Виктория Миш - О том, как жена захотела изменить своему мужу

— И куда теперь?

— Позвоню Сашке, и если все в порядке, поеду сдаваться обратно любимому.

— Примет? — скептически посмотрела Мариам.

— А куда денется? Скажу, что уходила проверять свои чувства. И если честно, после всего, что случилось, мне очень хочется обратно.

А еще, подумала про себя Татьяна, он давал ощущение защищенности, нежности и нужности, так что она даже не думала о ком-нибудь другом.

— Ты его, правда, любишь?

Татьяна задумчиво размешала сахар в пластиковом стакане.

— Не знаю. Раньше сильно любила. А сейчас мне просто хочется быть рядом.

— А куда мне? — голос Мариам дрогнул и выдал ее волнение.

— Поехали. Если все в порядке, поживешь вместе с нами, пока не подыщем тебе квартиру. Если нет, то будем искать жилплощадь вдвоем, то есть втроем, — хмуро закончила Татьяна и допила чай.

— А почему ты не хочешь отдать дочку родителям? — почему-то спросила Мариам.

— Потому что они далеко, потому что я давно им не звонила, и не хочу от них зависеть, — зло прошипела Таня и резко встала, — если ты доела, нам пора.

Сашка орала долго. Мариам же испытала постыдное чувство злорадства и радости, что кто-то ругает Татьяну. Так ей и надо, бездушной сволочи. Теперь Мариам это видела отчетливо, и не понимала, почему вначале приняла ее за сильную и благородную женщину. Сильной она, конечно, являлась и сейчас, вот только кому нужна эта сила, если она идет во вред?

Мариам подумала, что она все-таки лучше Татьяны. Хоть у них есть много общего — обе ушли от мужей и бросили детей, Мариам оправдывала себя тем, что она жертва политических обстоятельств, а также тем, что в ее королевской семье родители априори уделяли мало внимания своим детям. Зачем? Есть няня, она несет ответственность за физическое состояние ребенка, есть учителя, воспитатели — те несут ответственность за мораль, этику и все эфемерное, а родители… Их обязанность — баловать подарками, давать кров над головой, ну и вообще, любить своих детей! Причем любить — это значит хорошо относиться, не наказывать и не обижать — так думала Мариам, пока Татьяна разруливала ситуацию с подругой.

Сашка орала не зря. Анюта, которая поначалу спокойно восприняла поездку к тете Саше домой, через пару дней стала впадать в истерику и требовать маму. А мамин телефон не отвечал, и Александра не знала, что думать, и что говорить дочери. Телефона Марка она не знала.

— До вечера, Саш, пожалуйста, подержи ее у себя до вечера. Мне нужно решить вопрос с ним, а после — я перезвоню.

Татьяна повела девушку в ломбард, и они заложили колечко. Невозмутимый продавец выдал 50 000 рублей, и женщины поделили добычу пополам.

Купили Мариам вещи полегче и посовременней, Татьяна же помнила о своем гардеробе в доме у любимого и решила не тратиться. Положение шаткое, и еще неизвестно, как долго ей придется саму себя обеспечивать.

В такси они почти не разговаривали, каждая думая о своем.

Когда машина остановилась у роскошного особняка, Мариам удивилась. Изысканная архитектура, великолепный сад, все формы и силуэты казались такими знакомым, что на мгновенье ей показалась, будто она вернулась домой — так разительно отличался дом от прочих на этой улице.

Женщины позвонили в домофон и их беспрепятственно пропустили на территорию. Татьяна бодро зашагала по садовой дорожке, а Мариам как зачарованная плелась следом. Необыкновенно хорошо обустроен сад, и ее все еще не покидало ощущение дежавю.

Они зашли в дом, и дворецкий принял вещи. Оставив себе только дамские сумочки, женщины прошли внутрь. Таня уверенно поднялась по лестнице и, пройдя прямо по коридору, вдруг завернула за угол.

Она шла по дому, который еще недавно считала своим и пристально рассматривала его. Чувство ревности почему-то наполняло душу. Она искала новые предметы, внимательно оглядывала обстановку и все никак не находила перемен. Вещи лежали на местах, будто она только вчера оставила их здесь и какое-то неведомое чувство сожаления сжимало сердце. Наконец, они открыли дверь кабинета и вошли внутрь.

Мгновение — собраться с мыслями Татьяне. Возглас удивления откуда-то сбоку и…

— Дядя! — Мариам бросилась к мужчине, сидящему за столом, и замерла.

Легкая растерянность сменила радость встречи, и девушка засомневалась. Она так давно не видела в реальности, только во сне…

А он изменился — новые складочки у рта, морщинки, чуть посеребренные инеем волосы.

И еще, ей стало очень стыдно.

- Прости, — тихо прошептала она, — но я подумала, так будет лучше.

— Марк, я не понимаю… — Татьяна облокотилась о дверной косяк и шокировано рассматривала бывшего возлюбленного и Мариам.

Они знакомы? Женщина недоуменно переводила взгляд с одного на другого.

— Ты? Как ты…? — слова почему-то кончились, и женщина в который раз молча оценивала Марка.

Красивый, надежный, богатый. Такой знакомый. Вроде.

Мысленно кляня себя последней дурой, она внимательно пыталась найти черточки чего-то иноземного, иного, то в облике Марка, то в окружающих его предметах. Странно. Все, как обычно.

— Проходите, садитесь. Нам нужно поговорить.

Разговор занял весь оставшийся день. Мариам плакала, радовалась, подбегала и осторожно обнимала дядю, но чувство неловкости висело в воздухе.

Татьяна морщилась во время разговора и так не пала к ногам любимого. Они рассказали о жизни во дворце, о Кассандре и Татьянином лечении, причем по Марку было видно, что он что-то во всей этой истории не одобряет.

Когда дворецкий пригласил ужинать в столовую, все облегченно вздохнули. Поужинали плотно и быстро, и Марк показал женщинам их комнаты.

Татьяна пристально наблюдала за бывшим любовником в течение всего ужина, понимая, что сейчас не самый удачный момент для сантиментов, все равно сгорала от желания поговорить. Надо решить свою судьбу, надо все прояснить — в конце концов, Сашка ждет, да и к Анюте пора.

Поэтому лишь только они завели Мариам в выделенные ей комнаты, а Татьяна остановилась около своих уже бывших покоев (две комнаты плюс забитая до отказа гардеробная), она схватила мужчину за рукав и с мольбой посмотрела в глаза. Если надо, она и вслух попросит, но Марк в который раз оказался не дураком.

Они зашли внутрь, и он осторожно прикрыл дверь.

— Зачем ты ввязалась в это, Таня? — спокойно и ровно произнес тот, из-за которого она вляпалась в эту историю.

— Пришлось. Она же перенеслась, чтобы меня убить, — Татьяна дернула брезгливо плечом и села на кровать.

— Если вы объяснились в номере, почему решила идти в иное измерение? Почему не позвонила мне? Почему, черт возьми, ты вообще уехала? — такой некогда ласковый и любимый голос, но Татьяна знала — его лучше не злить.

Ни разу не пробовала, но интуиция сразу расставила приоритеты, и умереть смертью храбрых за правду в ее планы не входило.