Полина Флер - Сердце василиска (СИ)

— Обязательно! И родит твоей маме и папе чудесную внучку. Они назовут ее Таня.

Я плакала, уже не скрываясь и не вытирая слез.

— Пусть она скажет, — срываясь, попросила я, — пусть скажет им, что очень по ним скучала, и как сильно любит их…

— О, да! — оживилась Тея и ткнула пальцем в линзу. — Гляди! Она уже стучится в дверь!

Я жадно наблюдала, как моя мама вытирает испачканные мукой руки о передник и кричит папе, чтобы он открыл дверь. Как папа откладывает газету и идет открывать… и застывает на пороге.

— Маша! — говорит он, и мама кидается в коридор.

Девушка, точная копия меня, входит в квартиру и ставит на пол спортивную сумку.

— Я сдала сессию на отлично! — тихо, словно стесняясь, говорит она. — И так соскучилась по вам…

Они бросаются в объятия друг друга, и тоже не сдерживают слез. Прозрачное окошко наполняется туманом, бледнее, и наконец гаснет. Остается одно — там, где сидит над люлькой коленопреклоненный Дитер.

Я тронула его изображение пальцем, провела по щеке.

— Я так тебя люблю, — прошептала я и обернулась к девочке. — И тебя люблю, моя маленькая Тея.

Она вспыхнула от радости, заулыбалась до ямочек на щеках и бросилась ко мне — ни Оракул, ни могущественная волшебница, — обыкновенный пятилетний ребенок.

Я обняла ее, чувствуя запах молока и сладости. Поцеловала в теплую щеку, и она уткнулась носом в мою шею и засопела, крепко-крепко обнимая ручками.

— Я люблю тебя, мамочка, — прошептала она и погладила по волосам. — Но у тебя есть всего десять минут.

— Я справлюсь, — ответно шепнула я.

— Тогда… ты готова?

Ответить я не успела. Тея стала таять, уменьшаться в моих руках, одежда исчезала, волосики на голове закручивались в пушок, и вот уже на моих руках не пятилетний ребенок, а младенец. Сладко закрыв глазки, малютка вздохнула и продолжила таять, прижимаясь к моему животу боком, пока не исчезла совсем, и я почувствовала наполнившее меня тепло — моя еще не рожденная девочка вернулась в люльку околоплодных вод, где ей придется сладко проспать еще несколько месяцев.

Только бы успеть!

Чернота снова завертела меня в штопор, дернула вниз, и я почувствовала, как под ногами спружинил и отвердел паркет. Проморгавшись, я увидела, что снова нахожусь в покоях Анны Луизы. Зеркало вращалось над моей головой, но уже гораздо медленнее, чем прежде. Над разломом в потолке, свесив удивленную морду, сидел Забияка. Так вот как капитан Фа попал сюда! Наверное, вместе с драконом прошел тайными ходами и явился в самый нужный момент.

Сам капитан стоял на одном мыске, пренебрегая всеми законами физики. Рядом в выпаде склонился Элдор. Лезвие его ножа блестело, нацеленное в бок Фа Дэ-Мина.

Я первым делом выбила его из рук правителя, потом скрутила с его пальца перстень и вытащила мушкет. Дитер склонился над полом, защищая меня. Хотелось бы оттащить его в сторону, но сил не хватало. Тогда я просто вложила ему перстень в ладонь, мушкет вложила в руки Ченга, а сама подняла валяющийся на полу шнур и скрутила Элдору руки. Потом прошла к постели, где лежала Анна Луиза и сдернула с ее шеи второй перстень и надела на свой палец. Присела над Умником, погладила по морде.

— Теперь мы победим, — пообещала я.

И время истекло.

В воздухе раздался тихий хлопок.

Капитан Фа вскрикнул, падая. Элдор дернул руками, и зарычал, обнаружив, что связан.

— Ченг! — закричала я. — Держи его на мушке! Дитер!

Мой генерал полоснул по мне взглядом, и все понял без слов. Подскочив, он шагнул к Элдору и взял его за горло.

— Испепели его! — верещала Анна Луиза, напрасно ища перстень. — Испепели их всех! Убей! Отдай на корм древним богам и черным всадникам!

— Убью! — прохрипел и Элдор, одним рывком разорвав узлы. О, этот кентариец действительно был силен! — Берегись, тварь!

— Василиск, — холодно отозвался Дитер. — Так называют меня на родине.

Его глаза полыхнули золотом. Я отвернулась, на всякий случай закрывая лицо. Инстинктивно следуя моему жесту, отвернулись и Ченг с капитаном Фа. А вот правитель Элдор не успел.

Я слышала, как завопила королева, осыпая всех нас проклятиями. Слышала шорох, с каким обычно осыпаются камни. Сквозь пальцы различила силуэт дракона, который спикировал вниз. Решив, что теперь можно, я оглянулась и не увидела Элдора — вместо него посреди комнаты стояла каменная статуя.

— О, святые духи! — потрясенно прошептал Ченг.

Забияка хлестнул по статуе хвостом, и камень разлетелся крошкой.

— А это — для тебя, госпожа! — насмешливо сказал Дитер, выделив последнее слово.

Золотая вспышка полыхнула снова. Анна Луиза выгнулась, и застыла, широко открыв рот, междя ее губами стала скапливаться каменная пыль, и сами губы окаменели, и я встряхнула руками и полоснула по статуе молниями. С шумом и шорохом бывшая королева рассыпалась в прах.

Пыль, камень и мусор — вот, что осталось от Кентарийских правителей.

— Победа! — закричал Ченг.

— Победа! — заорал и капитан Фа.

А Забияка спикировал к Умнику и обнял его крыльями.

— Как ты, приятель? — спросил он.

Умник приоткрыл сапфировый глаз.

— Не дождетесь, — пробурчал он. — Я еще на именинах погуляю.

Я засмеялась, и вдруг почувствовала, как слабость накрывает меня с головой. Колени подогнулись, голова наполнилась звоном и я на миг провалилась в темноту.

А очнулась уже в заботливых объятиях, и такой родной и близкий голос повторял:

— Пичужка? Очнись, родная! Ты в порядке? А малышка?

Я вздохнула и ответно обняла Дитера.

— В порядке, — прошептала я и снова почувствовала, как слезы помимо воли капают из глаз. — Мы правда победили? Правда?

— Правда, — ответил Дитер и обнял меня крепко и нежно. — Я так боялся за тебя, любимая. Так боялся потерять тебя и дочку…

— Я тоже, Дитер, — мягко произнесла я. — Смотри!

Обняв его, я завороженно наблюдала, как Черное Зеркало вращается все медленнее и медленнее, сереет, почти сливаясь с рассветным небом.

— Нельзя допустить, чтобы портал открылся снова и привел за собой новых монстров, — серьезно ответил Дитер и снял с пальца перстень, покрутил в руках, рассматривая на свет.

— Но теперь мы можем управлять ими! — возразила я, показав и свой артефакт.

— Кто знает! — отозвался Умник, встряхиваясь, как пес. — Лучше не искушать судьбу.

Он подлетел ко мне и широко разинул пасть. Раздвоенный язык слизнул перстень с моей руки, как хлебную крошку.

— Ам! — весело повторил и Забияка, глотая перстень Дитера, и блеснул алыми глазами. — Жжется!

В момент, когда драконы проглотили атрефакты, Черное Зеркало растаяло совершенно, и небо заалело заревом восходящего солнца. Я счастливо вздохнула и прижалась к груди мужа, прошептав: