Айзек Марион - Пылающий мир

— Что это? — спрашивает Эйбрам, протягивая к ней ладонь. Почему-то Джули колеблется — всего пару секунд, но я уже ощущаю крошечные вопросы, как мурашки бегущие по коже.

— Ты мне скажи, — говорит она, протягивая карточку. — Похоже на записки для совещания или что-то вроде того.

Я подхожу к Эйбраму и читаю через плечо. Текст состоит преимущественно из аббревиатур и жаргона, он бьёт мне в мозг как радиопомехи. На секунду мне кажется, что я снова стал неграмотным. Но хорошо сосредоточившись я могу его разобрать.

Полная зачистка, MT, ID, WY, 87 обр. собрано

Бродячих: ^свежие ^податл ^активн прот. гнездовых

Бродячие Ориент. отвечают: 45%

Гнездовые: 5%

Зап. прекратить набеги на гнёзда, увелич. зачистку улиц

Зачистка улиц

Уличная зачистка АГ 10–30 обр. в день, ^60 % в мес.

Обр. указывает на расширенную миграцию, до 300 ми прот. первонач.

Причина неизвестна, но зап. капит.

Новые Ориент. метод "de-id" ^20 % эффект.

65 обр: X

12 обр: 40 % сотр.

8 обр: 76 % сотр.

2 обр: 100 % сотр.

Зап. все объект. Принимают "de-id" в совокуп. С Детройт. "de- edu" методом, содрж. изучение Нью-Йрк "розовый напиток" метод

Зап. закрыть все объекты Хелены, перевезти персонал + обр в Детройт + Нью-Йорк, объединить методы + ресур.

План на 1 г.: 100 % сотр., начать массовое произ.

Эйбрам смотрит на карточку намного дольше, чем требуется, чтобы её прочитать.

— Это… что-то для тебя значит? — спрашивает Джули. В её тоне есть что-то большее, чем простое непонимание. Намёк на потревоженный осадок утонувших мыслей.

Эйбрам отрицательно качает головой. Непонятно, то ли он отвечает Джули, то ли внутреннему голосу. Он берёт Спраут за руку и выходит из дома.

— Эй! — Джули выбегает за ним. — Эйбрам!

Солнце опустилось немного ниже, небо стало чуть бледнее. Воздух неподвижен, и деревья выглядят неживыми. Эйбрам поднимает Спраут, усаживает на свой мотоцикл и садится позади неё. Он сдаётся и с горечью произносит:

— Я поведу самолёт.

Джули останавливается на крыльце и вскидывает голову.

— Правда?

— Пока не найду безопасное место, где смогу осесть. Может, это случится через год на другом конце света, а может, завтра в Торонто. В любом случае, я выйду из игры, найдёте вы свою утопию или нет. Это понятно?

Джули не отвечает.

— Это понятно ?

— Да, — говорит она, — понятно.

Эйбрам заводит мотоцикл, делает разворот и исчезает за деревьями. Мы стоим на ступенях крыльца, слушая затихающий шум мотора.

— Что вы там нашли? — тихо спрашивает Джули.

— Трупы, — отвечаю я, глядя в темноту тропы. — И больше ничего.

— Ого.

Я смотрю на неё.

— А что нашла ты ?

На её лице мелькает удивление и лёгкое смущение, будто я подкрался к ней сзади, пока она писала дневник, но всё исчезает так быстро, что я не могу быть уверен, что это не игра моего воображения.

— Просто клочок бумаги, — говорит она. — Просто несколько слов.

Она прыгает на мотоцикл и пинает его, возвращая двигатель к жизни. Я еду в лес следом за ней.

МЫ

МАЛЬЧИК хочет есть.

Он парит где-то между стадиями, идеально балансируя между Жизнью и Смертью, почти недостижимый для них обоих. Но только почти. Он прошёл сотню миль, не потребляя энергии, но никто не может так долго бросать вызов физиологии — его баланс нарушается.

Он не помнит, когда ел в последний раз. Его прошлое — это неразбериха, разорванная и беспорядочно склеенная книга. Большой человек, высокий человек, семья скелетов. Потом другие мёртвые люди. Размытые лица, незнакомые комнаты. Его передавали из рук в руки, заботились о нём, кормили кусочками мяса, но потом забывали в тёмном коридоре, и его подбирал кто-то другой, опять кормил и опять забывал.

Мы не можем расшифровать эти намокшие слепленные страницы и переходим к свежим, где он ощутил новый запах, появившийся в аэропорту, новые звуки, эхом разлетевшиеся по коридорам, голоса и скрипучую старую музыку. Он увидел, как всё вокруг меняется, почувствовал, как изменения проникают внутрь него и отталкивает это. Он не был готов принять этот якобы новый мир, похожий на неадекватного отца, который избил ребёнка, а теперь извиняется и лезет обниматься. Мальчик не доверяет его распростёртым объятиям.

Теперь он далеко от этого мира, глубоко в лесу. Он одинок сильнее, чем был когда-либо, если одиночество можно измерить километрами. Этот участок шоссе так долго оставался нетронутым, что лес начал превращать его в зелёное пространство, сглаживать, как исчезающий шрам. Молодые сосны пробиваются сквозь асфальт, разбитый для них корнями сосен-родителей. Сначала идут плиты, потом обломки, потом камешки и песок. Вдали от решётки чужих умов он может почувствовать ненадёжность окружающих вещей. Краем глаза он замечает движение. Здешние предметы ждут, что кто-нибудь скажет им, что они из себя представляют. В этих местах мальчик готов увидеть что угодно: сферические двери, треугольные огни, хрустальных птиц и тощих медведей, но никак не мужчину в футболке Sonic Youth на велосипеде.

Мужчина проезжает мимо, потом останавливается, слезает с велосипеда и идёт к мальчику. У него аккуратная бородка и коротко подстриженные волосы, глаза спрятаны за солнцезащитными очками Wayfarer. В другую эпоху он мог бы работать в модной компании по разработке программного обеспечения, но сейчас он грязный и вспотевший, из его сумки торчит дуло.

Мальчик смотрит себе под ноги. Мужчина приближается к нему.

— Ты Живой? — спрашивает он, останавливаясь на безопасном расстоянии. Мальчик пожимает плечами.

— Думаю, это значит «да». Ты один? Мальчик кивает.

Мужчина разглядывает его. Мальчик бледен, насколько смуглая кожа может быть бледной.

— Ты можешь разговаривать?

Мальчик не поднимает головы и не отвечает. Он может говорить, но не делает этого. Разговаривать — значит позволить людям проникнуть внутрь, разделить общую землю и общий язык. Даже если это мерзкие слова, разговор — это связь, которая требует хоть небольшого доверия. Больше доверия, чем есть у мальчика.

Но мальчик одинок. И голоден. Он смотрит на мужчину.

— Господи! — говорит мужчина, отпрыгивая назад и инстинктивно протягивая руку к оружию, но останавливается и внимательнее вглядывается в глаза мальчика. Яркий мерцающий жёлтый. Два золотых кольца.

— Это не глаза Мёртвых, — говорит он. — Тогда чьи? Мальчик пожимает плечами.

Мужчина смотрит на мальчика. Оглядывает его с ног до головы.

— Как тебя зовут?

Мальчик пожимает плечами. Секунду мужчина раздумывает.

— Почему бы тебе не пойти со мной.

Мальчик изучает лицо мужчины, пытается прочесть что-нибудь. Но солнцезащитные очки скрывают его душу.

« Это хороший человек?» — спрашивает нас мальчик. Мы не отвечаем.