Рожденный жить (СИ)

Его окружала тишина, слова скрывались с уст, как мелкие горошины, а после безжалостно стирались мраком. Только мысли, только она одна. Только вечность…

Он долго сидел так, не шевелясь и не вставая с колен.

-Пора уж домой! Но я ещё не готов тебя бросить… Я слишком устал. От всего. От жизни. Даже смерть не смогла облегчить этих мук… Мне стало только хуже, поверь, иногда я даже завидую тебе… — пальцы быстро пробежали по холодному камню, — Потому что с тобой тишина. Это далеко не то, что выпало мне сегодня. И вряд ли этот мальчишка сумеет оценить всего, что я сделал! А ведь я спасал его столько раз! Начиная от того первого — уже и не сосчитать.

Взять, к примеру, эту неделю. Здоровенный мужик Хельгард. Он шёл, чтобы убить Лая, но он-то был не причем. Мужику был нужен я, и я на мгновение сдался, но после подумал: ‚На кого я его оставляю?‘ и убил Хельгарда. Это было не сложно. Теперь я легко могу убить одной мыслью. Мне это нравится, иногда доставляет восторг… Каждая оборванная жизнь напоминает момент нашей разлуки… Ах как хочется вернуть всё назад!

Он вздохнул и смолк. После заговорил снова, а тонкая струйка слёз скатилась вниз по щекам. Она коснулась могильной плиты с её холодным мраморным покрывалом и тотчас расползлась в небольшую кляксу. Клякса быстро принимала очертания, по форме напоминающие звезду, становилась всё больше и больше, а после вытянулась вверх и зависла в воздухе. Не прошло и минуты, как на её месте уже рос цветок. Это была лилия. Острые лепестки напоминали лучи, кровавый цвет казался в ночи почти чёрным. От неё веяло холодком, и сама она была очень хрупкой.

-Знаешь, а ведь я теперь тоже люблю цветы… Именно эти, что любила ты… Я высадил их вокруг замка, и теперь они готовы рассказать историю любых чувств… Но сегодня они испугали меня. Ночью, ровно сутки назад, я был далеко отсюда. В другому лесу, возле холмов, ты знаешь. Там росло много ликорисов. Это не придавало уверенности и только пугало меня.

Вокруг были также могилы. Я видел их насквозь — искорёженные прогнившие тела. Сломанные кости и вонзённые в грудь клинки. Гримасы исказили усопшие лица паутиной страданий и боли. Я так боялся найти среди них него… Но Лай оказался жив, жизнь трепетала в нём и была ещё не готова сдаваться. Его энергия растекалась по лесу и сияла во тьме, как звезда, поэтому найти его было не сложно — всё-таки один живой среди мертвецов — легко отличить, ещё легче не спутать.

Трудно не расслышать предсмертные стоны этих несчастных. Ведь многие из них такие же, как я. Многие погибли из-за людей. Многие когда-то любили и ненавидели, многие были названы вампирами. Предсмертные крики других веков услышать не сложно. Вы лишь прислушайтесь. Приложите ухо к земле и включите своё сознание — они обязательно ворвутся и испугают до дрожи души… Это боль ушедших поколений, и её нельзя заглушить. Слышал ли Лай хоть один такой голос? Надо будет спросить. Но вряд ли он ответит — думаю, счёл всего лишь ветром или поспешил забыть всё, как страшный сон… Я его понимаю.

Приходилось идти, прильнув к земле ушами, тащить на себе шкуру этого огромного зверя. Да, я стал тем самым псом, которого ты любила, хотя пёсик вырос… За эти годы я сделал его, или себя (называй это, как хочешь) огромным волком. Знаю, Митис боится оборотней, а это по сути он. Но мне не сильно нравится быть животным — их движения не такие, как у людей, а я, наверное, просто свыкся. За такой долгий срок, как у меня, можно привыкнуть и к вечности… Да, к слову о времени, мне кажется, что виделись мы буквально вчера…

‚Свет Луны осветит небеса,

Озарит меня и любовь.

Я увижу во тьме чудеса

И вкушу твою алую кровь…‘

Так шутил я в тот день, помнишь? — демон крепче сжал небольшой предмет, крошечный медальон с волосами прекрасной Керлин.

-Это, — он опустил глаза, — Ах это всё, что у меня осталось!

А ещё я очень рад за Лая! За то, что он, невзирая на все свои невзгоды, верит в светлое будущее и счастлив с той, которая сумела растопить его душу. Я счастлив, что он не будет таким, как я, но, к сожалению, мальчишка ещё не до конца понял, что влюблён! Но даже так это — главное… — он говорил что-то ещё.

Ветер шумел в ветвях и будоражил их разными голосами. И вдруг всё стихло — демон исчез. Среди голой освещённой Луной холодной и сизой поляны безмолвно стояла каменная плита. Сколько бы она не слышала слов, сколько бы не рыдали над нею, она была слишком далеко, чтобы ответить… И лишь алые головки лилий тихо качались на ветру. Ликорис никогда не предвещал хороших вестей…

***

-Гордись, что жива!.. — случайно обронил Ален никем не понятную фразу.

Он вернулся в замок почти в тоже время, что и они. Был молчалив и долго не решался заговорить.

-Почему так долго?

Он лишь пожал плечами и постарался быстрее уйти.

-Погоди, что-то случилось? — простые слова вампира были как нельзя кстати и даже вызвали лёгкую улыбку.

Ален отмахнулся.

-Ты не прав.

Да уж! Обратное так и звучало в этом голосе.

-Я думал, ты уже здесь. Мы ехали очень долго… Тебя настигла метель?

-Нет, — и тут он не соврал — лес, в котором была могила, находился довольно далеко и не принадлежал этому городу. Поэтому и погода там вполне могла быть другой и была — она редко совпадала с реальностью, всегда была тихой и мрачной ночью.

Он вспоминал её, большие жёлтые глаза, хрупкую тонкую кожу. Голос звучал в голове, как звон, и Ален никак не мог выбросить его из памяти или отвлечься. Он качал головой и старался сменить разговор.

-Да что с тобой?..

Но молчание было единственным ответом.

Никто не должен был видеть слёз!

На дворе уже давно ночь, и обессилившая от радости Илзе уснула прямо в объятиях вампира. Ален лишь потрепал Лая по волосам. Тот тоже был слишком уставшим. Какое-то время сидел и ждал, после высвободившись из-под её хватки, незаметно выбрался и укрыл девушку повыше.

-Так что это было? — обратился он к демону, который уже второй час ждал услышать именно эти слова.

-Я очень боялся потерять вас… — ответ прозвучал довольно неожиданно и тихо.

-Это правда?

Белая голова кивнула. После они разошлись. Лаю не спалось. Было слишком много эмоций. Он отправился в свою комнатку и выхватил из каменного стола тетрадь. Толстая и оборванная, она давно служила ему собеседником и вбирала в себя различные истории и мысли. Также в ней были стихи — нелепые и неумелые, но довольно нежные и ранимые строки.

Ален подошёл незаметно, стал сзади и явно начал подсматривать.

-Будешь писать — пиши, молчишь — вот это лишнее. Так она не узнает. Упустишь счастье! — намекнул он, увидев старания друга.

Парень тотчас стал закрываться.

-Не смотри!

-Я и без того знаю, о чём ты пишешь… Любить, конечно, опасно, но не любить никого — ещё более.