Ирина Овсянникова - Исцели мою душу (СИ)

Когда очнулась, оказалось, что мы с Шерманом в кабинете вдвоем. Я лежала на диване, а мужчина сидел рядом и гладил меня по щеке.

— Как ты себя чувствуешь?

— Голова болит немного… И слабость жуткая.

Я попыталась подняться, но поняла, что все бесполезно. Шерман мягко уложил меня назад, поднес мою ладонь к губам, и по коже разлилось приятное тепло.

— Тебе нужно хорошенько выспаться, — прошептал он, укрывая меня пледом. — А я пойду разбираться с голосами…

— Подожди… А что констебль? — встревоженно спросила я.

— Не волнуйся, он ни в чем тебя больше не подозревает. Забудь обо всем плохом и засыпай…

На этот раз никаких голосов я не слышала. Мне снова снилось море. Соленые брызги касались моей кожи, превращаясь в поцелуи… Нет, это и вправду были поцелуи — ласковые и нежные. Так, наверное, может целовать только любящий мужчина. Хотя, откуда мне знать? Меня ведь никто никогда не любил… Разве что выдуманный мною Джеральд…

Открыв глаза, обнаружила, что в комнате все еще темно. Неужели по-прежнему ночь? Чувствовала я себя вполне отдохнувшей и даже бодрой, а все недавние события казались лишь страшным сном. Признаться, я бы обрадовалась, узнав, что это все были лишь очередные видения. Шерман спал за рабочим столом, положив голову на стопку бумаг. Я подошла к нему, погладила по голове, по небритой щеке. Какой же он добрый, красивый, замечательный… Вот бы мне такого мужчину…

Шерман вздрогнул и взглянул на меня. Он выглядел очень усталым, а под глазами пролегли темные тени.

— Корделия…

— Я долго спала?

— Весь день…

— А ты почему не ушел домой?

— Не хотел оставлять тебя одну…

Шерман обхватил меня за талию и притянул к себе, а мне вовсе не хотелось его отталкивать. То, что было бы непристойным с другим мужчиной, с дорингом казалось совершенно естественным.

— Как там дела? — спросила я, хотя на самом деле мне очень-то хотелось это знать, более того, вообще покидать этот уютный кабинет, где есть он.

— Целый день отбивался от проверяющих. Но это ерунда по сравнению с тем, что мне пришлось сообщать отцу Мэй о ее смерти. Констебли и эксперты из ковена определили, что это было самоубийство на фоне нервного расстройства. Мэй хуже всех поддавалась лечению. Эта ее одержимость ребенком… Я ничего не мог с ней сделать… Меня ни в чем не обвиняли и признали, что я сделал все возможное, но все же…

Шерман замолчал, опустив глаза.

— Но ты винишь себя сам, — сказала я. — Не нужно, Шерман, здесь что-то другое, я уверена. Что-то… зловещее.

— Лия, я проверил всех — Карэн, Троя, Райана… Их состояние без изменений, и никаких голосов они не слышали. Мы с магами из ковена осмотрели весь подвал, но там не и следа чужеродной магии. Ума не приложу, что ты могла слышать, да и Мэй тоже. Я не знаю, что происходит, Лия, не могу понять… Но мне будет спокойнее, если ты будешь все время у меня на глазах. Может быть, если ты вновь услышишь голос, я смогу понять хоть что-то.

— У тебя на глазах? — задумчиво повторила я.

Шерман встал, по-прежнему обнимая меня за талию.

— Помнишь, я рассказывал тебе про загородный дом? Нам обоим нужно отдохнуть, Лия, побыть вдалеке от этого безумия. Я столько сил истратил за последнее время, а тебе нужно сменить обстановку. Мне нужно посмотреть на твое состояние в других условиях. Соглашайся, Лия… Всего лишь пара дней.

— Хорошо, — прошептала я немного неуверенно.

— Я хочу подарить тебе хоть немного радости… Хочу, чтоб ты улыбалась… Хочу показать тебе другую жизнь, счастливую.

— Так покажи, — согласилась я, улыбнувшись.

Безмятежность

Констебли и проверяющие из ковена целителей быстро перестали появляться у нас. Несмотря на то, что Мэй не считалась душевнобольной в полном смысле этого слова, произошедшее списали на ее состояние, а потому полного расследования проводить не стали. Все же Дом скорби — заведение особенного характера, в котором может случиться все, что угодно. Но я чувствовала, что причина в чем-то гораздо более глубоком и зловещем.

Шерман приказал обновить замок на двери подвала, а рядом с лестницей организовать дополнительный пост смотрительниц. Видимо, он все же серьезно отнесся к моим словам, пусть даже маги ничего подозрительного не обнаружили. А я знала, что оно где-то там… Затаилось, выжидая своего часа, когда люди утратят бдительность… Я не знала, что это за сущность, но была уверена в его существовании, пусть и голоса больше не слышала. Своими мыслями я ни с кем не делилась, даже с Шерманом, ведь это смахивало на безумие еще больше, чем видения о женихе.

Иногда ночью я дожидалась, когда смотрительница уснет за столом, утомившись за день, пробиралась к подвальной двери и сидела на ступеньке в ожидании, даже звала мысленно… сама не знала, кого. Думала, вот услышу голос, сразу побегу к Шерману, который уже несколько дней оставался на ночь в своем кабинете. Но существо молчало, и казалось, что оно насмехается надо мной, словно показывает: вот он я, здесь, но никто тебе не поверит, глупая…

Наконец, Шерман разобрался с накопившимися делами, раздал указания целителям, и мы собрались на отдых в его загородный дом. Я очень радовалась этой поездке и в хлопотах даже позабыла о нависшей угрозе, погрузившись в приятные мысли. отпросилась в город, сходила в лавку готовой женской одежды. Находясь целыми днями безвылазно в четырех стенах, даже не думала о нарядах и смирилась с теми жуткими платьями, что выделила добренькая сестрица. Теперь же все изменилось, и мне снова захотелось быть красивой и нарядной, благо сбережения захватить с собой я успела, когда меня выставляли из дому. Я купила голубое атласное платье, украшенное вышивкой из мелких бусин, а еще два платья попроще из тонкой легкой ткани, шляпку со цветами и удобные туфли для прогулок. Мне уже виделось море, такое, как являлось во снах, и я сгорала от нетерпения.

Наступил долгожданный выходной, и ранним утром мы с Шерманом отправились навстречу новой жизни, которую он обещал мне показать. Я быстро заснула, убаюканная покачиваниями кареты, уютно устроившись на мужском плече. Мы оба молчали, и в этом тоже было что-то приятное и умиротворяющее. Даже чувства неловкости не было, лишь ощущение близости и тепла. Шерман был прав насчет смены обстановки. Теперь Дом скорби представлялся мне омутом, из которого я никак не могла выбраться, лишь погружаясь еще глубже. А теперь, просто оказавшись в экипаже, я словно вздохнула полной грудью.

Дом Шермана располагался неподалеку от Императорской гавани в живописном местечке, где любили строить особняки столичные богачи. Еще бы, до моря — рукой подать. Двухэтажный дом из красного кирпича, окруженный цветущим садом, понравился мне сразу. И вправду, будто попала в другой мир. Да и в воздухе витал аромат моря, настраивая исключительно на приятные мысли.