Владимир Пожарский - Дочь Бога

Несмотря на каждодневную и продолжительную плотскую гармонию, сердечные разговоры близких духом людей и даже мягкий уют совместного молчания друг возле друга – высшую степень истинной близости мужчины и женщины – она боялась потерять Рощина, почему-то именно на родной земле.

Светла не появилась, и в эту ночь Влад крепко уснул, обнимая Наташу. Та ещё долго лежала с открытыми глазами. Её дневные переживания так резко сменились неуёмным весельем, а затем скоротечной чувственной лаской и нежными лобзаниями, что в темноте, наедине с собой волнение девушки лишь усилилось, и не давало ей покоя. «Вдруг, Влад придумал это путешествие в Сибирь, чтобы культурно отвезти меня на родину и оставить потом в Петербурге? Скажите, какого чёрта, владелец галереи переслал ему на электронную почту сотню писем с фотографиями обнажённых молодых англичанок, предлагающих себя в натурщицы! Там было несколько настоящих красоток… Мог он влюбиться в кого-то из них? Одна прелестная леди, кажется, подписалась «баронесса»? Стерва! Чем не пара для рыцаря? Тогда я ему здесь мешаю. Связываю по рукам. Вдруг, он хочет её нарисовать? И вообще, подружиться. А тут – я… Почему он так радовался, показывая мне эти письма?» Голова, разгорячённая страхом потерять любовь, рождает много безнадёжных вопросов и неразрешимых задачек без внятных успокаивающих решений. Поговорить с Рощиным откровенно и спросить ответы у единственного в мире знающего человека – Наташа боялась до озноба.

Художник никаких перемен в настроении подруги не заметил и желал лишь одного – поскорее смежить веки. Он собирался этой ночью создать видимый образ логичного продолжения «Лесной сказки», а именно – королевского бала. Стать героями будущей картины, он ещё засветло упросил свою чудесную родню по линии жены.

– Ты Наташу успокой, когда проснёшься, – неторопливо произнесла Светла вместо приветствия. – Найди правильные слова. Не понимаю, зачем ты ей демонстрировал снимки этих сумасбродок?! Похвастаться решил?

– Совершенно без задней мысли! – Рощин сразу понял, о каких собственно снимках идёт речь. – Мне казалось, что она не ревнива…

– Все мы ревнивы, – вздохнула фея. – Особенно, когда дело касается многочисленных и на всё готовых соперниц. Реальных соперниц. Вполне возможно, она заранее готова простить тебе флирт и тому подобное с той симпатичной баронессой. В конце концов, ты же художник и не можешь всю жизнь рисовать лишь её портреты. Если честно, Наташка готова смириться, с чем угодно – только бы находиться рядом с тобой. Она боится, что ты её променяешь на другую, бросив в Петербурге. Да-да! Пока ты умиротворённо погружался в сновидение, я такой чепухи от неё наслушалась.

– Вот уж не ожидал! – качнул головой Влад. – Мы же, буквально, перед этим…

– Тут дело не в интиме, а в душе девочки. В её трепетном сердечке… – Светла даже показала его сложенными ладошками. – Пожалей мою сестричку.

– Я-то пожалею, но будет ли толк? Может, ты…?

– Сам, родной! Сам, – улыбнулась фея.

– Ладно-ладно! – тут живописец, наконец, огляделся по сторонам. – Кстати, где это мы? Не похоже на парадный зал. Как-то мрачновато в этих сводах. И зачем тут огромный стол?! А твоих родителей нет…

На этих словах под ручку с Ладой вошёл Гермес:

– По-моему, интересно! Для беседы на равных я позволил себе оформить интерьер в стиле рыцарей круглого стола.

Молодёжь уважительно поднялась для поцелуев и рукопожатий. Трисмегиста опустился на стул рядом с Владом, а его восхитительная супруга – рядом с дочкой. Тут же появилось шампанское, портвейн, бокалы, рюмки… Лада прижала к себе Светлу и прошептала:

– Вместе… Как я соскучилась по моей семье! Сколько лет мы так не сидели… Да и сейчас, лишь во сне.

– Мамочка, перестань, у меня и так глаза на мокром месте, – юная фея заёрзала под нежной дланью. – Наш Володенька победит…

«Так не годится, – мелькнуло у Рощина. – Надо срочно вмешаться!»

– С удовольствием попирую с вами, но всё-таки не забудьте про мою картину, – художник щёлкнул пальцами, демонстративно наколдовав цветные мелки и альбом.

– Ночь долгая – всё успеем, – безмятежно заметил Гермес. – Разливай напитки, дорогой зять!

– Да и, правда! Куда я спешу? – пробормотал Рощин, поднимая пузатую бутылку, и искоса поглядывая на дам. – Мне много чего надо узнать у вас про… про…

Положив руку на плечо живописцу, Трисмегиста выручил его:

– Всё расскажу! Только обращайся, пожалуйста, на «ты». Не случайно же этот стол…

– Хорошо! – кивнул Влад. – Яхту заказал, скоро её пригонят в Мэлдон. А куда вначале отправляться: в Люксембург – покупать банк или в Сибирь за травкой?

– Конечно, прежде – банк! – в воздухе Гермес отчетливо начертил пальцем домик с остроконечной крышей. – Пока на поезде доедете до Байкала и обратно, в банке всё хранилище золотом забьют.

– На поезде?! – разочарованно протянул Влад.

– Да-да, – проворковала Светла, прижавшись к маме Ладе под крылышко. – Ради безопасности.

Трисмегиста заулыбался:

– Не волнуйся, не на боковых же полках трястись и чужие грязные носки нюхать! Там есть специальные вагоны, почти дворец на колёсах. Купи парочку!

– Слышал про такие – лучше в аренду возьму, – прагматично согласился Влад. – Один вагон.

– А куда охрану посадишь? – поинтересовался Гермес. – К себе на колени?

– Ну, два. Два! Сдаюсь, – художник подлил дамам шампанского, а мужчинам – портвейна. – По глоточку и начинаем бал. Хорошо?

– Творец – ты, – поднял рюмку Трисмегиста. – Распоряжайся… Да, когда завершишь сказочный диптих, на всякий случай собери аппарат. Это я – к слову, извини. Так кого тебе на бал доставить?

– Второго меня!

Викторианский бальный зал Букингемского дворца сиял тысячей огней в малых и больших люстрах, и в причудливых бронзовых светильниках, напоминающих старинные уличные фонари. Невидимый оркестр исполнял менуэт из сюиты Генделя «Музыка на воде», а перед восседающей на троне молодой королевой Елизаветой Второй – на самом почётном пятачке – танцевали четыре блаженные пары. Рисунок плавных движений, придуманный ещё пару веков назад, предполагал, как бы первую встречу партнёров. Едва ощутимые касания лишь кончиками пальцев дополняли чувственные взгляды прямо глаза в глаза. Или взоры, хотя бы не лишённые интереса, чтобы в дальнейшем продолжить знакомство уже за вальсом. Итак, под нежную мелодию, по велению живописца, приглядывались друг к другу четыре дамы и столько же кавалеров. Влад и Светла, Гермес и Лада, Майкл и Глория, принц Филипп и Наташа. Разные, очень разные. Но всё-таки, хорошие люди. Очень хорошие. Никто из них никогда не имел отчётливого злого умысла против другого человека. Все они, каждый по своему, просто искали счастье. Полянку под солнцем… Все они любили.