Ксения Бунеева - Пыльными дорогами. Путница (СИ)

- Что теперь делать будем, Ладимир? Нельзя же Осьмушу так оставлять.

- Нельзя, лисица, нельзя, - нахмурился ведун. - Что делать ума не приложу. Амулет я ему сделать могу, чтоб не оборачивался на полную луну. Так ведь долго темный дар сдерживать нельзя. Любая сила выхода требует. Не будет его и сила человека раздавит.

- Выходит, нет для Осьмуши спасения?

- Отчего ж нет? Надо вначале узнать, как он дар получил, а после думать.

Ладимир взглянул на небо и чуть сощурил глаза.

- Рассвет скоро, Вёльма. Днем нам точно бояться нечего.

Осьмуша очнулся чуть не с первыми лучами солнца. Будто сила светлая его пробудила. Румяна сразу же к брату кинулась, причитать да охать стала. Хотела даже амулет с него снять, да Стоян такой руганью в ее адрес разразился, что та мигом передумала, обозвав мужа упырем, злыднем, тварью поганой и еще кем. Кем я уж не запомнила.

- И как тебя только не сгубил этот колдун треклятый? - продолжала причитать она, глядя братца по голове. - Отравой своей волка из тебя хотел сделать. Да только не допустил Ларьян-батюшка! Взял да и спас несмыслёныша.

Осьмуша опустил глаза долу и лишь изредка вскидывал взор на нас с Ладимиром, стоящими чуть поодаль.

- И что он сделал с тобой такое? - не умолкала Румяна. - Что только сотворил, окаянный? Век ведь такого не было! Сколько жил парнишка, никогда, никогда...Ох! Да откуда ж только колдуны эти проклятые берутся?

- Видно, не скоро она стенать закончит, - шепнула я Ладимиру.

- Да обеда, не меньше, тут простоим, - согласился он. - Стоян, может, уймешь свою супружницу?

Мужик только вздохнул.

- Тяжкая это работа - дурную бабу унимать. Эй, Румяна, кончай причитать! Отойди от него, пусть люди добрые поговорят.

Баба обернулась к нам и зло сощурила глаза.

- Ишь чего удумали! Добить хотите? Так вы уж лучше меня с ним убейте!

- Сама просит! - гоготнул Стоян.

- Хватит сырость разводить, Румяна, - урезонил ее Ладимир спокойным голосом. - Лучше дай мне помочь ему.

- Поможешь ты! Как же! Доведешь совсем парня. А он брат мой единственный.

- Тогда спроси у брата своего, помнит ли он ночь прошедшую.

Румяна покосилась на нас, затем на Осьмушу. А как тот ответил, что не помнит, так сразу подзатыльник ему залепила и ушла плакать в сторону, кляня все на свете.

Осьмуша, вопреки моему страху, стал охотно говорить с Ладимиром. Амулет его снять не пытался и волком больше не смотрел. Ох, да что ж это я? «Волком смотрел...». Чур меня! Чур!

- Помнишь, как стал таким?

- А чего не помнить? - хмуро ответил паренек. - Уже вторую зиму как луне поклоняюсь. Случилось то еще в зарецких землях. Остался я совсем один как брат старший помер. Делать нечего - пешком в Беларду, к Румяне пошел. Заночевал на краю одной деревни в доме разрушенном, а ночью тамошние вышли перевертыша ловить. Поймать-то поймали, да он меня цапнуть успел.

Мы с Ладимиром переглянулись. Совсем молод еще перевертыш-то. Повезло нам, что ведун так справился умело. Сказывали мне, сила в них такая, что не остановишь.

- Ты, ведун, убьешь меня теперь? - без тени сомнения спросил Осьмуша.

Глядя на его серьезное, не по-отрочески взрослое лицо, Ладимир не сдержал усмешки.

- Не странник я, чтоб убивать детей ушедшей. Помочь чем - смогу. Амулет, что на тебе, не снимай. Отвар, который сестрица твоя расплескала, заново варить придется.

- А дальше-то мне как жить? - в голосе Осьмуши послышалась мольба. - Говорили старики, что дар темный остановить можно.

- Можно, - кивнул Ладимир. - Только мне не под силу это. В Дом Предсказаний тебе надо - там чародеи куда сильнее нас с Вёльмой, они и помогут. Я лишь временную защиту тебе дать могу.

Осьмуша опустил глаза.

- Стало быть век мне таким ходить, пока странника не встречу. Румяна разве ж тебя послушает?

- А ты, значит, за сестрину юбку прятаться решил? - не выдержала я. - Сел на шею к ней, любезной, да и думаешь, все?

- Вёльма, - хотел было остановить меня Ладимир.

- Нет уж! - продолжила я. - Ночкой прошлой чуть не сгубил меня, а теперь мне же и смолчать? И что ж вы, мужики, такие до жалоб падкие? Коль хочешь судьбу свою изменить, так сидеть на месте не след. Бери в руки котомку и в Трайту шагай. До следующей луны как раз успеешь, а оберег ладимиров тебя защитит. А то сидит тут, ревет! Сестры боится! Да в твои годы уже своих детей заводят, а не скулят будто щенки новорожденные!

Сказала и гордо подбородок вскинула. А что ж? Век ему что ли утешения слушать? Пусть правду знает!

Осьмуша посмотрел на меня так, будто я его камнем, как вчера Стоян, огрела.

- Ты, братец, с Вёльмой не спорь, - усмехнулся Ладимир. - Лисицы они часто бешеные бывают, а наша-то и подавно.

Перевертыш громко сглотнул и на меня, грозную, опасливо взглянул.

- Что ж ты кричишь на меня? Сказала б лучше, что делать, - так жалобно да несчастно сказал, что я сама не засмеялась. Будто не он вчера волком становился, а я. Только что.

- Спрашиваешь! - хмыкнула в ответ. - Ясно же тебе колдун сказал, в Трайту идти. Темный дар ведь не простуда - сам не пройдет.

- Много ты понимаешь, - насупился Осьмуша. Вроде взрослый парень уже, а как дитя малое прямо.

- А вот и понимаю. Думаешь, сама зачем туда иду?

У перевертыша аж глаза на лоб полезли.

- Так ты тоже что ль...

- Не тоже, - оборвала я, садясь рядом с ним. - Не твоего ума дело. Только сидеть тебе у сестриной юбки незачем.

Осьмуша умоляюще посмотрел сначала на меня, потом на Ладимира.

- Так кто ж меня в Трайту-то проводит? Я ж и знать - не знаю, где она находится?

- А с нами пойдешь?

- Вёльма, - разочарованно протянул Ладимир. - Болтаешь что ни попадя! Ведуна и оборотня в одну упряжь решила взять.

- Потерпишь. Меня же как-то выносишь. Так что, Осьмуша, с нами идем?

Молодой перевертыш тоскливо посмотрел в сторону своей сестры.

- Подумаю.

- Ох и дурень же ты! - только и бросила я.

Скоро сказка сказывает, да не скоро дело делается...

Румяна вон столько всего сказать успела, уж как она нас только не ругала. В жизнь мне видать таких слов о себе не услышать. Болтала-болтала дурная баба и все мешала нам в путь собираться.

Наконец, когда Ладимир не выдержал и гаркнул на нее, пригрозив в гадюку превратить, она чуть примолкла. Ненадолго. Стоило нам только в путь двинуться, как у Румяны снова приступ гнева случился. Теперь уж она по Стояну проходилась - и как проходилась!

Ехали мы и вдруг видим - народ впереди столпился. Шумно весело там у них. Крики, гомон, песни, гусли да свирели поют.

- Ладимир, гляди-ка.

Колдун приложил ко лбу руку, чтоб от солнечных лучей глаза защитить, да разглядеть все получше.

- Ярмарка там, Вёльма.

- Какая ж ярмарка посредь дороги-то?

Скажет тоже! Вроде ведун грамотный, а такое городит!

Подъехали ближе и поняла я что сама дура темная. Отчего уж не знаю, а только развернулась на обочине самая настоящая ярмарочная площадь. И чего тут только нет! Купцы решились по пути заработать и стали свой товар прямо тут предлагать.