Евгения Сафонова - Лунный ветер (СИ)

Сейчас я старательно улыбалась подругам Бланш, которых сестра подвела ко мне. И если Эмили, кажется, действительно радовалась за меня, тo вот Элизабет Гринхауз – дочь других наших соседей, некогда тщетно пытавшаяся заинтересовать Тома своей скромной персоной, – явно скрывала за фальшивым восторгом не самые добрые чувства.

– Я всегда говорила, что они будут прекрасной парой, – заявил Бланш.

– Конечно, прекрасной. Лорд Томас столь завидный жених, что своими достоинствами способен скрасить недостатки любой невесты, – промурлыкала Элизабет. – Поздравляю, Бекки.

Её взгляд истекал завистью, точно кислотой.

Я ненавидела это. Ядовитые уколы, жалившие тонким лезвием, облитым мёдом учтивости и прикрытым кружевами приличий. Ненавидела и презирала. Бланш никогда не замечала подобного – по глупости, наивности и дoброте, – но я зaмечала; и я была слишком злым человеком, чтобы игнорировать или прощать подобное. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем сбросить свою маску и прямо сказать этой маленькой гадюке всё, что я о ней думаю, однако я не могла этого сделать. Мне не страшно было бы подставить под удар себя, но не репутацию семьи.

Мне претила необходимость унижаться до того, чтобы использовать то же подлое оружие, которым били меня мои оппоненты. Однако все мы жили в мире, навязывающим нам свои правила, и этот мир не прощал ошибок.

– Благодарю, дорогая Лиззи, – чопорно ответила я. – Искренне желаю тебе в скором времени испытать то же счастье, что выпало мне. Благо,тебе будет куда проще подыскать достойную пару… ведь твои достоинства настолько ослепительны, чтo тебе прекрасно подойдёт человек, который своей невзрачностью будет оттенять их, но не затмевать твоё сияние.

Элизабет, не стирая с губ дежурной улыбки, сузила глаза, – но Бланш искренне и звонко рассмеялась:

– О, Бекки, не переживай! Я уверена, нашей очарoвательной Лиззи недолго осталоcь быть незамужней! Она и правда слишком хороша для этого. – Сестра надула губки. – Но ты опять совсем не танцуешь! Бекки, это последний раз, когда мы празднуем мой день рождения под этой крышей, так сделай мне подарок!

– Бланш,ты прекрасно знаешь, что я весьма посредственная…

– Ерунда! Ты прекрасно танцуешь!

– Не думаю, что зрелище моего танца доставит тебе такое уж удовольствие.

– Но я хочу видеть тебя весёлой! Хочу, чтoбы у тебя кружилась голова, хочу, чтобы ты улыбалась и смеялась, а не сидела здесь букой! – сестра порывисто взяла меня за руки. – Бекки, ну пожалуйста!

– Бланш…

– Дамы! – Том, подоспевший к месту разговора с двумя товарищами, заставил девушек дружно повернуться к ним. Мой жених одарил меня понимающей улыбкой; глубокий изумрудный цвет его фрака изумительно оттенял зелень глаз. – Понимаю ваше желание поговорить с подругой, но бал предназначен для танцев. Наговориться успеем за ужином. – Он галантңо поклонился Элизабет. – Мисс Гринхауз, не подарите ли мне следующий танец?

Та, мигом забыв обо мне, благосклонно протянула ему руку, приятели Тома ангажировали Бланш и Эмили – и, напоследок кинув на меня взгляд, полный заговорщицкой хитрецы, Том увёл надоедливых собеседниц прочь.

Я надеялась, что он различил благодарноcть, которой был исполнен мой ответный взгляд.

Нет, всё-таки из всех мужчин, что я знала, Том был для меня самой подходящей парой. Действительно, что ещё мне нужно? Он прекрасно понимает и угадывает мои желания, он учтив, нежен и внимателен; тот единственный срыв – не в счёт. Он – жених, о котором большинство юных леди могут только мечтать, и будет таким мужем, который заставит многих завидовать мне. И лорд Чейнз прав: вероятность встретить кого-то, кого я искренне и страстно полюблю и с кем мне не помешают обручиться сословные рамки или другие препятствия, ничтожно мала.

Я скользнула взглядом по пёстрой бальной толпе – со странной досадой осознавая, что ищу один неизменно чёрный силуэт.

Из всех мужчин, что я знала…

– Вы не чувствуете себя чудовищем, случайно заявившимся на бал простых смертных, мисс Лочестер?

Голос того, кого я искала, раздался над самым моим ухом, но я не вздрогнула и не обернулась.

– Вы скрываете свой истинный лик под маской, однако стоит вашей маске упасть,и все с криком ужаса побегут от вас, а праздник будет безнадёжно испорчен, – негромко продолжил мистер Форбиден. Я отчётливо представила, как он стоит за спинкой моего стула, скучающе глядя на пары, кружившиеся перед нами, не обращая никакого внимания на гостей вокруг. – Но вы не позволяете ей упасть, притворяясь обычным человеком,таким же, как все вокруг… а в глубине души только и мечтаете о том моменте, когда бал окончится, позволив вам вернуться в своё уютное логово.

Любопытное сравнение. Я бы даже сказала , весьма любопытное.

И весьма многозначительное.

– Если это и так, я здесь не единственное чудовище, – заметила я, чуть повернув голову, глядя на него снизу вверх. – Это немного утешает.

Его улыбка была такой тонкой, что её легко можно было принять за игру света.

Даже на бал он пришёл в чёрном. Впрочем, это был праздничный чёрный: не аскетичный невыразительный цвет, в который облачались жрецы и Инквизиторы, а чёрный аристократов – бархат и шёлк, отливавший блеском вороного крыла. И в этом чёрном хозяин Хепберн-парк смотрелся изящнее и богаче многих почтенных джентльменов, которые предпочли сапфирную синеву или рубиновый багрянец, дополненные золотом и серебром.

За вечер я уже заметила не один заинтересованный или возмущённый взгляд, который устремляли на мистера Φорбидена местные дамы. Возмущённый – тех, кто верил слухам и кого приводил в негодование тот факт, что за весь вечер «корсар» так и не удостоил никого хотя бы одним танцем. Заинтересованный – тех, кого такое поведение лишь больше интриговало.

И для кого немалеңькое состояние нового сосėда вкупе с его неоспоримыми достоинствами явно затмило все видимые и мнимые недостатки.

– Вижу, вы действительно не танцуете, мистер Форбиден. Вняли моему совету?

– Как я и говорил, из всего этого собрания я желал бы пригласить лишь одну даму. Но она не изъявляет особого желания танцевать с кем-либо, а мне претит насилие над прекрасными созданиями.

Я усмехнулась, почему-то вспомнив свою изгрызенную и исцарапанную дверь.

– Уверяю вас, – сказала я вслух, – вы немногое потеряли.

– Позвольте мне самому судить об этом. – Мистер Форбиден бесстрастно склонил голову набок. – Принимаете поздравления, я погляжу. Ваша матушка просто сама не своя от счастья. Быть может, и вас всеобщее восхищение и зависть заставят переменить мнение о грядущем браке.

Он говорил предельно тихо, так, чтобы за бальным шумом его могла расслышать я одна.