Джилл Купер - 15 минут

Даже сейчас Донован само обаяние, но если я в своем уме, то он ненастоящий. Просто дымовая завеса. Если же я ненормальная, что ж… Мне не очень хочется об этом думать.

— Я с Риком, — говорю я, чтобы поддержать иллюзию.

Он обиженно выпрямляется.

— Да, так говорят.

— О, так ты обсуждаешь меня с другими?

— Мне же надо было узнать, чем ты живешь. Почему бы тебе самой мне все не рассказать?.. — Он опускает взгляд на мою тарелку. — Ты на низкокалорийной диете, что ли?

— Не совсем.

— Полей ее хотя бы кетчупом. Не можешь же ты съесть ее вот так.

— Конечно, могу.

Притворно улыбаюсь и беру котлету в руки. Дон начинает ощутимо нервничать. Закрываю глаза и откусываю кусочек. Котлета теплая и мягкая, но совершенно безвкусная.

Совершенно.

Я не чувствую даже вкуса черной фасоли, которую папа всегда тайком клал в свое чили, потому что терпеть не мог красной. Пережевав, глотаю и отпиваю молока, полностью довольная собой.

Донован как на иголках, все время ерзает на месте.

— Ну и как она на вкус?

— Идеальна.

Кажется, он испытывает облегчение. Звенит звонок, и Донован предлагает:

— Не против, если я провожу тебя на урок? А после школы я мог бы отвезти тебя и купить настоящий бургер.

Кладу руку ему на грудь, чтобы удержать на месте.

— Я знаю, зачем ты здесь. Знаю, зачем они тебя послали. — Он растерянно смотрит на меня. — Они думали, что Рик сделает меня счастливой и заставит сказать, где я спрятала карту памяти. Но когда этого не случилось, когда они увидели, как сильно я тоскую по тебе, то план изменился. Но ничего не выйдет, Донован. Я не желаю… этого.

— Не понимаю, о чем ты. — Его взгляд темнеет, и он зло смотрит на меня. — Ты что, на таблетках?

Как бы они не контролировали образы и все, что мне говорят другие, их настоящие эмоции как-то прорываются в этот мир, а значит, есть надежда, что мои чувства смогут прорваться наружу. Если мой разум считает, что все здесь реально, может, и мое тело в это поверит. Вспоминаю все те дрянные фильмы, которые меня заставляла смотреть мама Рика.

В одном фильме путешественник во времени из начала девятнадцатого века нашел в кармане медный пенни из семидесятых годов двадцатого века. Это разрушило иллюзию и заставило его вернуться в собственное время. А еще, помню, в одной серии старого сериала «Звездный путь» показывали, как одного из героев убили в виртуальной реальности, и он умер в реальном мире, потому что верил в иллюзию.

Вспоминаю, как я поранила палец, и на короткое мгновение вырвалась из фантазии. Вот что мне надо сделать. Надо причинить себе такой вред, чтобы они были вынуждены вытащить меня, убрать все иголки и подлечить.

Оставив Донована стоять в коридоре, возвращаюсь в туалет. Убеждаюсь, что все кабинки пусты, и заклиниваю дверь. Потом разбиваю кулаком зеркало. На это уходит не одна попытка, так что я продолжаю наносить удары, пока оно не трескается. У меня болят костяшки пальцев. Я вижу, что они покраснели, но крови все еще нет.

Еще один удар — и зеркало разлетается на осколки. Я вижу порезы в нескольких местах, и резко втягиваю воздух от боли. Бережно прижимая руку к груди, замечаю кусок стекла, торчащий из одного пореза.

Вместо того, чтобы вытащить, начинаю раскачивать осколок в ране. Дикая боль заставляет меня вскрикнуть — и дело сделано.

Туалет начинает затягиваться дымкой, и следующий вздох я делаю уже своими настоящими легкими.

Реальный мир причиняет гораздо более сильную боль, чем раненая рука.

Выгибаю спину и кричу, шаря глазами по комнате. Взгляд останавливается на плитке, которой выложен потолок, и вдруг я ощущаю, как чьи-то руки прижимают мои предплечья, пытаясь меня обездвижить. Но я сопротивляюсь, напрягая каждый мускул.

Вокруг какие-то люди, которые успокаивают меня, уверяя, что мне станет легче, что все будет хорошо, но я им не верю. Они хотят меня уничтожить.

Высвобождаю одну руку и царапаю кому-то из бандитов лицо. Раздается крик, и он отскакивает назад. Пытаюсь подняться и сесть, но не получается. Я трепыхаюсь изо всех сил, но мои руки пригвождают к кровати. Ничего не выходит. Мне не вырваться.

Слышу голос Рекса. Поднимаю взгляд и вижу его самодовольное лицо, в то время как он ласково отводит волосы с моего лица.

— Дорогая Лара, а ты знаешь, как усложнить себе жизнь, а?

— Ты обещал, что это будет просто, — произносит знакомый голос Патрисии. Она подходит так близко, что попадает в поле моего зрения, и останавливается, сложив руки на груди и зло нахмурившись. — Сказал, что сможешь ее сломать.

— Без труда не выловишь и рыбку из пруда, — заявляет Рекс и накрывает мне рот и нос маской.

Глубоко вдыхаю и мне кажется, что воздух какой-то затхлый. Изо всех сил ерзаю, пытаясь освободиться, однако все равно не представляю, куда смогу податься, если вырвусь. Перед глазами опять все плывет, но вместо темноты я погружаюсь в пустоту.

Тут нет никаких красок. Нет ничего живого.

Одна пустота.

— Ты не подашь мне тот серпантин?

Моргаю, уставившись на руки. Одна перемотана, а в другой я сжимаю розовый серпантин. Протягиваю его папе, который балансирует на стремянке. Вся комната украшена в розовых тонах. Здесь и воздушные шарики, и гирлянды, и транспарант с надписью «Добро пожаловать, наша крошка!» Не представляю, что вообще происходит. Помню, что была в школе, на обеде, а после этого — пустота.

Мне надо заняться чем-то другим, чем-то важным, но вот чем?

— Скоро приедут гости. Может, пойдешь разольешь пунш? — спрашивает папа, торопливо спускаясь по лестнице. Он отодвигает ее в сторону. — Давай, Лара, поживее.

В голове у меня что-то щелкает, и я спешу на кухню. Достаю из холодильника чашу с пуншем и ищу бокалы и ковш. Только ставлю чашу на стол, как кто-то звонит в дверь. Приехали гости. Я приглашаю их в дом и принимаю подарки.

Как только все в сборе, мы приглушаем свет и тихонько ждем, пока приедет мама. Поначалу она нас не замечает. По-моему, она выглядит просто красавицей в обычном свитере и со свежей прической только что из салона.

Включаю свет, и все выскакивают с криками «Сюрприз!» Отовсюду раздаются звуки гудков и сыпется конфетти. Мама смеется, прижимая руку к груди.

— Ну и кто решил, что напугать беременную женщину — это хорошая мысль?

— Это была моя идея, — выхожу я вперед и лучезарно улыбаюсь, когда она крепко прижимает меня к себе. Как же здорово быть с ней так близко!

— Ты самая лучшая, малышка, — говорит мама и целует меня в лоб.

Папа подходит и стискивает нас обоих в объятии.

— Люблю групповые обнимашки, — заявляю я, чувствуя себя настолько счастливой и довольной жизнью, что не уверена, хочу ли быть сейчас где-то еще.