Екатерина Кариди - Невеста по доверенности или сбежать из-под венца

Пытавшуюся бунтовать пленницу он запер в подвале, а сам пошел искать мятежного принца. На счастье пирата, добрался он до принца Эджуба на удивление быстро. Честно говоря, свое везение пират был склонен приписывать магическому оку. И теперь, надеясь получить с принца хорошие деньги за девушку, подумывал покончить с пиратством.

Принц Эджуб принял его. Выслушал предложение.

А потом рассмеялся в лицо.

- Вторая жена наместника? Да, у наместника есть вторая жена, дочь князя Ларнака. Вчера прошла официальная церемония бракосочетания в его дворце в Перкиссе.

Пирату оставалось только хлопать глазами и открывать рот. Но он вовремя спохватился, и пока принц не начал задавать лишних вопрос исчез, проклиная все на свете, а больше всего проклятую лгунью. Но у него еще оставалось магическое око. Да и девчонку можно было продать работорговцам. Что он и сделал, и тут же сел на первый отплывавший с острова корабль.

***

Конрад опоздал не намного, всего на полчаса. Увидев его, Эджуб обрадовался, но и удивился. А когда узнал, зачем его друг вернулся, страшно расстроился, пообещав найти того типа, что приходил к нему с предложением купить девушку. Они перерыли весь остров, но увы, пират как в воду канул. Видя чувства друга, Эджуб обещал искать дальше.

Но Конрад не мог усидеть на месте. Просто сошел бы с ума.

Он бросился в море, догонять отошедший тем вечером корабль, надеясь выловить пирата там.

***

Услышав от пирата, что князь Ларнака выдал за принца Валида свою дочь, и официальная церемония прошла в Перкиссе, Анхелика была оглушена. Потому, когда тот грубо потащил ее к работорговцу, даже не сопротивлялась.

Мир в голове как-то странно сдвинулся. Ей показалось, что жизнь кончена. Девушка даже не плакала. Ее просто не было.

Не. Было.

Это не ее заперли в какой-то грязный чулан с дюжиной других испуганных, измятых и изгвазданных женщин. Хорошо еще, успела сказать пирату, что она девственница, и он продал ее подороже. Иначе был бы ей прямой путь в портовый бордель.

А наутро Анхелику купил жирный евнух.

В гарем нового господина.

Что были эти дни для Конрада?

Дни, когда он то гонялся за каждым кораблем, показавшим кусочек паруса в том районе Полуденного моря, то кидался обшаривать все рынки рабов на черном берегу. Все бессмысленно. Он зарос, потемнел лицом, похудел, став похож на изможденную копию себя прежнего. Потому что почти не спал, а в глазах горела отчаянная одержимость вместе с безнадежной надеждой.

Корабль, на котором отплыл пират, продавший Анхелику в рабство, нагнали утром следующего дня. Он вытряс из него признание, куда тот дел девушку, и в тот же день вернулся на остров. Конраду хотелось убить подонка. Но отвращение, гадливость. Не стал марать руки.

К тому же у него были дела поважнее, надо было спешить. Проклиная свою глупость, перевернул вверх дном все притоны и рынок рабов Раноччо. Увы, девушки на острове уже не было. Дрожащий от страха работорговец сказал, что ее купил какой-то евнух, и дальнейшая судьба рабыни ему неизвестна.

Чуть больше информации удалось получить в порту, евнуха узнали по описанию, но кто он и откуда никто не знал. Был он на Раноччо проездом на собственном корабле и отплыл сразу.

В тот момент Конраду показалось, что небо обрушилось на его плечи и придавило к земле всей своей тяжестью. Страшно любить и потерять. Но еще страшнее потерять из-за собственной глупости. Как любой честный и деятельный человек, он винил во всем себя. И все-таки в сердце оставалась надежда.

Очень странно звучала новость, услышанная от Эджуба. Что в Перкиссе состоялось бракосочетание принца Валида и дочери князя Ларнака. Был в этом какой-то грандиозный подвох. Не вязалось с тем, что он знал от Абдорна и Анхелики

Конрад поклялся, что найдет девушку, чего бы это ему не стоило.

Потому что она сказала, от него исходит свет. Потому что ей надеяться больше не на кого.

***

А Анхелика все это время пробыла в каком-то странном полузабытье, прострации. Когда тело механически делает, что требуется, а разум скован оцепенением. И в этом оцепенении, под коркой, которой она пыталась защититься от внешнего мира, зрела и выстраивалась четкая картина.

Картина, которую Анхелике не хотелось видеть. Будь она слабой, просто закрыла бы глаза, стараясь найти оправдание своих несчастий чем угодно. Но слабой она не была.

Девушка знала, в том, что с ней случилось только ее вина. Вот это вот отвратительное и униженное положение рабыни - есть прямое следствие череды ее собственных спонтанных и необдуманных поступков. И винить ей некого!

С другой стороны, если бы она покорно приняла свою участь, что ее ждало? Все тот же гарем? Душа Анхелики возмущалась при мысли о покорности. Она, во всяком случае, боролась. И проиграла. Бессмысленно искать, где и когда была допущена ошибка. В ее теперешнем положении оставалось ждать, что еще преподнесет судьба. И думать.

Евнух, что ее купил, был немногословен. На нее за все время, пока был у работорговца, может быть, взглянул пару раз. И купил, не торгуясь. О том, что он евнух, Анхелика выяснила уже на корабле, когда он велел ей раздеться и собственноручно вымыл в большой лохани. Сказал, что господину надо представить ее в нормальном виде, а не как шелудивую собачонку.

Анхелика хотела сопротивляться, но, узнав, что он не мужчина, просто позволила ему мыть ее, осматривать мелкие раны, синяки и ссадины. Потом он смазывал ее тело лечебной мазью, а у Анхелики из глаз текли слезы. Она чувствовала себя вещью, чужой собственностью, о которой заботятся, потому что вещь должна быть в сохранности.

Принять эту заботу было крайне унизительно. Не принять - бессмысленно. Да и нельзя.

Все это время он молчал, видимо, тонкая душевная организация и деликатность, подсказывали ему, что девушке надо дать хоть какое-то подобие личного пространства. Потом, когда она успокоилась, а слезы понемногу иссякли, предложил ей покушать. Есть не хотелось, но евнух сказал, что она должна быть сильной.

Это неожиданно прозвучало, не то обычно ожидается от рабыни. После этих слов Анхелика в первый раз посмотрела ему в глаза.

- Меня зовут Ариф, - представился евнух. - А как зовут тебя?

- Разве это теперь имеет значение, - глухо пробормотала Анхелика, пряча глаза. - У меня теперь нет имени.

Тот шевельнул бровями.

- Как знаешь. Я буду звать тебя Лейс. Так зовется небольшой пустынный сокол.

Анхелика промолчала. Евнух показался ей человеком странным. Несмотря на заплывшее жиром тело, он не выглядел отталкивающе. Наверное, от спокойной доброжелательности и ума, что светился в его живых глазах. На языке народов северного берега Ариф говорил чисто, да и кожа у него хоть и была темная, но скорее сильно загорелая, а не черная. Видимо, в его жилах имелась примесь крови северян.