Алина Борисова - Опекун для юной девы

Зато к вечеру у них была кухня. И пусть пока там стоял только холодильник, всю заказанную мебель должны были доставить лишь завтра, но с ремонтом они закончили.

— Завтра отдыхаем и развлекаемся, — пообещал Аршез. — Правда, с утра мне надо будет заехать на работу. Но после обеда обязательно пойдем куда-нибудь в парк.

— Ага. Парк — это здорово, — блаженно развалившись в кресле, она чуть прикрыла усталые глаза. — Знаешь, я поняла, чего не хватает в этой гостиной.

— Кроме ковра? — он нетерпеливо поглядывал в окно, ожидая Ксандара. Все же близкими друзьями они не были. Да и вообще — детство было давно. Причин, могущих помешать визиту, можно легко отыскать пару тысяч.

— Ковра? Да нет, ковер — это мелочь. Тут нужен телевизор. Вот ты сидишь вечером в кресле и смотришь… куда? На дверь туалета?.. Или у вас телевизоров нет?.. Но я вроде видела в магазине нечто похожее…

— Телевизор? — он попытался сосредоточиться на разговоре. — Ящик такой с картинками? Есть, ты права. Не так давно появились, позже гораздо, чем в вашем мире, но популярность уже завоевывают.

— Но лично у тебя еще не завоевали? — она улыбнулась.

— Так я ж не вижу там ничего практически. Зрение устроено чуть иначе, скорость восприятия зрительной информации иная — и для меня, как и для любого представителя моей расы, это почти бесполезный предмет. Я, конечно, могу сесть и вытянуть всю информацию из той или иной передачи, но для меня это будет не отдых, как для тебя, а работа, причем напряженная, — охотно объяснил Аршез, а она очередной раз мысленно споткнулась: вот, он даже видит как-то не так.

— Знаешь, из-за этой разницы в восприятии наши люди телевизор увидели лет на пятьдесят позже, чем ваши, — продолжал он рассказывать. — Во-первых, очень уж муторно контролировать, что конкретно там показывают…

— А вы контролируете все?

— Да, Анют. Мы контролируем все. Все сферы жизни. Это реальность, ее надо принять и жить, исходя из нее.

— Жутко, — она поежилась.

— Да нет, не очень, — он подошел, и вновь сгреб ее на руки, сев на ее место. — Ты ведь не думаешь, что в вашем мире такого тотального контроля нет?

— Конечно нет. Вернее, раньше он был, а теперь…

— Сказки, Анют. У нас их тоже рассказывают. Любого на улице спроси — ответит так же. Только без «раньше». Просто: «нет и не было». Я же тебе даю сейчас информацию с этой стороны реальности. От лица одного из тех, кто в этой несуществующей службе контроля занят. Не для того, чтобы ты делилась этой информацией с кем бы то ни было. Но чтобы лучше представляла мир, в котором живешь. И, кстати, была и вторая причина, по которой мы очень долго отказывались от телевизоров. Считалось — и все еще считается — что они вредят здоровью. Портят зрение, способствуют малоподвижному образу жизни, сокращают время, проводимое человеком активно, в том числе — на свежем воздухе…

— Ах, да, забота о здоровье во главе угла. Привет витаминам.

— Только привет? — он тут же напрягся. — Аня, мы договаривались, что ты их пьешь.

— Я пью, пью… Так почему же все-таки разрешили такие вредные телевизоры? — она поспешила уйти от скользкой темы.

— Без передачи на монитор изображения в режиме реального времени стало невозможно развитие целого ряда производств, мы тормозили бы этим науку, увеличивая отставание от остального мира, это недопустимо. Плюс, оценили возможности формирования общественного мнения, прежде недоучтенные. У нас есть и другие методы, их хватало, но… этот проще. К тому же — и это главное, наверное — был открыт новый способ кодирования и передачи зрительной информации, значительно улучшивший качество изображения. Стало хоть что-то видно. Нам, я имею в виду, для людей разница, возможно, не столь значительна…

— А у вас ведь есть свой аналог, верно? Вот как телефон, только чтоб фильмы показывал, передачи какие-нибудь…

— Да, фильмы у меня есть, но ты ведь не поймешь в них ни слова.

— Но ты мог бы переводить.

— Мог бы, — от одной мысли, что он может усадить ее на свою кровать, обнять вот так и несколько часов нашептывать на ушко слова перевода, дыхание его участилось. И плевать, что людям подобное показывать нельзя. Он ведь уже показал, так какая теперь разница… Вот только надо выбрать, что ей поставить… В любом фильме могут быть сцены… Он на них и внимания не обращал, надо будет вспомнить, попробовать пересмотреть с человеческой точки зрения… — Не сегодня, мне надо сообразить, что тебе показать.

— Например, по географии что-нибудь. Ты мне, кстати, атлас обещал.

— Ах, да, атлас… — а там от одних названий ей дурно сделается. — Да, да, конечно. Купим.

Его спас звонок.

— Твоя еда?

— Нет. Надеюсь, что нет. Я жду одного приятеля, видимо, это он, — Аршез поднялся, вновь усаживая девочку в кресло. — Ты отдыхай, мы, возможно, не будем спускаться, поговорим на крыше.

— Ар, но… Это нехорошо как-то. Словно я тебя уже из родного дома выгнала.

— Не выдумывай. Здесь просто сильно пахнет краской. Не забывай, у нас обоняние куда сильнее. Так зачем я буду мучить гостя? Не скучай, ладно? — он поцеловал ее в нос и ушел.

А она осталась, начиная потихоньку ненавидеть этот выход на крышу. Ведь даже не предложил пойти с ним, познакомиться с его другом… И вчера. Практически, накричал на ровном месте. Что он там прячет, на своей крыше? И, главное, было б где прятать… Или он прячет ее? Стыдится, потому что она маленькая, несовершеннолетняя. Он же говорил, что ему неловко, каждому не объяснишь… С его-то подружками, о которых весь двор судачит, и неловко?

Чтобы хоть чем-то себя занять, она сняла с этажерки первую попавшуюся книжку. Оказался справочник по редкоземельным металлам. Ладно, тоже сойдет. Тут бы еще с алфавитом вначале разобраться.

Ксандар изменился. Стал уверенней, жестче. Прожитые годы добавили к его ауре столько новых, и далеко не только светлых оттенков… А впрочем, тот яркий и ровный свет, что привлек Аршеза еще в юности, все так же горел в его сердцевине, чистый, незамутненный… Хотя, с его-то профессией там может сейчас гореть любой. Но так хотелось верить, что все-таки настоящий.

— Привет, — Ксандар обнимал его, излучая самую искреннюю радость. — Вот уж не думал, что встречу тебя когда-нибудь здесь.

— Настолько в меня не верил?

— Так уж сразу — «не верил». У каждого свой путь. Не думал, что твой — сюда. Да и вообще, полагал, ты пойдешь по стопам отца.

— Вот уж спасибо.

— Прости, — друг детства чуть смешался. — Не в этом смысле. Но черная металлургия, Ар? Твоим всегда было дерево.

— Это его всегда было дерево. А я лишь освоил механические навыки резьбы, — Аршез почувствовал, что начал раздражаться. Это было лишним, он хотел о другом.