Владимир Пожарский - Дочь Бога

– Сейчас и до тебя дойдёт очередь, – граф резко развернулся к жене всем корпусом. – Почему губернатор тебе ручку чуть не двадцать раз целовал? Никогда не видел живую принцессу?

– Двадцать? – изумилась Лиза. – Честное слово, я и не заметила.

– Ну, не двадцать… – буркнул Дорсет. – Но слишком часто. Ты тоже хотела меня подразнить?

Глория дотронулась до локотка подруги по счастью:

– Можно я всё ему растолкую?

Принцесса кивнула, и медсестра, поднявшись, положила руки на плечи Майклу:

– Пока ты не договорился до полного бреда… Да-да, уж извини за горькую истину, но сейчас ты несёшь такую ахинею… Помолчи и послушай. Мы обе любим только тебя одного. И не надо под лупой рассматривать наше поведение с посторонними. Они – всего-навсего посторонние, и ничего для нас не значат! Я просто не узнаю тебя. Ты же никогда не был таким… Не обижайся, Лиза.

– Ничуть, ничуть, – отозвалась принцесса. – Продолжай, пожалуйста.

Ободрённая Глория, как провинившемуся ребёнку, погрозила графу пальчиком:

– Вердикт – виновен! Быстро проси у нас прощения, и я пойду спать.

– Ручки что ли целовать? – повёл плечами Дорсет. – Или…

– Ручки-ручки! – перебила мужа Лиза.

– Переборщил, девочки, сознаюсь, – Майкл поочерёдно чмокнул ухоженные ладошки прелестниц, все четыре. – Спасибо, что не поколотили.

– В следующий раз расстроишь нас – обязательно! – Глория смеясь, щелкнула графа по макушке и, нагнувшись, поцеловала принцессу в алые губки. – Спокойной ночи, Лизонька, не желаю! До завтра!

Вроде бы, оставшись только вдвоём, соскучившиеся за целый день на людях, молодожёны должны броситься друг другу в объятия. Правда, после колкостей, наговорённых всего несколько минут назад – трудновато без оглядки кидаться в омут близости. Тут не поможет ни природная пылкость Дорсета, ни вечно голодная юность влюблённой принцессы. Побеседовать надо… О чём? Да, всё равно о чём, лишь бы новыми словами, как бы замазать, вымарать прежние, произнесённые в гневе вспыхнувшей ревности.

Граф поскрёб колючий подбородок:

– Рыбка моя, ты не помнишь, кто тебе подарил ожерелье, которое сейчас на Глории?

– Помню. Королева Англии,… а что?

– Да пустое любопытство. Как, по-русски говорит Влад: семечки.

– Хороший у тебя друг. И весёлый… Кстати, город мне совершенно не понравился.

– Почему? – Майкл, наконец, смог уверенно положить ладонь на тёплую талию жены. – Кое-где в нём архитектура вполне на уровне.

– При чём здесь архитектура?! В этом городе живут люди с печальными лицами…

Посёлок Сухой Ручей редко встречал именитых гостей. Во всяком случае, никто из трёх сотен сельчан не помнил такого случая, когда бы настоящая принцесса спотыкалась о комки замёрзшей грязи на их улицах.

– Лиза, напрасно ты с нами пошла, – сетовал Рощин, крепко подхватив под ручки и Её Высочество, и Наташу. – Мы же, буквально, на пару часиков… Ещё хорошо, что в Иркутске купили всем зимние кроссовки. А то – совсем беда!

Позади троицы, без посторонней помощи, неунывающе вышагивала Глория, иногда оживленно подгоняя авангард. Её бодрил и лёгкий морозец, и предусмотрительно выпитый перед походом «по Сибири» высокий стакан виски с колой:

– Ну, вы, прямо как инвалидная команда! Это я вам, как медицинский работник заявляю… Дорога-то замечательная, твёрдая. Медведей нет. Вас бы в африканские джунгли! На болото с крокодилами! Верно, граф?

– Верно-верно, – запыхавшись, поддакивал замыкающий шествие Дорсет, только что догнавший друзей. На плече он, как заправский землекоп, нёс, видавшую виды, лопату, купленную им, по просьбе Рощина, в первом же попавшемся на пути доме. Хозяин долго вертел купюру в полсотни фунтов – меньше у Майкла просто не нашлось – смотрел на свет, прислушивался, как шуршит, только, что на зуб не пробовал. После всех этих манипуляций, абориген вернул незнакомую бумажку графу и уже собирался подарить ему лопату, но не таков был наш аристократ. Расстегнув пуховую куртку, Дорсет обшарил все свои карманы, пока не обнаружил в джинсах смятую сотенную от дяди Сэма. От долларов мужик отказываться не стал. Бормоча, что это слишком много, он поднялся на крыльцо, прошёл в избу, и захотел – по справедливости – добавить к лопате ещё что-то из инструмента. На глаза ему попался топор… Однако, когда добрый селянин с криком: «Погоди, брат!» – выскочил из сеней и, размахивая топором, побежал за графом, то его едва не пристрелили агенты английской секретной службы и российские бойцы с террористами. К счастью, их вовремя остановил Дорсет.

Теперь, излишне бдительные телохранители всех мастей топали за молодёжью метрах в двадцати.

«Светлочка, мы правильно идём?» – мысленно спросил Влад. – «Да, котик! Скоро справа покажется баня, сворачивай за неё в проулок… – без промедления ответила фея. – Метров через двести увидишь сначала лопухи, а потом и каменный зверобой. Да не таскай ты девчонок с собой, пусть тут на улице подождут». – «Возле бани!? – пожал плечами живописец, и решил пошутить: – Думаешь, сегодня – женский день?» – «Какой ещё день?!» – недоумённо хмыкнула Светла, не раскусив и доли юмора. – «А вот, послушай!» – про себя отозвался Рощин, вслух же заявил:

– Дамы, оставляю вас возле бани. Сегодня – женский день! Можете посетить… – и он наигранно торжественно указал на одноэтажное кирпичное здание с почему-то отбитыми углами и логично замазанными синей краской, чуть ли не до самых форточек, окнами. Правда никакой таблички или иной информации о преимуществах прекрасного пола именно сегодня, ни на дверях, ни на стенах не оказалось.

– Ты предлагаешь нам помыться? – подняла бровки принцесса. – Тут сегодня моются только женщины? А, если завтра – лишь мужчины, то, когда же они встречаются? И где? При таком морозе на улице, только в бане и знакомиться…

– О-о-о! Это для меня слишком сложно. Смотрю, у Глории тоже забавные вопросы появились! – Влад забрал у графа дорогую лопату. – Оставляю вам Наташу. Она всё красиво и пристойно объяснит. И про баню, и про встречи… Пойдём, Майкл!

Когда, одолженный у Коли, рюкзачок наполнился корнями лопуха и хрустящими веточками зверобоя, фея по слогам произнесла в голове у любимого: «Теперь – довольно!»

Рощин разогнулся:

– Пора возвращаться…

– Скажи мне, Влад, – остановил друга Дорсет. – Какую болезнь вылечат эти растения? У кого? Но, если секрет…

– Врачебная тайна, – устало изрёк живописец и похлопал ладонями, отряхивая перчатки, но заметив унылую мину на лице графа, смилостивился: – Только лишь этих растений – недостаточно. Надо еще на пару континентов смотаться. Составишь кампанию? Ах ты, чёрт! Извини… Всё никак не привыкну, что ты женат. И не просто женат…