Мария Заболотская - Рыжая племянница лекаря. Книга вторая

— Я согласен, — ответил Хорвек все так же спокойно и мирно. — Мне все равно, куда и зачем ты меня везешь. Но с головы Йель не должен упасть даже волос, запомни это.

— Не в твоем положении грозить мне! — огрызнулся Глаас, однако в голове его послышались нотки неуверенности.

— Лучше тебе не проверять на деле, пусты ли мои угрозы или нет, — негромко ответил Хорвек, и, хоть глаза его на этот раз не загорелись красным огнем, Глаас невольно подался назад, натолкнувшись при этом спиной на какой-то мешок. Что-то упало, и шум привлек внимание дозорного — я услышала обрывки проклятий и недовольное кряхтение.

Мастер Глаас, разумеется, не желал, чтобы его застали рядом с пленниками, поэтому тоже выругался, завертевшись на месте. Но судьба решила выказать сегодня благоволение к старому разбойнику — да и к нам, его пленникам. Ночь прорезал многоголосый вой, переходящий в знакомый мне зловещий хохот: где-то неподалеку подавали голос псы-оборотни, вышедшие на ночную охоту.

— Это что еще за погань? — пробормотал Глаас, насторожившись. Должно быть, он обучился узнавать местную нечисть по песням, которые она заводила ночью, и этот мотив оказался ему незнаком.

Вой испугал лошадей, раздалось громкое ржание, топот — кони переступали с ноги на ногу, всхрапывали, били копытами по каменистой земле. Послышались недовольные возгласы разбуженных шумом разбойников, а еще спустя пару мгновений свою лепту в суматоху внесли и собаки, отзывавшиеся на вой далеких собратьев громким скулежом и рычанием.

— Неспокойной будет эта ночь, — мастер Глаас выглянул из повозки, выжидая случай, чтобы покинуть ее как можно незаметнее. — Что за твари решили сегодня к нам наведаться, а, проклятый? Не твои ли приятели?

— Вряд ли их можно так назвать, — ответил Хорвек, также внимательно прислушивавшийся.

— Отродье лживых бесов, — фыркнул старый разбойник, ничуть не поверивший своему пленнику. — Можешь не сомневаться, мои ребята подпалят шкуру твоим дружкам, а до того — славно продырявят ее. Тебе не уйти от меня, пока я не получу свое золото.

— Да, им вряд ли справиться с твоей шайкой, — спокойно согласился бывший демон. — Но, все же, прими один добрый совет от меня. Следи в оба за своей псарней. Те существа, что воют там, вдалеке — дальние родичи твоих собак, и имеют власть над любым из песьего племени.

— Эти псы не первый год с нами! — раздраженно бросил Глаас, выбираясь наружу. — Вернее любого человека!..

— Дело твое, — ответил Хорвек в обычной своей манере, то есть — с безразличием, и Глаас, еще раз выругавшись, громко приказал, теперь уже не таясь, чтобы мы тоже покинули повозку. Харль единственный изо всех продолжал крепко спать, и я вытащила его наружу, как тряпичную куклу, приговаривая: «Не бойся, не бойся, дружок!».

Вой, переполошивший и людей, и животных, приближался. Нас, пленников, оттеснили к почти затухшему костру, где нам не отсавалось ничего другого, как сесть на голую землю, сбившись в кучку. Люди Глааса, уже вооружившись, ждали атаки и по их умелым действиям было ясно, что это не первая подобная ночь в их жизни. Пустоши и впрямь были суровым местом, где выживали только те, кто знал толк не только в нападении, но и в защите. Я заметила, что Хорвек не отводит глаз от собак, беспокойно бегающих у повозок, и увидела, как он покрепче перехватывает цепь, словно готовясь вновь кого-то ею душить.

Но мастер Глаас тоже был человеком внимательным, и, несмотря на естественное недоверие к бывшему демону, умел ценить советы.

— Кирру, Сильтус! — крикнул он, деловито указывая рукой в сторону повозок. — Привяжите собак, да покрепче!

— Зачем же это, мастер Глаас? — недоуменно спросил кто-то из названных, невысокий и кривоногий разбойник, которого я успела невзлюбить за то, что он несколько раз за сегодня толкал меня, якобы невзначай.

— Затем, что я так сказал! — гаркнул главарь, вглядывающийся в ночную тьму, которая исходила сатанинским оглушающим хохотом.

— Да разве ж помешают собаки, если кто попробует пробраться под повозками? — продолжал пререкаться кривоногий. — Никогда от них еще вреда не было!

— Кирру, сказано тебе — привяжи чертовых собак! — по-медвежьи зарычал Глаас, враз отбив у кривоногого всякую охоту спорить. Вместе со своим товарищем зловредный Кирру, чье имя я наказала себе запомнить, принялся ловить псов, шерсть на загривках у которых стояла дыбом.

— Что за существа воют там, мастер? — негромко спросил у Глааса молодой парень, которого прочие дразнили Солью из-за лица, усеянного мелкими светлыми оспинами.

— Не знаю, однако какие бы демоны их не подослали — в их шкуре все равно можно проделать дыру, железом, серебром или огнем! — Глаас ухмыльнулся, и метнул взгляд на Хорвека, словно проверяя, услышал ли пленник его слова.

Громкое рычание и крик заставили всех повернуться — один из псов, которых Кирру тащил за ошейник, набросился на разбойника и принялся рвать его куртку, пытаясь добраться до горла. Руки у кривоногого были залиты кровью — он потерял нож, который успел выхватить, и он мог разве что загораживать шею да отталкивать взбесившегося пса. Происходящее стало неожиданностью для разбойников, привыкших доверять своим собакам едва ли не больше, чем друг другу. Первым пришел в себя мастер Глаас, лучше других понимавший, что за бешенство овладело псом. Подскочив к Кирру, лежавшему на земле, он одним сильным ударом меча перебил хребет псу, и тут же добил его, отрубив голову.

— Убивайте собак, — закричал он, повернувшись к своим людям. — Иначе собаки прикончат вас!

Страшная эта картина произвела впечатление не только на меня, но псы, сбившись в стаю, и впрямь глухо ворчали, светя алыми глазами, и разбойники поняли, что мастер Глаас знает о какой-то опасности, другим пока еще неведомой. Хоть разбойничьи собаки и изодрали мне сегодня юбки, а ноги мои до колен были изукрашены кровоподтеками из-за их зубов, мне было жаль неразумных животных, ответивших на зов крови. Я уткнулась в плечо Хорвека, чтобы не видеть расправы, прижимая к себе одной рукой дрожащего Харля, и подняла голову лишь тогда, когда кто-то из разбойников взволнованно закричал:

— Мастер! Я видел за повозками человека! Женщину!

— Это не человек, Альтир! — отозвался Глаас рыком. — Поганые оборотни хотят добраться до нашего добра! Стреляйте в тварей, не жалейте! Здесь нет других людей, кроме нас!

Тут он, разгоряченный, яростный, повернулся к нам и крикнул:

— Стоит мне только увидеть, что ты сдвинулся с места, Ирну! Стоит мне только увидеть!.. Не отпускай свою девку ни на шаг! Если она тебе дорога — тебе ее и защищать этой ночью!

Я поняла, что у него вертелось на языке невысказанное обвинение — Глаас угадал, что оборотни пришли за нами, но не желал, чтобы об этом догадался кто-то еще. Хорвек, видимо, посчитав, что требования главаря разбойников вполне разумны, притянул меня к себе вместе с Харлем, и я замерла, вновь спрятав лицо у него на груди. Засвистели в воздухе стрелы, затрещал огонь, и даже с закрытыми веками я видела его красноватые отблески. Хохот оборотней сменился рычанием, но, хоть Хорвек и говорил, что псы колдуньи глупы, у них достало ума понять, что стоянку бывалых разбойников, увешанных оружием с ног до головы, им приступом не взять.