Владимир Пожарский - Дочь Бога

– Погодите! – затряс обеими ладонями Рощин. – Ледокол купим. Прекрасно. Приплывём в Антарктиду, а дальше? Кто мне поведает конкретное местонахождение моей жены? Она что – сидит где-то на Южном полюсе в каком-нибудь чуме? Нет ведь!

Светла выразительно посмотрела на отца:

– Папа, расскажи всё с самого начала.

Папа кивнул и, взяв Влада за рукав, потянул его на свободную от мебели середину салона:

– Можешь зрительно представить глобус? Да, собственно, зачем представлять?!

– Вот именно! – поддакнул Рощин и повелительно ткнул в пустоту указательным пальцем. В воздухе возник и закачался, словно в невесомости, глобус, размером с баскетбольный мяч. – Пожалуйста!

– Убедительно, – удовлетворённо хмыкнул Гермес. – Не хватает ещё пары небольших деталей.

Тут Трисмегиста щёлкнул пальцами и вокруг глобуса начали медленно вращаться два шара.

– Тот, что похож на теннисный мячик – это Месяц. Он и сейчас на небе, – кудесник указал на светящийся серп, который слегка двоился в выпуклом панорамном окне салона. Гермес же продолжал: – Другой, напоминающий шарик для пинг-понга – это Фатта, вторая луна Земли. Шесть с половиной тысяч лет назад, когда галактическая ночь только начиналась, вокруг нашей планеты вертелось целых два спутника. Ты уже знаешь, что именно в это время к нам полезли незваные гости: серые демоны из тёмных миров Вселенной. Они воспользовались удобным моментом, когда наши силы стали слабеть… Тысячи демонов высадились на Землю сразу в нескольких местах. Они пытались убить великих жриц, а я бы сказал – Богинь, хранящих самые прекрасные человеческие чувства: любовь, совесть, жалость, надежду… Лучшие витязи защищали их. И ты был среди них. Ты в одиночку спас от поругания и неминуемой гибели свою тёщу – Богиню Любви Ладу. Она успела надёжно укрыться от вселенского зла, а ты, Владимир, геройски погиб. Только благодаря тебе, любовь до сих пор живёт на Земле…

Рощин, до этой секунды завороженно слушавший тестя, не удержался:

– А где была Светла? И ты?

– Дочка ждала тебя с победой в вашем доме с зелёной крышей, в родных краях чудесной страны – Атлантиды, которую сейчас, не без моего участия, называют Антарктидой. Атлантиду же ищут, чёрт те знает где! Я нарочно спутал пытливым мореходам и кладоискателям все их карты, чтобы не лазили и не сверлили дырок там, где нам не надо, – Трисмегиста отечески похлопал живописца по плечу. – Сейчас всё поясню. Итак, ты в первом воплощении пал смертью храбрейших, а я в это время летел с отрядом светлых жрецов на вайтмаре – большом межгалактическом корабле – относительно недалеко от Земли. Мы уничтожали в космосе ракеты с десантом демонов, которые полезли во второй раз. Зло из галактики Веретено просто так не сдавалось, их ракеты гибли, но огрызались напоследок. Я уж не говорю про убитых собратьев, но спустя неделю, в результате этой непрерывной бойни, мы потеряли всё своё оружие. Нечисть подошла слишком близко и ударила мощным лучом по Фатте, – Гермес тронул пальцем шарик для пинг-понга. – Эта луна сорвалась с орбиты и стремительно падала прямиком на Атлантиду… От любимой страны могла остаться гигантская воронка, и тогда мы на вайтмаре решили пойти на таран. Нам удалось замедлить падение и направить Фатту в точку, которую теперь называют Марианской впадиной. Луна врезалась туда наискосок… Да, Южный полюс тогда находился в районе современного Мельбурна, Северный – аккурат, на островах Зелёного Мыса в Атлантике. Кстати, совсем рядом с уже знакомым тебе Дакаром. От удара Фатты Землю повернуло на полсотни градусов. Гигантская волна с океана накрыла нашу страну, но что ещё хуже – планета именно с той родной стороны, как бы вылезла, высунулась из атмосферной защиты от космического холода. Шатёр воды, взметнувшийся над континентом, мгновенно превратился в лёд, заморозив в своей толще и Светлу. Она сидела в специальной капсуле и пыталась подняться выше волны, но не сумела.

– Летающая капсула? – тихонько спросил художник.

– Да, – кивнул Трисмегиста. – Совсем небольшая, рассчитанная только на одного человека и заполненная особой жидкостью для дыхания на больших высотах или под водой. Да и не только для дыхания… Примерно за минуту до падения Фатты, я предупредил дочку. Мысленно-мысленно… К счастью, она успела добежать до скорлупки, стоящей возле входа в ваш дом, и прыгнуть в неё. Я видел из космоса, как ненаглядный зелёный материк мгновенно побелел, и знал, что здесь, во льду – моя дочь, но помочь не мог. После тарана наша вайтмара полностью потеряла управление и упала посреди нынешней пустыни Сахара. Вместе со мной осталось лишь пятеро жрецов. Но я знал главное – мои дочь и супруга живы и здоровы… Просто я не мог их осязать, но общение, ощущение друг друга не прекращалось ни на минуту. Все эти тысячи лет.

– Покажи заветное место, хотя бы на этом глобусе! – запальчиво воскликнул Влад. – Где мне искать?

– Успокойся, – Гермес подошёл к столу и, подняв фужер с шампанским, протянул его зятю: – Я скажу тебе точные координаты, причём, в трёх измерениях. Наша красавица замурована в местности, которую называют Землёй Королевы Мод, ровно в четырёх километрах строго на юг от бельгийской полярной станции. Толщина ледяного купола там две тысячи метров…

– Купол? – переспросил Рощин. – Значит, под ним свободное пространство до земли?

– От крыши вашего дома до морозного потолка всего метров триста-четыреста, – кивнул Трисмегиста. – Приблизительно… Точнее не скажу, но эти данные не особо важны для спасения дочери.

– Наш дом цел?! – художник залпом осушил бокал. – Немедленно звоню Лизе! В Брюсселе уже день… Хотя, погодите-ка! Прости, Гермес, но как ты узнал все эти расстояния?

– Полярники у меня там без дела не сидели, – вальяжно махнул рукой кудесник. – Я примерно представлял, где Светлочка. Ну, и заставил учёных потрудиться – всякие эхолоты, радиоволны… Потом они всё забыли.

Влад задумчиво взъерошил волосы на голове:

– Нужно придумать аппарат, проходящий сквозь лёд…, -живописец посмотрел на Светлу: – Птичка, а ты, как бы, в летаргическом сне?

– А разве, похоже? – рассмеялась фея и тут же утвердительно прищёлкнула языком. – Да, по сути, ты прав.

– Сразу проясни, как тебя разбудить, – напористо произнёс художник.

– Конечно… – ласково промолвила девушка. – Давай, папу отпустим. У него много дел…

Рощин соорудил на лице немыслимую гримасу:

– А у меня к нему ещё больше вопросов… Ну, хорошо-хорошо, после поговорим. Прощай, Гермес!

– Прощай, Влад! – уже из пустоты раздался голос Трисмегисты. Он не любил долгих поклонов и поцелуев при расставании. Да и дел много.