Ксюша Ангел - Я - хищная. Возвращение к истокам

— Оставь ее, Ирвин, — раздается откуда-то голос Эрика. Я не вижу его, хотя и верчу головой. Ища поддержки, помощи. Спасения?

К черту! Я — сольвейг. И пришла сюда сама.

— Убирайся! — выкрикиваю, отталкивая очередной фантом. — И ты тоже. — Бью Герду прямо в грудь кеном из ладоней, и, вопреки логике, ее образ тает, шипят, отползая, тени. Хохочет колдун, а Эрик говорит грустно:

— Оставь, она ненастоящая.

Это я-то?

С трудом встаю, пытаясь перебороть головокружение. Теплое и липкое стекает по ладони вниз, капает на песок и тут же затирается дождем. Моя кровь, а с кровью уходит кен…

Какой, к чертовой матери, кен?! Я же отдала его — весь, до последней капли. Отдала, чтобы попасть сюда. Чтобы помочь Эрику.

Значит, нет ничего? Иллюзия? И кровь тоже? А если так, то…

— Убирайся! — повторяю настойчиво и шагаю к колдуну. С удовольствием наблюдаю, как улыбка сползает с его лица, сменяясь… страхом?

Один Чернокнижник сказал однажды, что только сольвейг может влиять на миры искупления.

— Ты здесь нежеланный гость.

От моего взгляда колдун съежился, отступил. Его облепили тени — окружили, наползли на стопы, вихрями взметнулись к коленям. Сковали по рукам и ногам, обхватили шею, не давая возможности шевелиться, дышать…

— Ты давно сдох! — выплюнула я. — И здесь больше не появишься. Ясно?

Ирвин мотнул головой, будто пытаясь отвязаться от теней, но они облепили его полностью, и в итоге он сам стал дымкой — темным, полупрозрачным маревом, рассеивающимся в воздухе… Пустотой.

— Хватит уже! — Я повернулась к озеру, где утопая стопами в песке, стоял мой муж.

— Тогда ты тоже уходи, — ответил он, не поворачиваясь.

— Мне некуда идти…

Ветер рванул притаившуюся осоку, хлопнул покосившейся дверью и прошуршал по крыше опадающей листвой. Заволновалось озеро, выплескивая пухлые пенные волны на берег.

Я сделала неуверенный шаг вперед. Еще один.

Мне бы только коснуться, обнять, а там я уже смогу убедить его. Расскажу, что это на самом деле я — настоящая, не фантом. А потом, когда он поверит…

— Ты умрешь в муках.

Он встал между мной и Эриком — высокий, по пояс обнаженный, и грудь его бугрилась белесыми шрамами. Лицо разделил багровый — от брови до подбородка. А из жилы вились светящиеся щупальца.

Еще один призрак. Последнее испытание. И мне бы ждать его, да только слишком рано я расслабилась.

Полыхнуло небо очередной молнией, а перед самым моим лицом пронеслась гибкая смертоносная лоза. Я инстинктивно попятилась, упала на песок, и меня пригвоздило к земле оружием охотника.

— Прочь, — прохрипела я, стараясь вывернуться, уйти от боли, ползущей от живота вверх, к груди, к шее. Боль туманила мысли, клубилась едким дымом. И рвала, резала изнутри. Ввинчивалась в тело острым шурупом.

Боли нельзя было противиться, лишь принять.

Принимать я была не готова.

А потом она кончилась. Резко, как и накатила.

Охотник упал на песок, впечатываясь в линию берега правым боком. А в руках Эрика был зажат конец толстой, бугристой палки. А с другого конца капала в песок кровь — теперь уже кровь Первого охотника. Она обагрила его лоб и стекала по лицу, огибая уродливый шрам.

Эрика полностью подчинило безумие. Завертелись сизой воронкой тучи у него над головой. Ветер трепал спутанные пряди, созвездиями капель красовалась на щеках кровь Хаука. Его силуэт охватило голубое сияние, а взгляд… прозрачный лед, узкие зрачки, прищуренности век. Эрик смотрел в одну точку — чуть левее, чем лежала я. Мне показалось, он не хочет потерять меня из поля зрения. И в то же время не смеет смотреть в глаза.

Боится?

Хаук усмехнулся — злорадно и почти так же дико. Сплелись в воздухе две стихии, взвились в воздухе яркие плети щупалец, вспыхнул ореол силы Эрика…

Ну уж нет. Не снова. Я больше не буду смотреть, как ты умираешь, слышишь?!

Вспышка молнии. Фантомный кен из ладоней — так, что даже венам больно, и ноет жила или то, что когда-то было ею… Ослепило. И вышла в мир, выплеснулась так долго скрытая во мне белая ярость Барта.

…Когда я открыла глаза, было темно. Я лежала на чем-то твердом, влажная одежда противно облепила тело. Было холодно. И горло жгло отчего-то. Прогнувшимися балками нависал потолок, и с него мохнатыми гирляндами спускалась паутина.

— В последний раз, — сказал Эрик, глядя прямо на меня. Он стоял у окна, полуприсев на подоконник, и больше не выглядел сумасшедшим. Немного усталым, грязным и отчаявшимся, но все же это был мой Эрик. Определенно. — В последний раз я тебя спасаю.

— Пить хочу, — только и смогла выдавить я.

Он вздрогнул. Несколько секунд постоял в раздумьях, будто пытаясь найти подвох в просьбе, а потом так же, не отводя взгляда, отошел в затемненный угол, а когда вынырнул из тьмы, в его руках был стакан. И вода оказалась невероятно вкусной, сладкой даже.

Эрик сидел и смотрел, как я пью. До самой последней капли не отрывал от меня взгляда. А когда я вернула ему стакан, улыбнулся. Горячо стало в груди. Тесно, будто кто-то отчаянно пытался оттуда вырваться и прожигал себе путь раскаленным железом.

— Ты ведь снова уйдешь… — Эрик ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке, стирая слезы и грязь. — Если бы ты могла остаться… Хоть раз. Ненадолго.

— Я останусь! — выдохнула я. — Здесь, навсегда. Ты больше не один.

— Да, ты говорила уже, — горько усмехнулся он. — Не раз говорила. А потом уходила — раз за разом.

— Не сегодня.

Сегодня все будет иначе.

Тело ломило, но я заставила себя подняться.

— Смотри, — сказала я, взяла его за руку и подвела к окну. На улице бушевала гроза. Тяжелые капли стучали по стеклу, небо озарялось десятками кроваво-алых молний. Грохот заглушал слова и, чтобы Эрик хоть что-то услышал, приходилось кричать. — Просто посмотри, что я могу!

Я закрыла глаза и сосредоточилась.

Небо. Синее, с легкими перистыми облаками. Солнечный свет озаряет зеленую, ровную долину. А за ней гладким стеклом светится озеро. То самое, из моих снов. И я вдруг поняла: не хельза снилась мне все это время. Его мир. Моего мужчины, который запутался во тьме.

Из мира раскаяния масса выходов, сказал он мне однажды. Но ты не найдешь их в одиночку.

Теперь ты не один. Ты больше никогда не будешь один — ни в боли, ни в радости. Я буду рядом. Всегда. Возьму тебя за руку, и мы пойдем, куда скажешь. Буду следовать за тобой, как и подобает жене хищного. А ты — ты укажешь нам путь и выведешь на свет. А если нет, я дам тебе свет. Ибо без тебя меня нет. Никогда не было.

Я открыла глаза и улыбнулась. Тучи развеялись, а на персикового цвета небе огромным полукругом на горизонте сверкала радуга. Ее края опускались в озеро и проникали, казалось, на самое дно. Зеленый луг оканчивался песчаным пляжем, где медленно прогуливались чайки, выискивая себе еду.