Марийка Вольф - Академия БДиМ. Мы никогда не спим

— В мой кабинет! Обе!

Отбросив орудие наказания в сторону, лорд-директор развернулся и ушел. Рыдающую первую красавицу подхватили под руки, а я пошла сама, только по привычке подхватила сумку с… пола, ибо стульев в помещении стало заметно меньше. Ко всему привыкаешь, в том числе и к боли. И у меня уже давно был способ притупить подобные ощущения, просто перестать обращать на них внимания и концентрироваться на чем-нибудь другом. Например, на ненависти к женщине, чьими усилиями я здесь оказалась. Волшебное чувство ненависть. Позволяет забыть вообще обо всем, кроме объекта к которому его испытываешь. И предвкушение того, какой сладкой будет расплата. Большего и не надо. А сейчас я ненавидела Ларге. Мало того, что она первая начала, хотя может это все-таки была я, так она еще и унизила меня перед всеми не заслужено. И ладно только меня, но и Риту, и мою родину. Ладно всего лишь короля, к которому я не испытываю особой симпатии. Но это мой король, и правит он моей страной! И никто не смеет их оскорблять. А Нефрита моя лучшая подруга!

Яшмин директор принимал первой и кричал на нее так, что даже защита от подслушивания не помогала. А потом послышались крики и рыдания девушки, видимо означающие полное раскаяние, жаль, слов разобрать не получалось. Я лишь сидела на полу и ждала своей очереди в гордом одиночестве. Самое худшее, что Везувиан может сделать, вышвырнуть из Академии. А это значит, что я вернусь домой, и час моей мести мачехе приближается. Так что не все так плохо. Жалко только, что без магии в гильдию алхимиков не принимают. Точнее принимают, но дальше подмастерья не продвинешься. И как-то досадно стало, я столько еще не успела сделать. А сколького наворотить.

Где-то минут через тридцать, Везувиан Брагденвиль вышвырнул девицу из своего кабинета, и когда та убежала, обратился к леди Миоме.

— Найдите мне все документы на Ларге, в том числе и характеристики за последние пять лет, посмотрим, что с ней делать. — Зелено-желтые глаза зло сверкнули.

Кажется, доигрались. Причем все и без разбора. Представляю, что еще может сделать Виан, ради того, чтобы Академия наконец-то стала считаться образцово-показательной, а не местом, куда ссылают за плохое поведение. Он махнул рукой, приглашая в кабинет. Страшно не было. Я была в кое-то веки по-настоящему взбешена, поэтому гордо вошла и заняла место точно в центре. Везувиан встал передо мной и внимательно вглядывался в мое лицо. Прямой взгляд, плотно сжатые губы и полное отсутствие раскаяния. Надежда, что он увидит там только это, разбилась вдребезги, стоило смуглым пальцам коснуться царапин.

— Больно? — участливо спросил мужчина, хотя ответ был очевиден.

— Нет. — Жестко отчеканила слова лжи.

— А здесь? — еле касаясь, пальцы прошлись по красному следу от кнута.

Я даже не дернулась, только зашипела, стоило задеть рассеченную губу.

— Нервы сдали? — заиграла теплая улыбка на его губах.

Сначала я не поняла, о чем он, а когда дошло, просто сорвалась:

— Конечно, сдали! Знаешь, как надоело постоянно терпеть эти издевательства?! Каждый раз, кто-нибудь то что-нибудь скажет, то толкнет, то еще что-нибудь, а чуть что голову в песок, а я виновата! Должна же я была хоть раз морду этой дряни начистить! Она меня подстилкой твоей обозвала! Так что можешь меня отчислить, но я этого терпеть больше не буду!

— Отчислить? — брови директора взметнулись вверх, нагло игнорируя самую важную, по моему мнению, часть.

— О! Не переживайте, лорд-директор, по Академии скучать не стану, а вашу матушку со своей земли и без магии выживу!

Я отвернулась, чуть не плача. Как чудесно начинался этот день. И как ужасно он закончился. И ладно бы только это. У меня ведь экзамен в летной школе на выходных, а теперь я вообще могу на него не попасть. И с Вианом все так получилось. Хотя, как так и что именно вообще не понятно. Хирилл, я запуталась!

— Руби, — усадив меня на диван, Виан присел на корточки, — я не собираюсь тебя отчислять.

— Не собираешься? — я не поверила собственным ушам, а все мысли вылетели из головы, оставив после себя звенящую пустоту. — Если не это, то что?

— Останешься без выходных, вот и все. — И Виан так ласково потрепал меня по волосам, будто ничего страшного не случилось, и встал.

Нет, для Везувиана безусловно в этом не было ничего такого. Но для меня это полная катастрофа. Крах всех надежд и мечтаний. Темная и бездонная пропасть стала совсем непроглядной.

— Нет! — вмиг вцепилась в рукав черной мантии, дрожа от подступающей истерики. — Ви, пожалуйста, что угодно только не это. У меня экзамен! Делай что пожелаешь, хочешь, выпори, хочешь, еще как-нибудь накажи, на кухню на неделю отправь, да хоть в изоляторе запри, только не отнимай выходные.

— Изолятор, говоришь? — при упоминании самой суровой меры наказания, если не считать отчисления, лицо Везувиана Брагденвиля озарила такая коварная улыбка, что я пожалела о каждом своем слове. Уж больно хорошо я знаю выражения этого лица, и догадываюсь, чем это может обернуться. — Пожалуй, это вариант. Таких злостных нарушителей дисциплины надо изолировать.

И кто меня за язык тянул. Туда ведь минимум на двенадцать часов помещают, если учитывать, что за окном уже почти полночь, сидеть придется до полудня. Из-за этого я пропущу большую часть лекций и погрязну в долгах. И у меня будет только половина дня, чтобы с ними разобраться. А это практически нереально. С другой стороны. Лучше так, чем совсем не иметь надежды.

— И не поставишь вопрос об отчислении? — ну так, на всякий случай уточнила адептка.

— Нет. Мне легче тебя выпороть. — Мужчина говорил вполне серьезно, очень бережно обнимая лицо ладонями. — Ты слишком много для меня значишь, чтобы я смог тебя отпустить. Но ты хоть понимаешь, как тяжело каждый раз тебя наказывать? — поразившись теплоте в его голосе, я просто кивнула. — Ни черта ты не понимаешь, Ру. — Почти простонал он отчаянно, опустив руки и голову мне на колени, и попытался зарыться лицом в складках тех лохмотьев, что раньше звались накидкой. — Ты даже не понимаешь, что со мной делаешь.

— Что? — прохрипела я, потеряв голос от волнения, потому что не понимала о чем речь.

— Малыш… — Мужчина вновь поднял голову, зеленые глаза смотрели с такой тоской. Такие прекрасные как драгоценные камни желто-зеленые глаза. — Я убивать готов всякого, кто к тебе прикоснется и причинит боль. И ведь убью когда-нибудь. И твоих обидчиков и тебя заодно. А ты как будто специально на рожон лезешь.

— Ви, — у меня появилось острое желание оправдаться. — Я не…

— Я знаю, что не специально. — Уголки его губ дернулись в горькой улыбке, вот только эта улыбка быстро сошла на нет. — Но как же это бесит. Особенно это. И почему ты такая безголовая? Почему ты не видишь, что сводишь меня с ума, Руби? — шептал Виан, прислонившись лбом к моему лбу.