Элли Штраусс - По часовой стрелке

Самюэль потягивал чай, глубоко вздыхая. Мы оба приходили в себя после выброса адреналина из-за нашего близкого столкновения. Я не хотела думать об ужасных вещах, которые могли произойти. У меня даже почти не было времени на беспокойство о Нейте. Я исчезла с фермы Ватсонов и он подумает, что я вернулась домой без него.

Самюэль наклонился и вперёд и тихо заговорил:

— У тебя проблемы дома и в школе, и ты собиралась сбежать. Я убедил тебя пойти со мной домой для того, чтобы моя мама могла помочь тебе и отговорить тебя от этого.

Ах, алиби.

— Ты думаешь, они в это поверят?

— Я не знаю. Но это позволит нам выиграть немного времени.

— Стало быть, ты живешь здесь с мамой и двумя маленькими сестрами?

— И со старшей сестрой, Розой. — Его лицо напряглось, когда он упомянул о ней. — Ты встретишься с ней позже. И моим братом, Ион, ему пятнадцать.

— У тебя на самом деле есть брат Ион? — Он фыркнул от смеха.

— Ага, не там, однако.

Я чувствовала, что наступает истощение от путешествия, и подозревала, что Самюэль ощущал то же самое. Нам надо продолжать разговаривать. Я позволит мне не заснуть здесь, как минимум, пока его мама не придет домой.

— Что происходит вокруг? Я знаю, что сейчас 1961 год, первый Акт о Гражданских правах был вынесен на рассмотрение в 1957 году, но это северный штат. Почему такая очевидная дискриминация?

Самюэль откинулся назад и долго изучающе рассматривал меня. Ах, ох. Я высказалась чересчур прямо.

— Первый Акт о Гражданских правах? Ты из какого года? — я нервно оглянулась, бросив взгляд на кухню.

— Не волнуйся, они играют на улице, — верно, я же слышала, как скрипнула дверь.

— Я из, ну, будущего. — Это прозвучало как из научной фантастики. Однако, он мне поверил.

— Какой год? — он снова наклонился вперед, в его глазах читался серьёзный интерес.

— Я не уверена, что должна рассказывать, — я должна быть аккуратна. У Самюэля не было возможности посмотреть трилогию «Назад в будущее», чтобы понять какую опасность могут представлять знания о будущем до того, как оно наступило.

— Хотя бы приблизительно. Восьмидесятые?

— Нет. — Слава Богу. Я видела фотографии своей мамы с пышной объемной прической восьмидесятых. А впрочем, я, вероятно, отлично бы приспособилась к этому.

— Позже? — Я кивнула в согласии головой. Он открыл рот от изумления. — 2000 год?

— Немного позже.

— Ух, ты, — он тихо присвистнул. — Там есть летающие машины?

— Нет. Мы все ещё ездим по земле. Самюэль, я не собираюсь тебе рассказывать ничего о будущем. Знание о событиях, до того как они произошли, может нанести тебе вред.

Он откинулся назад.

— Думаю, что ты права. Но ты не можешь винить меня за любопытство.

— Вернемся к моему вопросу, — подстрекала я его.

— Ах, да, ну даже, несмотря на то, что у нас здесь нет указателей «только белые» или «только черные», как на юге, здесь всё ещё достаточно сильное напряжение между черными и белыми. У нас черные соседи, церкви для черных и даже хотя наши школы не проводят официальную дискриминацию, реальность гораздо отличается.

Я полагала, что понимаю это.

— Всё станет лучше, Кейси? — Прошептал он. Я думаю, он боялся услышать ответ.

Я колебалась с ответом.

— В некотором роде, да, — сказала я, подумав о первом Президенте-афроамериканце. И в некотором роде, нет, потому что в мире до сих пор расовое неравенство. Но я не хотела вдаваться в это. Он понял моё молчание по этому вопросу.

Дверь заскрипела и хлопнула.

— Роза пришла, — сказал он. — И интрига закручивается.

Что он под этим подразумевал?

— Помогите мне! — позвала Роза. — Тревога вспыхнула на лице Самюэля, когда он метнулся к ней.

— Продукты? — спросил он.

— Ох, прости, Сэм. Я не хотела.

Он заметила меня, заглядывая в кухню. Роза была старше Самюэля и почти такого же роста. Её волосы были убраны под цветной шарф. Она была миловидной, напоминала мне немного Алишу Киз, и её живот был похож на надутый пляжный мяч. Это объясняло беспокойство Самюэля. Его сестра Роза абсолютно точно ждет ребенка.

— Кто она? — Спросила Роза, её глаза вопрошали и светились беспокойством.

— Она друг.

Она повернулась спиной и понизила свой голос, но так как квартира была чересчур маленькая, я всё ещё могла расслышать, что она говорит.

— Мама тебя убьёт, Сэм.

— Ты же всё ещё жива.

Роза открыла буфет и начала выкладывать содержимое коричневого бумажного пакета.

— Я не уверена, что её сердце выдержит такое снова.

— Это не то же самое. Она, на самом деле, просто друг.

— Ну, и чего же ты ждешь? Представь меня.

Я приняла это как намек, чтобы войти в кухню. Глаза Розы изучили моё лицо и моё платье.

— А, Роза, это моя подруга из школы, Кассандра.

— Угу. — Пробормотала Роза. Она ни на минуту не поверила в эту ложь.

— Кассандра, это моя старшая сестра Роза. — Я протянула ей руку, что её немало удивило, но она пожала её в ответ.

— Приятно познакомиться, — сказала я.

— Милое платье. У меня есть точно такое же.

Моё лицо вспыхнуло.

— А, ну, мы, должно быть, совершаем покупки в одинаковых местах.

Она вскинула брови.

— Итак, ты подруга из школы.

Я лишь кивнула и поняла, что я даже не знала, как называется школа, в которую ходит Самюэль, я очень надеялась, что она не будет задать слишком много вопросов. Мне показалось, что наилучшей тактикой будет начать самой задавать вопросы.

— Так ты беременна. Когда срок родов?

Вы подумаете, что я кинула гранату в комнату потому, как оба, Самюэль и Роза, резко втянули воздух. Я поняла, что только что я совершила культурную бестактность. Я вспомнила, как смотрела повтор «Я люблю Люси», и в те годы было невежливо или неприлично говорить «беременна». Надо говорить «в ожидании».

Роза благосклонно оправилась.

— В любой день. В действительности, я уже перенашиваю.

— Это так волнительно.

Роза опустошила последний пакет.

— Я полагаю. Очевидно, ты довольно далеко ушла от дома.

Во многих отношениях. В очередной раз, я просто пожала плечами. Затем она увидела мои глаза, с такими же кругами, что у Самюэля. Она резко обернула голову в сторону Самюэля.

— Ты принимаешь наркотики, дружище?

— Нет! Почему ты об этом спрашиваешь?

— Без обид, но вы оба выглядите, хм, уставшими.

— Может быть, мы оба и устали.

— Хорошо, хорошо. Я просто хочу сказать, что если ты принимаешь наркотики…

Роза с трудом нагнулась, чтобы достать кастрюлю с нижней полки буфета.

— Мы не принимаем наркотики, поэтому просто забудем об этом. — Самюэль пошел ей помочь с кастрюлей. — И Кассандра останется на ужин.

— А что насчет мамы?

— Я разберусь с ней.

— Это будут твои похороны.

Когда Роза повернулась ко мне спиной, я поманила Самюэля пальцем, чтобы он следовал за мной обратно в гостиную. Я говорила настолько тихо, насколько это вообще возможно человеку.