Виктория Лошкарева - Хозяин волчьей стаи

Кирилл дернулся — и я на секунду, на десятую доли секунды — увидела сомнение, промелькнувшее в его взгляде. И сожаление в его душе.

Всего одно мгновение, после которого Баев снова закрылся, снова стал непробиваемым… Нависнув надо мной, он рыкнул:

— Правила нашего народа непреложны, они не меняются несколько веков. Любое неповиновение может привести к смерти — дурной гибели или спланированному убийству. Я думал, что происшествие с женой Андрея должно было научить тебя повиновению.

Я дёрнулась, получив незаслуженную словесную оплеуху.

— Катя хотела встретиться с отцом.

— У неё мозги поехали на почве беременности, но ты ведь знала, что он может быть опасен. — Кирилл усмехнулся. — Сегодня, по твоей вине, могла начаться война между нашей и московской стаями. Интересно, сколько бы погибло твоих знакомых с нашей стороны? Может, Ваня- твой школьный дружок… может, кто поближе…

Я сглотнула.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Затем, что уже пора уже отвечать за свои поступки. Начни осознавать свою значимость и прими собственное положение.

— Полностью подчинившись тебе?

— Неплохой совет, не правда ли, — подмигнул мне Баев. — Вторая сущность рано или поздно изменит тебя, моя девочка.

Кирилл протянул руку к моему лицу, и, схватив за подбородок, заставил взглянув ему прямо в глаза. Черные жесткие глаза мерцали.

— Ты уже меняешься… Не плачешь, не скулишь…. Не вымаливаешь прощения за своего приятеля. — Короткий неприязненный взгляд на блондина. — Все меньше человеческой сентиментальности, всё больше повадок хищника… хищница моя.

Он приблизился, прошептав мне на ухо.

— Жду не дождусь, когда поимею тебя в волчьей виде. Это такие незабываемые эмоции…

И он слегка прикусил моё ухо.

Я дернулась, пытаясь высвободится.

— Я никогда не стану такой как ты, — зашипела я, отбрыкиваясь, что есть мочи. Перед глазами стояла казнь, на которой я побывала. Кровожадность Баева — кровожадность всей толпы… Убить, растерзать… отдать молодняку на потеху… Я уже переросла то нелепое обожание мира оборотней. Выбрав сторону людей, я сделала это осознанно, потому что не могла внутренне согласиться с жесткими правилами оборотней.

Я выросла и теперь уже не боялась остаться без Андрея. А больше в стае меня ничего не держало.

— Ты уже становишься такой как я, — прижал меня к себе Баев. — Остальное — дело времени.

Вырвавшись (наверное, только потому, что Кирилл и не намеревался меня всерьёз задерживать), я побежала в сторону главной дороги, оставляя за спиной оборотней двух стай и их проблемы.

Не помню как, добралась до дома бабушки Галины. Хозяйка сидела на терраске, пересматривая вырезки по лекарственным травам из газеты «Садовод». Увидев меня она переменилась в лице:

— Настя, что с тобой? Кто тебя обидел?

Я чувствуя, что не могу сейчас говорить — слезы подступили слишком близко — покачала головой и бросилась в свою комнату. Упала на кровать, мечтая забыть и никогда не вспоминать этот день.

Помню, мама всегда говорила, что наша жизнь не может состоять сплошь из солнечных дней. Что ненастье даже бывает полезно — от огорчений мы взрослеем, на ошибках — учимся… и становимся более благодарны солнышку за тепло и ласку.

В тот день, правда, я об этом забыла. Мне казалось, что просвета уже не будет — а будет только лишь тугой поводок, намотанный на руку Баева — и предрешённое будущее. Вся моя самостоятельность — мнимая, мои поступки — ходы в его игре… Хищникам тоже надо развлекаться.

Помню, как я лежала в кровати, прокручивая в голове последние события. Раз за разом. Снова и снова. А потом начиная опять по новому кругу.

Мне хотелось вернуться в свою тихую размеренную жизнь… Где я не была оборотнем, где я плакала по ночам из — за того, что мне никогда не стать одной из них… На самом деле, именно тогда я была свободна и счастлива. А сейчас….

Сейчас же дурные, черные мысли не давали мне заснуть… успокоиться, забыть… Всё сводилось к одному: положить конец всем мучениям, лишить Кирилла возможности играть со мной как с комнатной собачкой, подарить себе спокойствие и забвение. Раз и навсегда.

Я вскочила, натянула на себя первый попавшийся сарафан и, выскочив в раскрытое по случаю жары окно, побежала к озеру. Туда, где недавно Кирилл так откровенно себя демонстрировал.

Почти полная Луна отражалась в мутной черной воде. Пели цикады, настраивая на мирный лад — и в другое время я бы с наслаждением отдохнула на берегу или поплавала в озёрной ночной воде…. Но сейчас отчаяние окружило меня словно вязкий непроницаемый барьер, гася любые звуки природы… Зажмурившись, я прыгнула в воду… И, заставляя себя не всплывать, стала опускаться вниз.

— Настя! — громко, через толщу воды позвал меня чей- то недовольный женский голос. Не знакомый.

От удивления, я повела руками… раз, другой…и оказалась на поверхности. Сухенькая маленькая старушка строго смотрела на меня.

— Ты чего й то удумала, девонька, — на деревенский манер, пропела она. — Ишь, тоже мне… А ну вылезай!

Я была слишком изумлена, чтобы сопротивляться. Не помня как, очутилась на берегу.

— Ну надо же, — запричитала старушка. — Вот ведь непутёвые. Пригляда за вами нет. И Маня своего яхонтового избаловала, — сгримасничала бабушка, сверкнув волчьими клыками. — Ишь как девку измордовал… Хотя ты, голубушка, и сама хороша: хорошая баба всегда сумеет из мужика веревки свить.

Я всё ещё непонимающе разглядывала бабушку.

— Что? — усмехнулась с хитрецой во взгляде старушка. — Не ожидала?

— Нет. — замотала я головой. И помедлив, спросила. — Вы ведь оборотень?

— Не просто оборотень, — царственно, что совсем не вязалось с её простецким обликом, кивнула старушка. — Альфа я, как и ты.

— А вы которая из трёх? — поинтересовалась я, сама дивясь своему глупому вопросу. Бабушка же и вовсе засмеялась а в голос.

— А меня уже давно не считают, — отмахнулась она. — Ты мне лучше скажи, как же ты зло внутрь пустила?

— Какое зло?

— Какое, какое… То самое, что тебя чуть до дна не довело.

— Вы откуда про это узнали?

Бабушка прищурилась и покачала головой.

— Поживи с моё. Глупая девка, чуть всё сама не загубила.

Мы немигающее уставились друг на друга… и тугая пружина отчаяния стала меня отпускать. Поняв, ЧТО я только что чуть не сделала, я неловко отвела взгляд.

— Думаете, кому- то важно, что со мной произойде? — с тоской глядя на гладь спокойного озера, спросила я.

А бабушка…. Бабушка меня просто меня обняла. И меня, наконец, прорвало.

В ту ночь, когда я чуть не совершила самый страшный поступок в своей жизни — поступок, который нельзя исправить, нельзя отменить — я выплакала все свои слёзы.