Сердце Мира (СИ)

– Зато справедливо. Я не говорю про Астора, ему ни о чем и напоминать не придется: если он узнает о предстоящей миссии, он сам предложит свою помощь. Я успел поговорить с ним и вижу, что он благодарный. Меня разозлила Иерра.

Взгляд Оларфа стал тяжелым. Он сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла.

– Знаешь, когда она притащила сюда этого умирающего жреца, его жизнь она ухитрилась превратить в предмет торга. Она умоляла меня его спасти, обещала сделать все, что угодно, лишь бы я согласился его лечить. Дала мне магическую клятву. Она была уверена в том, что я не стану ничего делать просто так, и с ее стороны это была своеобразная плата, – сказав это, Оларф горько усмехнулся. – Неужели эта девчонка решила, что я оставлю раненого умирать на крыльце своего дома? Ей даже просить ничего не нужно было, но нет – в ней говорила гордыня.

Велор прекрасно понимал чувства благородного Оларфа, которого оскорбило поведение девушки. Но он, покопавшись в воспоминаниях жреца, догадывался, почему она вела себя именно так.

– Эльфы удерживали ее в плену. Они пытались выведать секрет перемещения между мирами. И ей лишь чудом удалось сбежать от них.

Владыку неприятно поразили слова Велора. Его покоробило то, что девушка находилась у эльфов против своей воли.

– Согласен, они поступили с ней скверно, – задумчиво произнес Оларф. – Но она уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что эльфы, как и люди, бывают разные. Ты лучше скажи, их попытки узнать оказались успешными?

– С ее слов – нет, – ответил Велор.

– Ну, они ведь и без этих знаний могли попасть в другие миры, верно? С помощью самой Иерры?

– Думаю, нет. Она сама может перемещаться между мирами, может даже переместиться вместе кем-то, но она не может одна отворить врата миров, чтобы прошли все. Ей для этого нужен помощник, который будет держать врата с противоположной стороны. Эльфы поступили с ней плохо, и нет ничего удивительного, что она отнеслась к тебе с недоверием. Не следует винить ее в этом.

– Знаешь, в ней есть какое-то зло, – нехотя озвучил свои мысли король. – Не могу сказать ничего определенного, но я чувствую это.

Волшебник встал и подошел к резным перилам веранды.

– В этом-то все и дело. Понятия не имею, как много ей пришлось пережить и что толкает ее к злу. Факт остается фактом – она могла бы быть нам полезна. Возможно, настанет час, когда это ее внутреннее состояние сыграет нам на руку, – закончил свою мысль Велор. – Я вот только не уверен, что она захочет пойти.

Оларф начал понимать, куда клонит маг.

– Если пойдет Астор, она все равно увяжется за ним, еще будет просить, чтобы взяли. Так что захочет. А клятву ее я на другой случай приберегу. Эта клятва могла бы нам понадобиться лишь при тех обстоятельствах, о которых говоришь ты. Если дела пойдут плохо и потребуется человек, способный втереться в доверие к врагу, – Оларф сделал несколько глотков из белой чашки.

– Что ж, я рад, что мы определили еще двух участников похода, – довольно сказал Велор.

– Мы, действительно, не знаем, что встретиться вам на пути, и возможно ты прав, Иерра и Астор могут вам пригодиться. Теперь нужно думать, какой путь вам выбрать.

– Соберем еще одно собрание и вместе решим. Но сначала дождемся, что скажут отправленные в разведку воины, – Велор задумался и надолго замолчал.

Нависнув над перилами, он наблюдал за тем, как ветер гоняет по земле высохшие листья.

Сон никак не шел. Иерра лежала на кровати с открытыми глазами и смотрела на полоску лунного света, прокравшуюся в комнату через неплотно прикрытые шторы. В помещении было немного душно, и она предпочла бы открыть окно, но опасаясь за здоровье Астора, решила этого не делать: ночная прохлада могла плохо повлиять на ослабевший после ранения организм. В том, что Астор поправится, она теперь не сомневалась, он пришел в сознание, температура спала, и теперь оставалось лишь ждать, когда затянутся раны.

Иерра повернулась на правый бок и подперла голову рукой, облокотившись на подушку. Она скользнула взглядом по резкому профилю Астора. Сейчас, когда он спал, можно было сколько угодно смотреть на дорогое ей лицо, разглядывать каждую морщинку в уголках его глаз, угадывать ямочку на подбородке на обросшем многодневной щетиной лице, перебирать в пальцах его черные волосы.

Когда она изъявила желание жить с ним в одной комнате, эльфы лишь обменялись быстрыми, удивленными взглядами, но ничего не сказали. На самом деле, стоявшая в комнате кровать была поистине королевских размеров, и Иерра могла спать спокойно, не опасаясь потревожить раненого. Зато она в любой момент была рядом, чтобы в назначенный час разбудить его и напоить зельем. Так было удобно и ей было все равно, что подумают о ней эльфы – она о них вообще не думала.

Когда Астор очнулся, то первым делом заговорил о любимой Найлин. Он сожалел о том, что долгожданная встреча теперь не состоится.

Иерра же подумала, что, возможно, эта планировавшаяся встреча и стала причиной, по которой врагам удалось выйти на их след.

Жрецы понимали, что продолжать скрываться от врагов всю жизнь невозможно. Но Астор наотрез отказывался покидать привычный мир без своей возлюбленной. Иерра и Астор долго не решались послать весточку Найлин, справедливо опасаясь, что этим могут поставить под угрозу, как ее, так и свою собственную безопасность. Прежде, чем связаться с чародейкой, они долго выжидали подходящего момента. Но видимо, что-то пошло не так, и какую-то часть сообщений врагам удалось перехватить. Конечно, она не исключала, что появление азарадских воинов на крыльце их дома все-таки могло быть и результатом какой-нибудь оплошности, недостаточной осторожности.

Астор, Иерра и Найлин должны были встретиться в условленном месте, чтобы переместиться в новый мир. Туда, где жрецы Арего могли бы спокойно жить и не прятаться от азарадских шпионов.

Нападение врагов перечеркнуло все их планы, и теперь жрецам оставалось лишь надеяться, что с Найлин все в порядке.

Иерра хоть и посочувствовала Астору, расстроенной совсем не выглядела. Девушка считала, что такая изоляция их отношениям даже на пользу: чем дольше они не смогут связаться с Найлин, тем быстрее Астор про нее забудет. Раньше Иерра с симпатией относилась к Найлин, но то, что в последнее время она подросла, и стала воспринимать ее скорее как соперницу, в корне изменило ее отношение.

Наблюдая за реакцией Астора, девушка почувствовала укол ревности. Он так волновался за Найлин, говорил о ней с такой тревогой и нежностью, что у Иерры сразу испортилось настроение. Астор же, казалось, ничего не замечал и донимал ее расспросами о том, как и когда они смогут отправиться в свою реальность.