Ксюша Ангел - Я - хищная. Возвращение к истокам

— Все плохо, да?

Глеб стоял в проеме двери и выглядел удивительно спокойным. Я обернулась и кивнула, на ответ не хватило мужества.

— Мы не ждали его так скоро, — добавил он, входя в комнату. — Если бы ждали, не стали бы выходить поутру.

— Кто? — вырвалось у меня. Вопрос царапнул горло, в груди образовался тяжелый комок.

Нет-нет, я не хочу знать. Даже думать не хочу, что кто-то…

— Дарла и Юлиана, — безэмоционально ответил Глеб. — Мне повезло, что я не успел сунуться — курить хотелось безумно, но там была она… Заминка вышла. Думаю, если бы я не медлил, то…

— Нет, — перебила я. — Ты не умрешь.

«Я не позволю», — добавила уже мысленно и сжала кулаки. Хватит раскисать!

— Алиса тоже там была. И ей удалось отбиться.

— Отбиться? — Удивление скрыть не вышло. Я ведь думала, что Хаук настолько непобедим, что одно его присутствие заставляет падать замертво, а тут… отбиться. — Как?

Глеб пожал плечами.

— Все слишком быстро вышло. Она отбила атаку чистым кеном, потом бросилась к Дарле, наверное, спасти хотела. Дарла уже была мертва, охотник убил ее сразу после… В общем, когда Алиса поняла, что опоздала, то побежала ко входу. Она ловкая, увернулась пару раз, затем оглушила один из щупальцев каким-то пассом и все-таки вбежала внутрь. Повезло, короче.

— Или она умеет драться, — констатировала я.

— Определенно, — согласился Глеб. — Однако драться с ним я поостерегся бы.

— Надеюсь, не придется. Если Гарди сделает все правильно, возможно, Хаук отступит.

— Почему мне кажется, что все хуже, чем есть на самом деле? И почему у меня стойкое ощущение, что ты это знаешь?

— Тебе кажется. — Я отвела взгляд и еще раз взглянула в зеркало. Девочка из зазеркалья хмурилась и все еще боялась, однако растерянной больше не выглядела.

— Ты думаешь, что не вернешься, да? — Он шагнул ко мне и теперь его отражение гипнотизировало меня тоже. — Если выйдешь к охотнику, то уже не войдешь в дом?

Я вздохнула. Врать Глебу не было ни сил, ни желания. Потому я просто опустила глаза. Взгляд упал на флакончик духов — Эрик подарил еще перед уходом в кан. Сказал, что они замечательно подчеркивают запах моего кена…

— Ты как всегда! — Рука Глеба сжала мое плечо, затем так же резко отпустила. — Геройствовать потянуло?

— Не начинай…

— Эрик знает?

— А сам-то как думаешь?

— Черт, Полевая, это скверно! — Он отступил на несколько шагов, покачал головой, запустил пальцы в растрепанную темную шевелюру. — Почему, скажи, ты никогда не думаешь мозгами?!

— Поверь, об этом я думала слишком много.

— Да ну? А результут все тот же. Сама решила, сама сделала, пофиг на тех, кто тебя любит. А ты думала о том, что Эрика сорвет? Что он снова станет слегка того?

— А ты думал о том, что, если я этого не сделаю, не будет, кого срывать?! — выдохнула я резко. — Не будет Эрика, тебя, твоей драгоценной Ники! Охотник пришел нас убить, Измайлов. И есть лишь один способ ему помешать. Кто-то должен погибнуть, но лучше кто-то один, чем все.

— Ты, да? — саркастично уточнил он. — Почему ты?

— Потому что так велели они. Боги, которых не существует. Так написано в книге предсказаний Арендрейта. Барт пророчил мне.

Молчание. И только тиканье часов на комоде отсчитывало время на до часа «Х». Как жаль, что время нельзя остановить, замедлить, оттянуть минуту, когда придется осуществить то, что сейчас страшно даже на словах.

— Барт готовил меня с момента нашей встречи, Глеб.

— К чему? В жертву тебя принести? Не нажертвовалась еще?

— Глеб!

— Что — Глеб?! Как мне идти туда, зная, что ты не вернешься? Об этом ты подумала?

Объятия душат, как и слезы. Скребет горло от невысказанных слов — ненужных, потому что нужное понятно и без слов. И мелкие капли дождя липнут к стеклу, будто пытаются просочиться внутрь. Маленькая, но все же поддержка.

Наверное, я навсегда останусь частью атли. Ведь сейчас, обнимая Глеба, чувствую и эмоции его, и страх, и желание изменить то, что изменить невозможно. И, наверное, пока он будет помнить меня, я не умру окончательно.

Остаться бы в этом мире призраком… Интересно, становятся ли хищные привидениями? Может, существует обряд, привязывающий духа к дому. Как было бы замечательно поселиться в стенах дома скади, бродить по ночам по широким коридорам, цепляться к юбкам целительниц, легким сквозняком касаться щеки Эрика, когда он уснет. Тогда у меня будет достаточно времени, чтобы за ним наблюдать.

Проводить больше времени с Аланом.

Просто быть частью дома. Всегда.

— Нам пора, — прошептала я, отстраняясь. — Если у Гарди получится, нам не придется возвращаться к этой теме. Поэтому давай просто верить, хорошо?

Верить иногда сложнее всего. Но Глеб кивнул, вытирая с моих щек слезы.

Рита всегда была трусихой. С самого первого дня, когда она появилась у атли с нелепым красным зонтом, растерянная и смущенная. Приход Рихара сломал ее, воскрешение веры в себя не добавило, и каждый раз, когда приходил враг, Рита впадала в панику.

Сейчас она сидела на верхней ступени лестницы, обнимала себя за плечи и смотрела вниз — туда, где планировалась опаснейшая из всех наших операций. Пальцы ее при этом слегка подрагивали, а обкусанные ногти красноречиво описывали состояние, близкое к панике. Парадокс: Рита была сильнее многих воинов в этой гостиной, чистокровная атли, сила которой могла бы перерасти мою, если бы Рита ее развивала. Но вот она сидит здесь и трясется, как осиновый лист. И я знаю, что в душе она мечтает сбежать. Спрятаться, переждать. Все, что угодно, лишь бы не драться, лишь бы не видеть приближающихся щупалец к своей жиле.

Я постаралась пройти мимо, прижимаясь ближе к перилам, чтобы не заразиться от Риты паникой. Однако она схватила меня за запястье, вынуждая остановиться, и выпалила:

— Я боюсь! Я так боюсь, что перед глазами плывет. Когда я думаю, что Первый там, за дверью, когда представляю, что он может сделать, если войдет… Скажи мне, что я выживу. Если не скажешь, я просто не смогу. Свихнусь тут.

Слабая, что с нее взять? И пожалеть бы, да… не вышло.

Я разозлилась. Злость была неожиданной и удивила меня саму. Она жалеет себя, трясется, в то время, как я точно знаю… От знания этого тошно, ожидание жжет лопатки, в груди тяжесть — не продохнуть. Мне придется оставить мужа, сына. Бросить друзей. А она…

— Нет! — ответила я резко и выдернула руку. — Не скажу. Готовься к тому, что погибнешь. Если у нас не выйдет, умрут многие. Может, ты. Твои близкие. Готовься к этому и, бога ради, хватит истерить!

— Почему ты так разговариваешь со мной? — возмутилась Маргарита. — Разве не видишь, я и так боюсь, а ты…

Нижняя губа ее нервно затряслась, глаза округлились, наполнились новой порцией слез. Так бы и стукнула!