Светлана Шёпот - Ведьма Вильхельма (СИ)

Бьярде давно обзавелся семьей и уже дедушка. Я не раз уже бывала в из «логове». Но даже, несмотря на свой почтенный возраст, этот старый волк постоянно приходит ко мне, когда мне требуется его помощь. А, еще тогда, когда его кости снова ноют на дождь и ему нужно моё зелье, но я не сержусь. В своё время он многое для меня сделал, поэтому всегда готова помочь.

За эти годы я приняла столько родов, что уверяю вас, половина города первое, что они увидели в этой жизни, было моим лицом. Сейчас, правда, в городе есть другие ведуньи и ведуны и меня уже не зовут. Почему-то в последнее время всё больше бояться.

С арахнами мы в последствие очень сдружились. Я любила потом бывать у них. Оказалось, что у них очень короткая жизнь. Мне потребовалось несколько лет исследований, чтобы сварить зелье, которое помогло им.

Михель за эти годы так и не показался ни разу. Признаюсь, я даже немного скучала по нему. И нет, никакого сексуального подтекста. Просто скучала, как по… например, брату. Он не появлялся, не давал о себе знать, и сколько бы я не прислушивалась к разным слухам, ничего о нём нигде не всплывало. Пыталась отыскать его с помощью артефакта, который он мне когда-то дал, но после его исчезновения, он больше не работал, а потом и вовсе в один момент рассыпался клубящейся тьмой, которая просто растворилась в воздухе.

Да, стоит еще рассказать о моём старом замке. Не сразу, но нам удалось отобрать его у эльфов. Ох, и крику тогда было, но замок вернулся к нам. Дверь, ведущую в пещеру с кристаллами силы, я открыла. Если говорить кратко, то она была просто громадной. Поначалу ничего видно не было, но потом стали зажигаться факелы в самых неожиданных местах, пока не осветили всю пещеру. Так вот, это было просто невероятно. Кристаллы всевозможных цветов покрывали всё, что только можно. Пол, стены, потолок, всё! От света факелов они сияли всеми цветами радуги. Это место стало одним из моих любимых, так тут было красиво и завораживающе. Кристаллы трогать мы не стали, просто снова закрыв дверь.

Да, и с эльфами у нас из-за этого по-прежнему натянутые отношения. Великий Князь отказался от Охтарона, заявив, что он не его сын. Жена его после этого сильно заболела, так как своими словами он её буквально втоптал в грязь, обвинив в измене. Она оказалась вполне хорошей, мы даже предложили ей переехать к нам, но она отказалась. Но полечить её мы подлечили. С Князем они всё-таки развелись. В последние годы его власть начала ослабевать, зато стал пользоваться популярностью старший из детей Алмиэль. Я не раз общалась с ним и понимала, что правитель из него должен получиться вполне себе хороший. Не то, что нынешний истеричный Князь. Общий язык с ним я так и не смогла найти. И эта неприязнь у нас была взаимной.

Последнее время я стала замечать, что с Охтароном что-то происходит. Стоило мне понаблюдать немного, как становилось понятно — он начинает осознавать. В нём что-то неуловимо менялось. То взгляд станет другим, то улыбка совсем не похожей на ту, к которой я так привыкла.

Простила ли я его? Возможно. Мне было по-прежнему больно осознавать, что это всё он, пусть и неосознанно, но любовь, проросшая в моем сердце так глубоко, попросту не давала мне выбора. Иногда мне было тошно от самой себя. Я казалась себе предательницей, которая забыла своего отца и счастливо живёт с тем, кто виновен в его смерти. А потом я понимала, что отец в любо случае желал бы мне счастья, а моё счастье было рядом с Охтароном. Узор на теле почему-то с каждым годом становился только ярче, пока не стал светиться в буквальном смысле слова ночью, словно меня всю разрисовали фосфорной краской.

Этому было только одно объяснение — Охтарон обретал свои силы.

Я не знала, пока еще не решила, как всё будет дальше, и ужасно страшилась тех дней.

Ах, еще я стала магом. Конечно, до величия мне еще очень далеко, но сейчас отрастить руку я могу и, не прибегая к зелью. Оказалось, магия вообще моя страсть, как и зелья. Я могла часами разбираться, ковыряться, экспериментировать, пока Охтарон не утаскивал меня поесть и поспать. Но даже спустя столько лет, было еще так много, чего я должны была узнать и изучить, что будущие годы не казались мне скучными или же унылыми.

— А ты знаешь, что в том замке живёт Ведьма?

Я вернулась в реальность и обернулась. Я стояла в тени раскидистого дерева, поэтому с другой стороны видно меня не было. Чуть наклонившись вперёд, увидела двух подростков лет четырнадцати, не больше.

— Знаю, — ответил второй. — Кто же не знает этого. Ты совсем дурак меня о таком спрашивать?

— Постой ты, — осадил его первый. Я же выпрямилась, отступая еще на шаг в тень. — А то, что у неё есть метла, на которой она летает, знаешь?

— Брешешь?

— Да ты что! Я тебе хоть чем поклясться могу.

И что тут такого? Ну да, есть у меня метла. Я её ради смеха сделала, обмазала летучим зельем и пару раз прокатилась. Не понравилось. Ветер волосы треплет, и сидеть совершенно неудобно. Проще заклинание полета сплести.

— Клянусь, — невозмутимо выдал второй. — Сколько раз видали, как она летает над долиной.

— А ты сам её видал?

— Видал. Не метлу, а Ведьму, то есть.

— И чего?

— Чего, чего? Моя бабка сказывает, что с того дня, как люди впервые вошли в Вильхельм она ни грамма не изменилась. Волосы так же черны, кожа гладка, тело стройно. Ну, видал я её, красивая такая, но жуткая.

— И чего жуткого?

— Да, не знаю я! Чего прицепился. Жуткая, значит, жуткая. Ведьма одним словом! Вот увидаешь, сам все поймёшь. И муж у неё эльф. Бабка говорит, что он в долине вообще не знамо, как появился. Вечером не было, а утром уже в доме у Ведьмы весь израненный лежит. Здоровый такой. Сам видал.

— Ну, эльфы нынче не такая уж редкость.

— Эт да. Бабка говорит, раньше и этих длинноухих и не видывали никогда, а сейчас на каждом углу. Бабка говорит, хотя Вильхельм у Ведьмы отобрать, но наша Ведьма им быстро ухи поотрывает. Раньше, бабка сказывает, Вильхельм дурным лесом считался, пока Ведьма сюда людей не привела. Сказывают, что вся живность ей подчиняется. А еще по ночам в лесу волки воют. Бабка сказывает, что вертуны это.

— Кто?

— Вертуны. Полулюди, полуволки. Увидишь туман густой, знай, вертуны там бродят.

Ага, народ Бьярде и, правда, стали называть вертунами из-за вывернутых назад коленей. Название тоже быстро пристало и так и прижилось.

— Подслушиваешь?

Я улыбнулась, оборачиваясь.

— Я не виновата, что они меня не увидели. Я тут была первой, — обняв Охтарона за шею, потянулась за поцелуем.

Оу тут же подчинился и притянул меня ближе, целуя глубоко, но в тоже время нежно.

— Ты еще долго собралась тут стоять? Нам пора, карета ждёт.

Я невольно скривилась. Терпеть не могла кареты. Даже то, что люди стали использовать что-то вроде рессор не прибавляло мне любви к этому пыточному транспорту.