Мари Аннетт - Алая зима

— Я не… — он тряхнул головой и закрыл дверь. — Эми, это правда? То, что ты сказала во дворе? Каннуши Фуджимото отмахнулся, когда я спросил.

Она опустила плечи.

— Я нашла информацию в книге из кладовой… В руководстве каннуши описывалось, что случается с камигакари, когда спускается ками.

Он побледнел.

— Так ты… ты просто…

— Исчезну, — сказала она, почти улыбаясь с горечью, ведь она ненароком повторила его ответ на ее вопрос о телах ёкаев. Она заломила руки, кривясь, ведь задела бинты. — Я хотела рассказать тебе, Катсуо, но я просто…

— Понимаю, — он прижал два пальца к виску. — Что будешь делать? Гуджи Ишида хочет забрать тебя в Шион сегодня. Я слышал его только что. Он сильно разозлился. Он требовал от Фуджимото объяснений, откуда ты все узнала.

Она понимала, как злится Ишида. Она видела его злым в день, когда умерла Хана, и это зрелище было ужасным.

— Что будешь делать? — повторил Катсуо и шагнул к ней. — Стоит тебе попасть в Шион, и все кончено. Ты застрянешь там до церемонии, а потом будет слишком поздно.

— Уже слишком поздно, — прошептала она, не выдержав его отчаянный взляд. — Я не могу перестать быть камигакари, потому что не хочу этого. Даже если меня не радует грядущее, я не могу отвернуться от своего долга.

— Что? — выдохнул Катсуо. — И все? Ты просто примешь это? Позволишь им убить тебя? Твоя жизнь тоже ценна, Эми! Ты не вызывалась на это. Как можно сдаться?

Она увидела перед глазами Широ, кровь текла по его груди, он пытался встать и заслонить ее, сражаться, хоть он и знал, что не победит.

Она тоже не могла победить. Она не знала, как бороться со своей судьбой. И не была уверена, хочет ли этого.

— Мы убежим, — заявил он. — Мы спрячем тебя где-то, пока не пройдет солнцестояние.

— Мы? Но, Катсуо, твоя работа…

— Плевать на это! Твоя жизнь важнее всего!

Ее грудь сдавили эмоции.

— Не сработает. Аматэрасу найдет меня в этот день, где бы я ни была. Церемония — лишь формальность.

— Мы что-нибудь найдем, — он обхватил ее руки, заставляя выпрямиться. Она и не понимала, что пораженно горбилась. — Не сдавайся, Эми. Пока еще не сдавайся.

В его глазах горели такие же ярость и решимость, как было и в глазах Широ. Как и кицунэ, Катсуо боролся бы, какими бы ни были шансы. Если Широ смог встать после того, как его ранила Амэонна, то Эми тоже сможет сразиться… но как? Чего она хотела? Она не была уверена, но понимала, что не хотела этого — чтобы каннуши увезли ее в Шион и заперли в комнаты на оставшиеся два месяца, ведь тогда последние недели она потратит зря. Даже если она не могла изменить судьбу, она хотела чего-то еще, чего-то большего. Чего она хотела?

Она вспомнила, как Широ смотрел рубиновыми глазами на звезды, обхватывая проклятые бусы на руке. Она заключила с ним сделку. Нет, не просто сделку. Она обещала. И ее обещание снять проклятые оненджу означало не только возвращение его силы, но и возвращение его жизни, его сущности. Проклятие многое в нем сковало, и она не могла оставить его таким.

«Потому что я верю, что, когда ты обещаешь, ты свое слово сдержишь».

Она хотела сделать это до того, как покинет этот мир. Ей нужно было вернуть ему жизнь.

— Ты прав, — сказала она, дрожа из-за того, что задумала. — Я не могу уехать с гуджи Ишида.

Катсуо просиял.

— Уйдем отсюда, и тогда мы сможем…

— Погоди, — сказала она. Там, куда она собралась, Катсуо идти не следовало, она не могла так рисковать им. — Я… хочу попросить тебя кое о чем. Об услуге.

Он все еще обхватывал ее руки, забыв или пренебрегая запретом трогать камигакари.

— Какой?

— Катсуо… — ее сердце забилось быстрее. — Можешь… поцеловать меня?

Он отреагировал не сразу. А потом его рот раскрылся.

— Ч-что?

— Поцелуешь меня? Я… не знаю, что будет, но не хочу уйти, так и не… — она слабо улыбнулась. — Ты обещал помочь мне с новым опытом, верно?

— Но… так нельзя… — он замолчал. — Ты уверена?

— Да, прошу.

Он сглотнул, щеки пылали. Она подняла голову, руки дрожали. Он окинул взглядом ее лицо, а потом осторожно склонился. Она закрыла глаза.

Его губы легонько коснулись ее, лишь задев. Он отпрянул, а потом прижался губами к ее губам. Его ладони гладили ее руки, лаская ее, а она переживала. Не было жара, голодного желания, головокружения. Но постепенно из глубины поднялось тепло, незнакомые чувства. Вместо огня и страсти она ощутила притяжение всего, что привлекало ее в Катсуо. Его доброта, сострадание и честность окутывали ее, прогоняя все сомнения и боль, терзавшие ее душу.

Он отпрянул, его лицо было розовым. Она слабо улыбнулась.

— Спасибо, Катсуо, — прошептала она и сунула ладони в рукава кимоно. Ее пальцы коснулись краев тонких листиков бумаги. — Спасибо, что относился ко мне не только как к камигакари. Спасибо, что защищал меня и был моим другом. Спасибо за все.

— Эми…

Она прижала ладонь к его груди.

— Я никогда не смогу отплатить тебе за доброту, но я не могу рисковать твоей жизнью. Я того не стою. Прости, Катсуо.

Он нахмурился.

— Эми…

С болью и сожалением она прошептала:

— Сотей но шинкетсу .

Офуда под ее ладонью вспыхнул жаром. Синее свечение влетело в Катсуо, сковывая сиянием все его тело. Она сморгнула слезы. Человек не мог сковать другого человека офуда, но Коянэ показал, что ками способны на большее. Ее ки, на которую повлияла ками, была способна на то, чего не могли даже сильнейшие сохэи или каннуши.

— Прости, — выдавила она и отошла от застывшего Катсуо.

Офуда не ранил его, действие не будет длиться долго. Если она собирается сделать это, нужно спешить, пока он не освободился и не побежал за ней, пока не вернулись Минору и Нанако.

У нее не было времени переодеться. Она спешно оббежала Катсуо и направилась к двери. У порога она заметила блеск металла. В углу стояли лук и шесть стрел, которые она забыла вернуть в кладовую. Она схватила их и отодвинула дверь. Ее ноги в носках скользили по полу, пока она бежала к выходу. Сунув ноги в сандалии, она вырвалась наружу и побежала по ступенькам.

Снежинки летели на нее. Солнце было видно на горизонте на западе как оранжевое сияние среди облаков. Она повернула на тропу и побежала к северным горам, к землям ёкаев. Раньше это место было для нее самым опасным, теперь это было единственное укрытие.

Снег тихо падал с небес, а она бежала.

Пастбище и тории остались далеко позади. Тропа вела к горе, маня за собой. Снег поглощал ее шаги, кимоно тянулось за ней. Она сжимала лук и стрелы. Ноги немели от холода, белые носки и сандалии подходили для теплой комнаты, а не для холодной горной тропы.

Когда земля стала ровнее, она замедлилась и оглянулась. Как долго еще будет скован Катсуо? Как скоро вернется Минору и поймет, что она ушла? Ее следы на снегу приведут их к ней, а Минору умел бегать быстрее, чем она.