Лиза Смит - Охотники: Восходящая судьба

Мередит кивнула, явно обдумывая свой следующий вопрос, но её перебил Мэтт.

— Мы можем спасти её? — спросил он, боль в его голосе заставила Бонни содрогнуться. — Может, если бы она не была так голодна…

Зандер ещё сильнее сфокусировался на Бет, и Бонни вновь почувствовала волну Силы, исходящей от него.

— Хочешь ли ты причинять людям боль, Бет? — спросил он тихо.

Бет засмеялась низким, тёмным голосом, хоть её лицо и оставалось мягким и ничего не выражающим.

Этот смех был первой эмоцией, которую она показала с тех пор, как Зандер каким-то образом вверг её в состояние пустоты и желания сказать правду.

— Я не хочу делать им больно — я хочу убивать, — ответила она с ужасающей забавой в голосе.

«Я никогда не чувствовала себя настолько живой».

Зандер сделал шаг назад с быстрой грациозностью животного.

В тот же миг Мередит грациозно бросилась вперёд, вонзив свой посох в сердце Бет.

Последовал звук разрываемой плоти. Бет упала без чувств.

Тишину нарушил нервный, смешанный со стоном боли вздох Мэтта.

Жертва Бет зашевелилась на коленях Бонни, вертя головой из одной стороны в другую, не понимая, что происходит.

Бонни механическим движением успокаивающе погладила его свободной рукой, которая не прикрывала ран на его шее.

— Всё в порядке, — произнесла тихо она.

Мередит вызывающее обернулась к Мэтту.

— Я должна была, — сказала она.

Ссутулившись Мэтт опустил голову.

— Знаю, — ответил он. — Поверь мне, я знаю. Просто…

Он переминался с ноги на ногу.

— Она была славной девчонкой, перед тем как всё это произошло с ней.

— Мне очень жаль, — тихо молвила Мередит, а Мэтт, кивнув, всё продолжал смотреть на землю.

Затем Мередит обернулась к Зандеру.

— Что это было? — задала она вопрос. — Как ты заставил её говорить?

Парень слегка покраснел.

— Эм. Ну, — пробормотал он, сознательно пожав плечом.

— Некоторые из нас, из Первородных оборотней, если практикуются, могут проделывать такие фокусы. Мы можем заставить людей говорить нам правду.

На каждом это не срабатывает, но я подумал, что можно попытаться.

Бонни уставилась на него.

— Ты не говорил мне этого, — сказала она.

Зандер нахмурился, уставившись на свои коленки, и посмотрел на потерявшую сознание жертву Бет.

Его искрение глаза были широко раскрыты.

— Прости, — ответил он.

— Честно говоря, я даже как-то не думал об этом. Просто мелочь, которую мы способны проделывать.

Кровотечение из раны парня, который был без сознания, казалось, замедлилось, и Бонни с облегчением села на корточки.

Зандер вопросительно поднял брови, с надеждой посмотрев на Бонни, и она улыбнулась ему.

Она поняла, что ей следовало разузнать и о других «мелочах».

«Кажется, это то, что нам не помешает», — сказала она и увидела, как лицо Зандера расслабилось, и его озарила весёлая и счастливая улыбка.

Мередит прочистила горло. Она всё ещё смотрела на Мэтта. Её глаза были полны сочувствия, но голос оставался холодным.

— Мы должны собрать всех как можно скорее. Если Итан всё ещё пытается вернуть Клауса, то нам нужен план.

Клаус. Камень в полу тоннеля под коленями Бонни вдруг стал ледяным.

Клаус был полон темноты, он был жесток и внушал страх.

Они одержали над ним победу в Феллс Чёрч только благодаря удивительному вмешательству восставших против него призраков их города.

Они не смогли бы этого повторить. Что же они могли сделать сейчас?

От головокружения, Бонни на секунду закрыла глаза.

Она смогла отчётливо представить тьму, поднимающуюся под ними. Вязкую и удушающую, желающую поглотить их.

К ним приближается зло.

Елена взяла Стефана за руку, вздрагивая даже от столь маленького прикосновения.

Казалось, что они уже очень долго не оставались наедине, так долго, что она не была достаточно близка, чтобы даже прикоснуться ко Стефану.

Весь этот вечер она ловила себя на том, чтобы прильнуть к нему, проводя своим пальчиком по костяшками его руки, обвить его рукой вокруг талии, выводить узоры на его ключице: всё, что угодно, лишь бы коснуться его.

Что угодно, чтобы чувствовать простое удовлетворение от того, что Стефан наконец здесь, рядом с ней.

Ночь выдылась прятно тёплой, а под их ногами всё было покрыто мягким мхом.

Лёгкий ветерок колыхал листья деревьев окружавшего их леса, и сквозь ветви она могла видеть звёздное небо.

Всё было идеально для романтического свидания, но эту идиллию омрачал тот факт, что они искали кровожадных вампиров.

— Ничего не чувствую, — сообщил Стефан.

Его рука, сжимавшая её ладонь, придавала уверенности, но взгляд темно-зелёных глаз был отстраненным. и Елена знала, что он использует свою Силу, чтобы просканировать лес.

— Ни вампиров, ни тех, кому больно или страшно, насколько я могу судить. Не думаю, что здесь вообще кто-нибудь есть поблизости.

— Поищем всё равно. На всякий случай, — посоветовала Елена, на что Стефан в согласие кивнул.

Сила Поиска у Стефана была ограничена: кто-то намного сильнее его мог спрятаться от неё; кто-то намного слабее мог не привлечь его внимания.

А некоторых существ, например, оборотней он вообще не мог чувствовать.

— Знаю, что не должна думать об этом сейчас, когда столько всего происходит, но всё, что я хочу — быть наедине с тобою, — тихо призналась Елена.

— Столько всего случилось. Если Итану удастся вернуть Клауса, то… Не думаю, что у нас будет много времени.

Стефан отпустил руку Елены и мягко взял её лицо в свои руки. Его пальцы, едва касаясь кожи Елены, очерчивали её скулы, брови, губы…

Его глаза потемнели от страсти, и он улыбнулся. После он поцеловал её, мягко для начала.

«О, — подумала Елена, а после: — да».

Стефан, будто ожидая её согласия, стал целовать более страстно.

Он нежно запустил руку в её волосы, и они стали пятиться, пока он не прижал Елену к дереву.

Грубая кора царапала обнажённые плечи Елены, но это её не волновало; она только целовала Стефана — жадно, неистово…

«Всё на своих местах», — подумала Елена. У неё было такое ощущение, будто она вернулась домой. Елена чувствовала согласие Стефана и силу его любви.

«Да, — подумала она, — и не только».

Их разумы сплелись, и Елена расслабилась в медленном потоке мыслей и чувств Стефана.

Это была любовь — прочная, чистая — и была неизменная боль сожаления о потерянном ими времени.

Самое сильное было чувство облегчения.

«Даже не знаю, как мне жить без тебя,» — подумал Стефан, направляя мысли Елене.

«Я не смогу прожить целую вечность, зная, что ты не была моей».

При мысли о вечности тень страха залегла в душе Елены.

Исключая насильственную смерть, у Стефана была вечность.