Алина Борисова - Опекун для юной девы

— Как ты, маленькая моя?

— Ничего, — она взглянула на него огромными, немного растерянными глазами. — Тебе уже лучше?

— Да, малыш, все хорошо, — он осторожно протянул руку и поправил ей прядь волос, упавшую на лицо.

— Ринат сказал, это все из-за дерева…

— Ринат сказал… — он вздохнул, устало улыбаясь. — И что там с деревом? Я потревожил его, и за это оно наслало на меня страшные кары? Все же Древние — неисправимые сказочники…

— А ты совсем ему не веришь? — огорчилась Аня.

— Ну почему… верю, — был вынужден признать Аршез. — Не в древесные байки, конечно. Но в то, что он желает тебе добра, после случившегося верю точно.

— А я — нет! — Аня вновь вспомнила это «случившееся». Рината, который, вместо того, чтобы отвернуться, нависает над ними в самый интимный момент. То, как он обездвижил Ара, велев прекратить, словно они — младенцы неразумные. Свой стыд, страх, горечь неудовлетворенных желаний.

— Он страховал тебя, ребенок. Видел, что со мною не все в порядке, и страховал. Ему было не все равно, понимаешь? Я ведь не отдал тебя ему, наговорил… нахамил, практически. Он мог бы просто в стороне постоять, посмотреть, чем дело кончится, а потом сказать с умным видом: «ну видишь, я ж говорил». А он страховал. Чужую девочку. В нарушение всех гласных и негласных законов, в открытую превышая свои полномочия…

— Что?.. — нахмурилась Аня. И продолжила значительно тише: — Спасибо, что ты мне напомнил, кто я в глазах закона. То есть, по правилам, ты мог убивать меня, а он все равно не должен был вмешиваться?

— Да, — со вздохом признал он. — Но ему было наплевать на правила, понимаешь? Ты для него не вещь, не собственность… А я, если честно, впервые вижу Древнего, который бы так относился к людям. Они эти правила сами выдумали, они им следуют.

— И много ты знаешь Древних?

— Достаточно.

Они помолчали. Он впервые подумал о том, что, возможно, Верховный прав, и его закрытая школа — лучший для нее выход. Жить с неуравновешенным вампиром, который то жаждет до потери рассудка, то тошнит от вкуса еды, слишком опасно. Тем более, он так и не понял, что это было, и нет никаких гарантий, что приступ не повторится.

А Аня опять споткнулась о возраст.

— Ар, — позвала неуверенно.

— Да, малыш.

— А тебе правда… триста лет? — не думать об этом не получалось. И каждое его «малыш», «маленькая», «ребенок» теперь больно резало слух, отталкивая ее от него, казалось, на другую сторону пропасти.

— Риниеритин сказал?

— Да… Так это правда?

— Правда, ребенок. Не пугайся, это не много. Мы просто живем гораздо дольше, чем люди. Очень медленно взрослеем, у нас даже совершеннолетие только в двести лет наступает…

— И все равно, ты после своего совершеннолетия уже целых сто лет прожил, — расстроено перебила его девочка. — И все у тебя в жизни уже было. А я…

— А тебя в моей жизни еще не было, — уверенно перебил ее Аршез. — Триста лет ждать пришлось, когда ты придешь. Только обрадовался, что дождался, а теперь опять… уходишь. И опять мне тебя ждать…

— Куда это я ухожу? — она аж села на кровати от таких заявлений. — Ты только утром говорил, что я твоя. Что ты не отдашь.

— Не отдам. Но позволю уйти, если ты выберешь его школу. Мне очень не хочется признавать это, но это был бы правильный выбор, — он склонился к ней, приобняв за плечи осторожно поцеловал ее в лоб. — Спи, Анют. Завтра будет насыщенный день.

И ушел. А она еще долго сидела, обхватив коленки, и прислушивалась к его эмоциям, улавливать которые тонкая межкомнатная стенка совсем не мешала. Он был расстроен, ему тоже совсем не спалось. И она бы, наверное, наплевала на все приличия и пришла к нему, чтоб сказать, что она любит его и никогда его не оставит.

Но у нее все еще текла кровь. А он очень просил не бегать к нему в спальню в таком состоянии.

Утро встретило солнцем, бьющим прямо в глаза, щебетом птиц. И ощущением, что Аршеза за стенкой нет. Опять он проснулся раньше. Но далеко не ушел, она это знала.

Выглянула в окно, и сразу нашла его взглядом. И тут же нахмурилась, наблюдая за странной картиной. Ар был в саду не один, с Ринатом. Босой, без майки, с распущенными волосами, он стоял на коленях на земле, склоняясь над чем-то, Ане не видимым. За его спиной, чуть сместившись вправо, стоял Ринат — правда, уже полностью одетый и со строгой прической. Но тоже на коленях. Мало того, он еще и крепко прижимался к Аршезу, обхватив его одной рукой за пояс и поместив свою раскрытую ладонь куда-то в район солнечного сплетения молодого вампира. Ладонь правой руки Древнего лежала поверх ладони Ара, опущенной к самой земле и чуть дрожащей от напряжения. Оба не двигались и смотрели на свои соединенные руки. Или на то, что ладонь Аршеза накрывала, словно маленьким куполом.

Недоуменно полюбовавшись на них какое-то время, Аня отвернулась от окна. И тут же наткнулась взглядом на свое бежевое платье, аккуратно развешенное на стуле, и стоящие рядом скромные босоножки на низком, устойчивом каблучке, которые они купили вчера вместе с золотыми туфельками. Этот наряд, конечно, куда больше подходил для поездки в школу, чем тот, в котором она прилетела вчера в дом Верховного куратора. Да и золотые туфли оказались вполне под стать своему сказочному прототипу: ходить на шпильках, да еще и таких высоких, для девочки было непривычно, и ноги теперь болели. Но вечером, когда Аня засыпала, эти вещи все еще лежали в сумке, оставшейся в машине, а теперь…

С улыбкой покачав головой — нет, он совершенно невозможен: сам раздетый по саду бродит, а об ее одежде уже успел позаботиться — она отправилась умываться, а затем и на кухню. Путь был неблизкий, кухня в этом огромном особняке располагалась в соседнем крыле, но дорогу девочка накануне запомнила.

На кухне обнаружился молодой человек, назвавшийся Степой и выразивший желание накормить Аню завтраком. Девочка чуть смутилась: все же ситуация, когда завтрак ей готовят незнакомые молодые люди, была для нее несколько странной (мужчины, готовящие еду, для нее вообще выглядели странно), но, раз уж тут такие порядки, возражать не стала. Правда, от предложения сварить ей на завтрак кашу все-таки отказалась. «Яичница с сосисками» звучало предпочтительней. Но том и порешили.

— А ты правда мог бы сварить кашу? Сам? — удивления все-таки скрыть не сумела.

— Девчонки такие смешные, — он, к счастью, совсем не обиделся, — почему-то считают, что приготовление еды — это такая запредельная сложность, нам, простым смертным, и не доступная.

— Да нет. Просто… зачем тебе? Сам же ты ее не ешь, хозяин дома — вампир.

— Зато его гости — вполне даже люди. А когда девочки с утра даже голову поднять от подушки не могут от слабости, только диетической пищей и выходит откармливать — жиденькой, с ложечки… Так что я здесь — и повар, и медбрат. Если что — обращайся, — он лихо ей подмигнул, ставя на стол тарелки. — Вернее, если что — даже не сомневайся, я сам тебя найду, напою, накормлю, со всем помогу, — продолжил уже совершенно серьезно.