Последовал громкий вздох.

— Пока не открывай, это еще не все, — сказала я. — Вердикт?

— Мммм .

— Готов к следующему?

— Он шоколадный?

Это был шоколадно-карамельный пирог с хрустящей корочкой и морской солью. Это была самая лучшая еда, если вы были в нужном настроении.

— Практически да.

— Только небольшой кусочек, — предупредил он.

— Хорошо. Я не очень-то и хочу делиться им с тобой, в любом случае.

Он послушно открыл рот, и я дала ему маленький кусочек карамели-политой-шоколадом. Я напомнила:

— Глаза все еще закрыты.

Вкушая шоколад, он застонал еще громче.

— Этот, — сказал он, — будет тем, которым я с радостью позволю убить себя. Глаза все еще закрыты?

— Да, — сказала я. — Открой рот.

Я снова заставила его ждать, пока рассматривала линии его скул, его подбородок и брови, все это было настолько целеустремленным, и ослепительным, и уместным в этом сгустке целеустремленности и ослепительности. Затем я наклонилась через стол и поцеловала его отрытый рот. На вкус он все еще был как карамель. Я услышала, как он замычал, звук вибрировал на моих губах, а потом он положил свою руку мне на шею и поцеловал в ответ, ревностно и уверенно.

Мое сердце готово было разорваться от переполнявших чувств. Ему не было знакомо, каково это — качать кровь, а не лед.