Виктория Лошкарева - Хозяин волчьей стаи

Бабушка не прерывала меня, просто гладила, щедро делясь своей силой. Под утро она проводила меня до дома Галины Петровны.

— Может, зайдёте, — предложила я, когда мы подошли к калитке. Бабушка, тепло улыбнувшись, покачала головой.

— Не сейчас. — Обняв меня на прощание, она велела идти домой отдыхать.

— И смотри, не забудь пижаму одеть, — велела она.

Несмотря на занимающийся рассвет, было ещё слишком рано. Галина Петровна спала, а я же… я же пользуясь возможностями оборотней, ловко, в один большой рывок, запрыгнула на подоконник раскрытого окна.

А когда оказалась в комнате, поняла, насколько всё поменялось. Всего прошло несколько часов — и целая вечность, поменявшая меня. Наверняка, у каждого бывали такие моменты: вроде та же, прежняя обстановка, те же стены, та же кровать…. Но ты другой. И всё вроде уже не то.

Не помня себя, я полезла в шкаф, где были разложены мои вещи — вытащила единственную пижаму, что у меня имелась — купила как то на дурацкой распродаже, позарившись на отличный состав (стопроцентный шёлк), но до этого так её и не надевала, предпочитая более привычные длиннющие футболки.

И когда я уже собиралась лечь спать, дверь комнаты внезапно с треском отлетела в сторону. Это было страшно — оглушительная деревенская тишина, через секунду — сильный грохот, и дверь, сорванная с петель, летит в комнату.

— Настя! — рыкнул взволнованный Баев, появившись в комнате. Увидев меня в кровати, он перевёл дыхание.

— Зараза мелкая, — выдохнул он, скользя по мне взглядом. — Ты что творишь?

Сейчас он не скрывал, а может быть нарочно приоткрыл свои чувства: там, среди раздражения и злости плескалась тревога. Тревога за меня.

Кирилл подошёл совсем близко, и теперь буквально нависал надо мною, негромко порыкивая. Высокий, мощный… Подавляющий волю и всякую надежду на сопротивление.

— Эгоистичная, беззаботная девка, что тебе ещё надо?

— От тебя — ничего, — ответила я, найдя в себе силы сделать это. — Совсем ничего.

Кирилл усмехнулся. Недобро.

— А придётся получить всё. — Его рука схватила меня за подбородок, вынуждая смотреть Кириллу прямо в глаза. — Всё, что я захочу дать.

— Мне от тебя ничего не надо, — повторила я, сжав губы.

Баев фыркнул.

— Не будь наивной. Мой зверь принял тебя, как свою истинную. Так что мы теперь связаны навсегда. У тебя нет выбора дорогая.

— Выбор есть всегда, — улыбнулась я бескровными губами. Я почти сразу пожала о том, что сказала — теперь внутри Баева плескалась злость на меня.

— Зачем устраивать весь это щенячий бунт? Нам ведь было хорошо вдвоём. А будет ещё лучше.

— Не будет, — покачала я головой. — Той наивной дурёхе Насте хватило бы немного — красивой сказки, иллюзии уважения… ну и возможности дальше верить в то, что сама выдумала.

— Повзрослела, значит?

— Повзрослела, — кивнула я. — Учитель хороший попался, очень доходчиво объясняет.

Смуглые мужские руки, потянувшись к моему одеялу, в одном мгновение отбросили его на другой конец комнаты, к самому окну.

Увидев шелковую пижаму, глаза Баева восхищенно зажглись. Я поняла, что он меня не слышит.

— Больше никогда так не делай, — трогая меня так, словно желая удостовериться в подлинности, приказал Кирилл. — Даже мыслей подобных чтобы не было. Иначе найду для тебя безопасное место. Посидишь на поводке с полгодика — быстро одумаешься. — заметив испуг в моих глазах, Баев цинично улыбнулся. — ещё и мою компанию, наконец — то оценишь… Я, знаешь ли, парень активный, темпераментный…

Услыхал про поводок, я вспомнила страшный рассказ Мити про его мать и тут же испуганно отпряла в сторону, прижимаясь — вжимаясь спиной в стену.

Моё поведение сильно не понравилось Баеву.

— Что? — рыкнул он, вконец потеряв терпение. — Что тебе ещё надо! Я ведь всё для тебя делаю. Не давлю, не насилую — хотя выдержка, знаешь, уже на пределе — отпускаю твою компанию, хотя придушить кое-кого очень чесались руки…. Какого хрена ты от меня ещё хочешь? Что ещё?

Я заплакала, спрятав руки в ладонях.

— Просто отпусти.

— Нет, — рыкнул Кирилл. — Привыкнешь. Мы пара.

— Ты же не хочешь меня… не в физическом плане, а как человека… как личность, — исправилась я, всхлипывая. — Мы связаны только из — за метки, только из- за запаха…

Я дёрнула ворот пижамы, демонстрируя укус Кирилла.

— И на этом всё.

— Это чертовски много, — прохрипел Баев. Я покачала головой.

— Это практически ничего.

Мы замерли, отведя друг от друга взгляд. В комнате стало очень тихо.

— Тебе надо научиться блокировать свои мысли. Я чуть с ума не сошёл, когда «услышал» твои планы. Мчался сюда, как ненормальный.

— Прости, я не хотела.

— Неужели всё так плохо, Насть? — спросил Кирилл. Я кивнула.

— Не могу больше. Устала.

— Может, ты устала от самой себя бегать? Ты ведь уже не простой приёмыш моего беты, человеческий детеныш. Ты — Альфа волчица.

— Внутри которой по прежнему всё тот же человеческий детеныш, — горько усмехнулась я. — Кому как не тебе надо знать, какая разница между телом и душой.

— Между телом и душой всегда была и будет разница, — отрезал Баев. — А ты пытаешься остаться в придуманном мире, пугаясь настоящего.

— А может, это мой сознательный выбор? Мне как то резко разонравились оборотни и ваш образ жизни.

Кирилл долго вглядывался в моё бледное, мокрое от слёз, лицо.

— Отпусти а? — попросила я.

— Тебе так понравилось жить без стаи? — спросил Баев.

— Я пожала плечами.

— Когда сильно устаёшь, нет времени замечать такие вещи.

Баев едва заметно улыбнулся.

— Ну, это ещё полнолуния не было.

Он встал и отвернулся, глядя в окно.

— Я не насильник и неволить тебя не буду. Лучше честная шлюха, чем еле живая кукла…Но предупреждаю сразу — секс только со мной. Почую кого другого — его сразу в расход пущу, а тебя точно в подвале запру. Уж тогда не обижайся.

Произнеся это, Кирилл пошёл к проёму, в котором теперь вместо двери зияла чёрная дыра.

— Да, забыл сказать, — обернувшись на пороге, Баев ощерился. — Когда наиграешься в человечину и вернёшься в клан, не забудь одеть что — нибудь похожее… Очень возбуждает.

В этот раз он не играл. Меня на самом деле отпустили. Пусть и с условиями, с оговорками — но я чувствовала себя свободной, как ветер.

Слёзы высохли, на душе было спокойно и волнительно одновременно: хотелось что — то делать, к чему то стремиться…

В комнату заглянула хозяйка.

— Доброе утро, — поздоровалась она, оглядывая косяк двери. — Вот же ж… Придётся мастера вызывать.

— Я заплачу, — кивнула я, готовясь расстаться с накопленными кровными. Галина Петровна махнула рукой.

— Альфа выбил, Альфа пускай и платит… А то ишь манеру взяли.