Владимир Пожарский - Дочь Бога

Рамштайн махом осушил фужер и уставился на Рощина:

– Сумма сделки! Вы уже знаете?

– Ну? – чуть ли не в один голос гаркнули Влад с Майклом.

– Сто десять миллионов фунтов, – ещё громче ответил им Хаим, но кашлянув в кулак, заговорчески сбавил тон. – Ваш диптих купил директор-распорядитель Национальной галереи! Оказывается, вчера было секретное совещание в Палате общин с вынесением такого же секретного предписания: приобрести ваши полотна за любые деньги для величайшей галереи Британии.

Дорсет подлил сладенького Рамштайну:

– Подробности, расскажите подробности!

Торговец искусством поднял бокал и, масляно глянув на прелестных и сияющих девушек, потряс в воздухе ладонью, словно веером:

– Ах, что это был за торг! Любо-дорого! После десяти миллионов большинство отпало, а когда цена возросла до пятидесяти – осталось лишь четверо, которые бились насмерть. Итог вы уже знаете.

– Ну что, пора петь гимн, – кивнул Рощин Дорсету.

Майкла торопливо опередил Хаим:

– Я готов, господа! Но лучше сделать это на улице! Вы просто обязаны, сэр Влад, выйти со мной к прессе и сказать о том, что именно наш аукционный дом станет и в будущем заниматься продажей ваших великолепных картин.

– А много там корреспондентов? – прищурился художник.

– Думаю, сотни полторы! Может, уже больше…

Влад повернулся к Майклу:

– Что посоветуешь?

И вновь вместо графа вставил своё заветное словечко фон Рамштайн:

– Да и ещё, мы согласны на два процента сбора…

В голове у живописца раздался мелодичный смех Светлы.

Вполголоса ругая автора назойливых звонков, ещё сонный Влад распахнул дверь апартаментов. Перед ним стоял гладко выбритый и причёсанный Дорсет в строгом классическом костюме:

– Доброе утро! Поехали покупать тебе ещё один смокинг. Мантию возьму у отца, уже договорился.

– Какую мантию?! – Рощин машинально провёл пятернёй по всклокоченным волосам.

– Рыцаря Большого Креста! Свою-то ты оставил в Мэлдоне.

– Ну да… И что?

Майкл уверенно прошёл к бару-холодильнику и вытянул оттуда пузырёк с джином и банку тоника:

– Где тут бокалы? Сейчас приведу тебя в чувство… Пей залпом! Прекрасно! Теперь слушай… Час назад мне позвонил какой-то придворный, имени я не запомнил, потому что находился в аналогичном с тобой состоянии. А может, и хуже… Оказывается, я тоже приглашён на церемонию во дворец, как и Наташа с Глорией. Вчера связаться с нами не сумели по понятным причинам… Помнишь путешествие по пабам? Только первые пять заведений? Когда Хаим потерялся? Тогда всё замечательно! Как только он от нас отлепился, мы сразу поехали в отель. Это уже в здешнем ресторане ты набрался до умиления…

– Хорошо, что мы поселились в соседних номерах! – к Владу постепенно возвращались и сознание, и голос.

– Хорошо, что наши девушки практически непьющие! – Дорсет прямо из банки допил остатки тоника и развалился в кресле. – Они нас сюда и притащили. Глория шепнула Наташе, что рядом с ней на этаже – свободные апартаменты… Погоди! Я не сказал главного. Придворный попросил физически и морально подготовить будущего маркиза… Словно я сам не догадался бы!

– Ты спутал, – хрипловато хмыкнул Рощин. – Будущего графа.

– Во-во! И я ему так заявил, – Майкл даже по коленке себя хлопнул. – Но этот вельможа меня поправил. Уже поздно вечером королева подписала другой указ – на маркиза Челмера. То есть – на тебя. Это освободившийся титул прежнего владельца поместья. И, если помнишь мой урок, он выше графа… Кроме этого, тебе пожалован Орден Заслуг. Ты будешь членом этого Ордена, после одного гениального кардиохирурга…

– А сколько всего членов?

– Пока что – двадцать один, – не раздумывая ни секунды, ответил знаток Дорсет. – И сегодня в полдень ты станешь двадцать вторым.

– Говоришь, кардиохирург. Странно…

– Там в принципе, компания приличная. Принц Филипп, принц Чарльз, несколько математиков, историки, неплохой драматург и… Да уж, не скроешь! отвратительный художник. Видел бы ты «шедевры» этого альбиноса!

– Кто такой? – заинтересовался «русский Леонардо».

– Фамилия что ли? Премерзкая – Хокни… Когда я уезжал в Петербург учиться, и когда вернулся с дипломом академии – он неизменно гремел на всю Британию. Мне ещё тогда пришел в голову подходящий для него каламбур на русском: кокни Хокни!

– Неужели, настолько отвратительный?

Скорчив гримасу, граф кивнул:

– Именно – настолько. Но ты наплюй! Живее собирайся, уже девять часов. И Наташу разбуди…

Последняя фраза, брошенная вдогонку убегающему в спальню Владу, долетела по прямому назначению. Граф услышал обещающее недолгие сборы: «Птичка, поваляйся ещё. Мне надо одному». После чего дверь в опочивальню плотно закрылась и отрезала ответ «птички».

Рощин забрался под душ и включил чуть тёплую воду. «Что ж я так расслабился?! Ведь совершенно не собирался пить. Даже руки дрожат… Достанется тебе от Светлы!» – «Нет, родной! Не достанется, – словно свежий ветерок пронёсся в мутной голове живописца отклик феи. – Передаю тебе благодарность от родителей, мой дорогой пьяница!» – «Спасибо, а за что?» – «Ты как заведённый несколько раз предлагал друзьям… Да нет, вернее сказать, заставлял их выпить за здоровье Гермеса и Лады. Раз чокнулись – выпили, два… Но ты упорно продолжаешь: «А теперь – за любимых Гермеса и Ладу!» – «Зато искренне… – мысленно буркнул Рощин. – Никто же не спорил». – «Пожалуй, поспорь с тобой вчерашним! Я попыталась, но мне папа запретил…» – «Спасибо, Гермес!» – «На здоровье! – ответила Светла вместо отца. – Ты думаешь, что это он или мама сотворили тебе титул маркиза и сумасшедший торг на аукционе? Знаю, думаешь». – «Птичка моя, больше некому…» – «Ошибаешься. Это сотворили твои картины! И только они! Никакого волшебства со стороны. Да даже два процента от Хаима! Честное слово!» – «Зато они до этого много чего… – с ходу художник не нашёл конкретный пример и обобщил. – У меня накопилось». – «Всё хорошо… Можно по поводу одежды тебе посоветую? Купи такой же костюм как у Майкла…» – «Ладно, – Влад завернул кран. – А откуда ты знаешь, что на нём…?» – «На секунду в него же и влезла, когда он перед зеркалом прихорашивался, – охотно пояснила фея. – Не переживай – он ничего не заметил. Наш граф, хоть и бодрится, но всё равно с похмелья и голова слегка кружится, и в глазах темнеет. Как у тебя… Одеколоном виски смочи, станешь как новенький!» – «И Дорсету!» – «Ну, конечно».

Пока Рощин пытался привести свой внешний вид в порядок, по-соседски забежала Глория. Она встретила вышедшего в гостиную Влада шутливым, но всё же глубоким реверансом:

– Рада лицезреть вас в добром здравии, мой лорд!