Нина Блазон - Время волка

Следовательно, должно быть несколько животных (вероятно, это также объясняет, почему бестия появляется после тяжёлого ранения, несколькими часами позже, опять невредимой)» .

Томас на ощупь искал свечу на ночном столике, но должен был установить, что та полностью догорела. Он никогда бы не подумал, что будет когда-нибудь ещё тосковать по шуму Парижа — повозкам, которые громыхали ночью по булыжной мостовой, горланящим пьяницам, фейерверкам и факельному свету. Ощущая полный дискомфорт, юноша прислушался и надеялся, что различит храп гостей по соседству, но ему отвечала только удушающая тишина. Затянутый облаками лунный свет рисовал гримасы на шероховатой стене. Казалось, что из щелей на него пристально смотрели мертвецы, и Томаса зазнобило, когда он вообразил, что там также стоял и Арман, обвиняющий, безмолвный и полный гнева. « Едва ли я могу спать из-за этого? Почему он посещает меня в тишине? »

Томас резко приподнялся и протёр глаза, но воспоминания о последних днях Армана нельзя было прогнать: посещение врачей, кровопускание, внос и вынос брата из комнаты. Установление гроба с телом усопшего для прощания, его отец, согбенный ( прим. пер.: сгорбленный, устаревшее слово ) рядом с гробом от горя, и Томас у двери. Оттуда он мог видеть только руки покойника. Руки моего брата .

Он понял, что сейчас не выдержит ни секунды в темноте. Томас торопливо поднялся и направился в кухню, чтобы отыскать свечи.

В первый момент ему показалось, что жалобный стон раздаётся из прихожей, но потом юноша заметил, что это может быть только за окном, которое скрипело в петлях. Это был шум, который его разбудил!

Томас осторожно следовал на ощупь по стене к сквозняку и вскоре стоял перед окном, которое, как ни странно, было открыто настежь. Ночной ветер мягко обдувал его лоб, и доносил внутрь замка шелест крон деревьев. Преломлённый лунный свет серебрил из облаков силуэты гор. Где-то внизу сверкал и шумел ручей. Но под замком расстилалась только матовая темнота, наполняющая долины туманом.

Жанна высмеяла бы его, и граф де Буффон не один раз. Не нужные ему насмешки. Но было трудно оставаться благоразумным и объективным, если чувства играют с тобой шутку. Потому что сразу у него было ощущение, как будто что-то там внизу с оцепенением смотрело на него; что-то, что притаилось между деревьев. Томас вздрогнул, когда ветка щёлкнула как выстрел. В следующий момент он стоял у противоположной стены и прижимался спиной к прохладному камню. « Это смешно », — упрекал себя мужчина, — « это был только кабан, олень, во всяком случае… кто-нибудь другой ». Юноша нащупал стену и хотел снова повернуть назад, как его нога на что-то натолкнулась, что немедленно отдалилось от прикосновения с ним.

— Кто там? — прошептал он.

Ему ответил задыхающийся звук. Голос как из другого мира, возможно, из сна. Что-то бледное передвинулось и снова остановилось.

Томас медленно присел и зажмурил глаза. Он упёрся кончиками пальцев в землю, и коснулся чего-то холодного, что сразу отпрянуло… « Нога? »

Действительно. У стены на корточках кто-то сидел. И этот кто-то был босиком.

— Эй? — Томас наклонился вперёд и осторожно протянул руку. Его пальцы задели волосы, мягкие и длинные. Вначале он подумал, что это была служанка, которая убежала от преследования аристократов в прихожую. Но потом почувствовал дорогой шёлковый материал и рукав, украшенный кружевными воланами. — Вы заблудились?

— Sòrre ? — ответил ему задыхающийся голос. Он принадлежал девушке и звучал так тонко, как Томас ребёнком всегда представлял себе голос моли. Голос был таким несчастным и потерянным, что резанул его по сердцу. Юноша сглотнул и вспомнил о вежливости.

— Позвольте, мадемуазель! — его рука осторожно обхватила её локоть, и он пододвинулся к ней ближе, чтобы помочь. — Вставайте, я провожу вас обратно к вашей ком…

Однако потом что-то случилось, что совершенно отбросило его за все границы условностей. Девушка просто скользнула к нему в руки. Томасу не оставалось ничего другого, кроме как упасть на колени, чтобы удержать равновесие, потом он почувствовал на своей щеке её мягкие волосы; и шокирующе близко тёплое тело, полное жизни; дышащее тело без корсета и каких-либо запретов. Она носила только ночную одежду. Её руки обняли его, и пылающий лоб прижался к мужской шее. Юноша чувствовал груди, талию, плечи и трепетную спину.

— Lo diable , — шептала девушка прерывающимся голосом, — de tant qu’èra vièlh, èra pelblanc ( прим. пер.: дьявол, так заставляет добычу, заставляет …)

Иностранный язык был как колдовство или проклятие, прогоняя холодок по его спине.

« Не говори здесь ни о каких ведьмах », — прозвучал в его голове голос поварихи.

Тогда Томас понял, что, вероятно, девушка разговаривала во сне. Он держал в руках лунатика дворянина. Под своими руками юноша чувствовал её лёгкое дыхание и биение женского сердца на своей груди. И это сразу было так, как будто ничего больше не было, чтобы их разделяло; как будто он мог чувствовать её ужас на собственном теле и также сон девушки, такой глубокий и страшный, что, как казалось в темноте, он принимал собственные очертания. Это было невероятно и совершенно неподобающе, но его руки совсем сами по себе ещё крепче сомкнулись вокруг неё. Разум и тревога покинули мужчину, и были только лишь он и она, и его захватывающее желание защищать девушку в сумраке сновидений.

— Всё хорошо, — шептал Томас ей в ухо. — Я здесь, никто не сможет вам ничего сделать.

Он осторожно проводил по её волосам, пока девушка раскачивалась из стороны в сторону. Её дыхание, и в самом деле, становилось спокойнее, теперь женская голова отдыхала на его плече. На один украденный момент Томас закрыл глаза и вдыхал девичий аромат — лёгкий запах диких фиалок. Он смешивался за его закрытыми веками с мерцанием луны, тяжестью в коленях, и мягкостью её тела. Когда она немного повернулась в его руках в сторону, мужские пальцы коснулись мокрой щеки девушки, овала подбородка и остановились на краю шёлковой ленты, которая плотно лежала на её шее, почти как… « повязка? »

Она как будто услышала мысленный призыв, вздрогнула и глубоко вздохнула. Её спина напряглась, потом девушка освободилась из его рук. В следующий момент Томас уже скорчился у холодной стены. Он только лишь видел у окна женские очертания под ночным небом — распущенные волосы в свете луны, и слышал, как она хватала ртом воздух, объятая ужасом.

— Кто вы? — к его удивлению, теперь девушка говорила на отличном французском.

— Томас Ауврай. Мадемуазель, простите, я не хотел пугать вас, я только…

Однако она его уже не слушала. Потом были слышны только шаги убегающей и несколько мгновений спустя, звук захлопнувшейся двери.