Екатерина Богданова - Драконьи испытания. Восхождение легенды

— Представьтесь, радость на склоне моих лет, — ласково попросил преподаватель.

Неловко встала, стараясь не замечать устремлённых на меня со всех сторон взглядов, опустила голову и пробурчала своё имя.

— Погромче, благословение небес, свалившееся на меня столь неожиданно, но от этого не менее радостно, — продолжал бакалавр.

И я могла бы поклясться, что в его голосе проскользнуло хорошо скрытое ехидство. Так надо мной банально издеваются!

Подняла голову, и смело взглянула в глаза преподавателя.

— Адептка Фидэлика Кэриар, — произнесла громко и отчётливо, намеренно сгладив произношение сокращённого родового имени, чтобы ни у кого даже мысли не возникло выделить первую букву и связать её с приставкой Кен, свидетельствующей о принадлежности к младшей императорской ветви.

— Хм, странно, — задумчиво проговорил бакалавр Пиротэн, листая ученический журнал. — В списках нет вашей фамилии. А продиктуйте ка мне её, адептка, — добавил он, вооружившись пером.

— Кэриар, — послушно повторила я.

— Что-то знакомое, крутится где-то на грани вспоминания, — тихо говорил преподаватель, дополняя данные в журнале. — Я так понимаю, вы полукровка?

— Да, — с готовностью согласилась я.

— И судя по наличию локонов не пробуждённого дара в ваших волосах, наполовину человек? — продолжил расспросы излишне любопытный бакалавр. — Наличие более сильной, одарённой крови свело бы на нет все шансы унаследовать драконью силу. Обращаться, владеть огнём не умеешь?

Пиротэн подался вперёд в ожидании ответа, едва не улёгшись грудью на стол.

— Нет. — И тут я даже нисколько не солгала!

— Научим, — предвкушающе протянул преподаватель. А потом резко потерял ко мне интерес и вспомнил о своих прямых обязанностях: — Ну что ж, нелюбимые мои, начнём. Открываем тетради и записываем — «Заклинание абсолютного уничтожения воздуха». Не будем терять время на повторение пройденного в прошлом году, уверен, вы всё благополучно забыли, что меня несказанно порадует на практических занятиях. Это, на первый взгляд абсолютно бессмысленное, заклинание входит в перечень обязательных по той простой причине, что мгновенно выжигает воздух в пределах строго определённого, заданного в его построении, участка пространства. А это может пригодиться для… адепт Баринэс?

Один из адептов медленно, словно собираясь отправиться на казнь, встал и молча уставился на преподавателя.

— Даже предположений нет? — язвительно осведомился Пиротэн.

— Что бы задушить кого-нибудь? — неохотно пробурчал высокий, широкоплечий, коротко стриженный Баринэс. Выражение его лица в этот момент красноречиво иллюстрировало известную догму «Сила есть, ума не надо».

— И как ты себе это представляешь, Баринэс? — усмехнулся преподаватель. — Попросишь врага постоять немного «вооот на этом пятачке» и никуда не уходить, пока ты не спалишь всю атмосферу вокруг него, ну и его самого подкоптишь заодно перед удушением?

— А мы этого не проходили, — заявил незадачливый адепт.

— Какая проницательность! Да, мы этого не проходили, потому что проходим сейчас! — рявкнул Пиротэн, злобно сдвинув брови. — Ну что, ни у кого нет идей?

У меня было одно предположение, рассказывал как-то магистр Жринкер, как по молодости и незнанию применил одно из огненных заклинаний посреди фермерского сеновала, он тогда только окончил обучение и проходил практику в одной из северных провинций, охотился на сушняковую вымерь. По рассказам магистра, это была огромная, мерзкая тварь, являющая собой помесь коровы и горгульи, охочая до косарей. Обитала эта мерзь вблизи сеновала, что называется, по старой привычке. В бытность свою коровой, до того, как мутировала попав на траекторию межпространственного перемещения полуразумной горгульи и каким-то непостижимым образом слившись с оной на генетическом уровне, тварь не желала покидать облюбованное местечко. А произошло сие скрещивание нескрещиваемого как раз в пору сенокоса, вот и изводила вымерь местного фермера, поедая его работников поодиночке и группами. Будущий магистр, проходивший практику в близлежащем городе, был направлен в фермерские угодья, чтобы изловить мерзость, являющую собой насмешку над магией и наукой. А натолкнувшись на оную спустя несколько дней бдения, он не придумал ничего лучше, как спалить тварь заклинанием необратимого сожжения, видимо, чтоб уж наверняка. Всю степень своего промаха Жринкер поняла только когда необъятные запасы уже сухой и сгруженной под навесом травы занялись, пуще вымери. Тогда-то он и использовал мудрёное заклинание абсолютного уничтожения воздуха, чтобы унять пламя и спасти заготовленное на зиму сено. Спасал он, разумеется, себя, подобный промах непременно низверг бы практиканта на нижние позиции и не видать тогда ему продвижения по карьерной лестнице на поприще магических наук.

Провести аналогию, и сделать соответствующие выводы было не сложно. Что я и сделала. А вот руку подняла, вызывая всеобщее и преподавательское в частности внимание, уже совершенно неосознанно, вернее, я осознавала, что делаю, но руководствовалась исключительно желанием блеснуть знаниями, и совершенно упустила из виду тот факт, что излишнее внимание мне сейчас более чем не нужно.

— Слушаю вас, адептка Кэриар, — кивнул Пиротэн. — И, предвосхищая распространённый вопрос всех новичков, вынужден уведомить вас, что покидать аудиторию до окончания лекции запрещено. Все надобности стоит удовлетворять до начала занятия, либо после его окончания. Не знаю и знать не хочу, как относятся к данному вопросу другие преподаватели, я же потворствовать низменным телесным слабостям адептов не намерен.

— Эмм, я хотела ответить на ваш вопрос, — смутившись от предположения преподавателя, несмело ответила я.

— Даже так, — искренне удивился бакалавр. — Любопытно, я просто жажду услышать вашу версию, адептка!

Я смутилась окончательно, отвела взгляд, наткнулась на довольную, предвкушающую мой позор мину нуждающейся в диете сокурсницы и гордо расправила плечи.

— Это элементарно… — запнулась, не зная, как обращаться к преподавателю, но решила просто упустить обращение и продолжила. — Заклинание абсолютного уничтожения воздуха применяется для тушения огня в условиях, когда прочие методы недоступны или недопустимы по техническим показателям.

Сказала и выжидающе уставилась на учителя. А он молчал, грыз свои собственные тонкие губы и молчал. Понять, удовлетворил его мой ответ или напротив, раздосадовал, я так и не смогла.

Ещё немного помолчав, жуя уже порядком покрасневшие губы, бакалавр резко поднялся из-за стола, заложил руки за спину и приказал отрывистым, резким тоном: