Владимир Пожарский - Дочь Бога

– Не люблю такую жару, – Влад поставил стакан с капитанским коктейлем возле шезлонга и плюхнулся в купальню, где блаженствовала Наташа. – Вообще не представляю, почему люди называют райским отдыхом парилку, где-нибудь в Египте или Эмиратах?

– Прекрасно тебя понимаю: ни выпить толком, ни закусить, – усмехнулась девушка.

– Ну, и это тоже… – нехотя поддакнул живописец. – Кстати, если решишься всё же выбраться из воды, увидишь те самые пресловутые Канары.

– Почему – пресловутые?

– Некое мерило достатка у нас на родине, – Рощин дотянулся до бокала, отхлебнул и продолжил: – По крайней мере, в нашей бывшей конторе. А по мне – поселиться в бревенчатом доме посреди чистого соснового бора в Белоруссии или в Канаде. Смолистый воздух, белые грибы, белки скачут…

– Поселиться? – недоверчиво переспросила Наташа.

– Ну, да. На недельку или две. Вот где – рай! А ты, что подумала? – укоризненно покачал головой Влад. – Я ж, всё-таки, городской житель, а не святой отшельник.

Едва вселившись в Наташу, фея попросила живописца смешать ей джин-тоник со льдом:

– Как она, бедная, терпела?! Я же вот чувствую, что у неё в горле конкретно пересохло! Спасибо!

– На здоровье, – улыбнулся Рощин. – Она боялась, что её развезёт от зноя.

– Не угадал, милый! – Светла с удовольствием сделала большой глоток. – Девочка не хотела опухнуть к утру. От выпитой жидкости. Страшилась стать некрасивой… и разонравиться.

– Тебе виднее, – прищурился Влад. – Что же ты нарушаешь желание своей сестрички? Вдруг, и правда – лицо опухнет?

Фея беспечно махнула ручкой:

– И ты испугаешься? Не верю! А впрочем, ничего не случится, если ты протрёшь мне шею своим одеколоном.

– До или после? – художник нежно пощекотал обнажённую грудь девушки.

– Вместо того, любимый! – Светла взлохматила пятернёй волосы Рощина и вздохнула: – Правда-правда. Самой охота остаться с тобой, но времени совсем нет. Тут – ночь, а у ботаников в Индии наступило утро. Отправляюсь туда, чтобы они не нарвали неведомо чего! Вчера днём несколько часов наблюдала за африканской экспедицией… Ну, конечно, из тела одного учёного. Всё нашли и собрали… Давай-ка, мажь меня скорей одеколоном, и я полечу! Не жалей – одного раза хватит на неделю… О-о-о! Смотрю, тебе воздержание не грозит. Так и быть, разрешаю разбудить Наташу. Ладно, до завтра!

Наташа проснулась сама.

Сначала за горизонт нырнули городские кварталы Дакара. Только монумент Освобождённой Африке ещё целый час торчал за кормой «Улисса», будто высовываясь прямо из моря. Наконец, утонул и он. Пропали и многочисленные судёнышки, снующие туда-сюда. Впереди – почти бескрайний океан, а справа, параллельным курсом с яхтой, отливая сталью, шёл красавец фрегат. Боевой корабль, дабы не смущать добрых сенегальцев, в гавань не заходил, ожидая «Улисс» в десяти милях от побережья. А в четырёх тысячах километров от путешественников Амазонка поила Атлантику пресной водой.

– Птичка, похоже, я тебя совсем заморил сегодня, – Рощин потрогал лоб подруги. – Нет, не горячий… Представь себе, всего каких-то пять суток и мы приплывём в Южную Америку!

Девушка безмолвно кивнула, вяло пережёвывая кусочек копчёной телятины.

Влад и Наташа ужинали. Лёгкими закусками и без крепких напитков, хотя, стоящая за спиной живописца, Синди не выпускала из рук квадратную бутылку «Балантайна» и на довольно сносном английском настойчиво приговаривала:

– Сэр, вы должны выпить виски, чтобы убить всю африканскую заразу. И вы, леди, тоже.

Через несколько минут её непрерывного гудения молодёжь сдалась. Половина стаканчика неразбавленного напитка, и даже безо льда, подействовала на девушку как снотворное. Она извинилась, за частое зевание и, чмокнув Рощина в щеку, убежала в каюту.

– Да, наверно, не стоило устраивать прогулки по такому пеклу… – пробормотал Влад вслед подруге. – Хотя, когда ещё увидишь настоящую Африку?

Ответ художник услышал внутри собственной головы:

«Во-первых, это не настоящая Африка. Знал бы ты, где бельгийские ботаники лазили! – звонко воскликнула фея. – А, во-вторых, хорошо, что Наташа скоро заснёт. Хоть поболтаю с тобой, пока и ты дремать не начал». – «Кстати, я тоже хотел обсудить с тобой наш дальнейший маршрут. И обязательно – наяву, – мысленно произнёс Рощин. – Ты, сама-то не сильно устала?» – «Я же не моталась с вами по пыльным улицам с потными толпами, – усмехнулась Светла. – Ступай уже в спальню, я буду там раньше тебя».

Влад допил вторую порцию чистого виски, услужливо налитую горничной, закурил сигаретку и пощёлкал языком: «Не хочу лишний раз дымить в гнёздышке». – «Ну-ну… А Наташенька тут уже в объятиях Морфея», – словно откуда-то издалека отозвалась прекрасная волшебница.

Живописец вышагивал взад-вперёд по просторным апартаментам, держа под мышкой широченную, но тощую папку:

– Сегодня звонил Коле-Николе. Он придумал, как собранную приборчиком энергию атмосферы, перемещать на сотню метров. Без проводов и минуя стоящие на пути преграды! У нас в парке ставил на попа стальной лист, а за ним прятал кусок деревяшки. Затем нажимал на кнопочку, и деревяшка мгновенно превращалась в пепел. Честно сказать, не понимаю, как он попадал в невидимый предмет?! Ну, ладно бы ещё – куском стекла загораживал!

– Говорила тебе – хороший и умный мальчик… И, пожалуйста, не ходи так быстро! – взмолилась Светла в облике Наташи. – Я за тобой даже взглядом не успеваю.

Девушка возлежала на боку поперёк постели, опираясь локотком на пухлую подушку. Художник внял просьбе феи, но по-своему. Он опустился на колени посреди каюты и похлопал ладошкой по ковру:

– Богиня, снизойди до нас, грешных!

Богиня засмеялась и, послушно соскользнув с низкой кровати, подползла к Владу.

– Знаю-знаю, ты держишь в своей папочке Южную Америку. Поведай мне про местные дороги, – загробным голосом произнесла Светла и шутливо боднула головой его в бок.

– Основную идею ухватила. Молодец! И хотя ты запретила мне самолёты… Ну-у-у, не морщи брови! Давай прежде – вместе изучим маршрут до этой деревеньки Куйу-Куйу, – Рощин развернул на полу громадную карту Бразилии, купленную ещё в Брюсселе. – От Макапы до Сантарена – всё прекрасно! Идём вверх по течению Амазонки на своей яхте, а затем, у Сантарена сворачиваем на юг и идём по реке Тапажос. Тебе видно?

– Дальше-дальше! – нетерпеливо шепнула фея, стоя на четвереньках возле Влада и внимательно следя за его указательным пальцем. Она всё ждала, когда её любимый дойдёт до запрещённых самолётов.

– Хорошо… – продолжил живописец. – Опять-таки, плывём по этому Тапажосу, пока что на «Улиссе», до городка Итайтуба. Триста километров вверх по течению, да ещё в сезон дождей. На мель не сядем, но скорость ма-а-аленькая, сама понимаешь… В этом Итайтубе оставляем яхту, и нанимаем или покупаем какую-нибудь плоскодонную посудину с моторчиком. Выше по течению начинаются мели и пороги, я проверял. И вот по этим водным буеракам нам предстоит прогрести еще триста километров до места высадки на берег. По снимкам из космоса я выбирал самый ближайший и удобный пляж на пути в деревеньку. И теперь начинается интересное! До Куйу-Куйу осталось всего-навсего сто километров по бразильской сельве без намёка на дорогу. Идти пешком? Несерьёзно. Уже прикинул покупку двух-трёх мотоциклов в Сантарене… Но в этих диких джунглях и тропок приличных нет! Ну, не идти же нам, в конце концов, с мачете в руках и прорубаться сквозь лианы сто километров?! Да и опасно это: змеи, ягуары… Согласна?