Эдриан Феникс - В крови (ЛП)

Вуаль покоилась на нижней ступени помоста, кровавая прожилка на черном камне. Она подняла ее и накинула на голову, закрывая концами плечи.

— Что за приятный сюрприз, голубушка, — произнес низкий медовый голос.

Даже несмотря на то, что сердце подпрыгнуло к горлу, Лилит умудрилась не подпрыгнуть сама. Только закончила приводить в порядок вуаль, затем повернулась к покрасневшему лицу Габриэля.

— Надеюсь, я не потревожила тебя, — сказала она, ее довольный голос был ровным. — Мне не спалось.

Он прислонился к дверному косяку, в килте и сандалиях, волосы его были собраны в одну толстую косу, крылья убраны в спинную сумку, замысловатый торквес окружал шею. Он послал ей сияющую благожелательную улыбку.

— Мне тоже.

— Нет покоя грешникам, — сказала Лилит, возвращая улыбку.

— Правда. Истинная правда.

Она пошла к двери, затем остановилась, когда он не показал никакого намерения подвинуться и дотронулся пальцем до ее вуали.

— Что привело тебя в эту комнату в поисках сна? Почему бы не пойти в сад или не полетать?

Лилит встретила взгляд Габриэля.

— Мои разговоры с Самаэлем воскресили воспоминания, которые я давно считала мертвыми, — ответила она, позволяя себе намек на печаль в мягком голосе. — И… старые чувства.

Рука Габриэля упала, веселость осветила его глаза.

— Разговор? Ты так это называешь? — он хихикнул. — Подвешенный на дне, связанный именем, благодаря тебе… Не могу представить, чтобы он мог с тобой о многом говорить.

— Возможно, мне нравится наблюдать за его страданиями. Возможно, мне нравится слышать, как он кричит и ругается.

— Теперь я верю, — пробормотал Габриэль. — Мне кажется, что ты пришла в эту комнату, чтобы растопить свой гнев, чтобы вспомнить, что он украл у нас, голубушка.

Лилит разгладила складки на платье.

— Откуда ты так хорошо меня знаешь?

Габриэль выпрямился и вышел в коридор.

— Ты никогда не одурачивала меня, — сказал он, взгляд его остался на ней. — Ни разу.

— Правда? А как же полет твоей армии прямо в мою засаду на Золотом Берегу?

Габриэль махнул рукой.

— Это было давно. С тех пор я многому научился.

Лилит улыбнулась.

— Буду надеяться. — Она вышла в коридор.

Одна из служанок, полусмертная и бескрылая нефелима [44] Нефилимы — библейские персонажи (падшие) — ибо привели к падению мира, и выпали из мира, и наполнили мир выкидышами от своего блуда. В русском переводе библии — исполины. , склонила блондинистую голову и тихонько скользнула в комнату creawdwr, держа в руках метлу и перьевую щеточку для пыли.

— Есть и другая причина, почему я был удивлен, увидев тебя здесь, — сказал Габриэль. — Утренняя Звезда пригласил Самаэля в свое гнездо на предрассветный завтрак и небольшой разговор.

Лилит уставилась на Габриэля, холодный узел появился в животе.

— Я потеряла счет времени, — сказала она. — Спасибо, что напомнил мне. Спокойной ночи. — Она повернулась и пошла по коридору, но голос Габриэля остановил ее.

— Ты думаешь, что он скрывает creawdwr?

— Утренняя Звезда?

— Не играй в игры, голубушка.

— Я не знаю, — задумчиво сказала Лилит. — По крайней мере, я так не думаю.

— Ох, хорошо, тогда, когда сила Самаэля достаточно спадет, чтобы опустить щиты, я проберусь в его мысли и найду ответ сам.

— Звучит восхитительно, — сухо произнесла Лилит. — Спокойной ночи, Габриэль.

— Мне сказать Гекате [45] Геката — древнегреческая богиня лунного света, преисподней и всего таинственного. , что ее мать заходила? — голос его снова стал медовым.

Шипы укололи сердце Лилит.

— Так кто играет в игры? Не имеет значения, что я отвечу, ты все равно ей скажешь.

— Это правда, голубушка. Приятного завтрака.

Лилит продолжила идти, высоко подняв голову. Она была на пол пути, когда вспомнила, что не положила кровавую бумажку обратно в сумочку. Кровь заледенела. Она не могла вернуться — чувствовала позади присутствие Габриэля, знала, что он пристально вглядывается в ее движения, в язык тела. Оставалось только надеяться, что служанка поднимет бумажку и выбросит.

Помимо потерянного кусочка бумаги была еще проблема. Почему Звезда не проинформировал ее о предстоящем завтраке с допросом Люсьена?

Может, он хотел устроить ей сюрприз и поймать беззащитной. В конце концов, Лилит все еще должна быть в их кровати. А сейчас он, скорее всего, удивлен, куда она ушла в предрассветные часы.

Возможно, она просто скажет ему, что уходила повидать их дочь, но эта мысль оставляла горький привкус во рту. Что если Геката расскажет ему все по-другому?

Лилит поспешила выйти из гнезда и воспарила в ночное небо.

Сиэтл, Вашингтон

23–24 марта

Она почувствовала привкус амаретто и сильнее раскрыла губы.

Пальцы скользнули по ее щеке, проложили путь по шее, опустились ниже, обводя изгибы грудей. Внезапно жар вспыхнул внизу живота, между ног зародилось пламя. А запах горящих листьев и морозной свежести, как ладан, заполнил ноздри, вырывая из сна.

Хэзер проснулась и посмотрела в сияющие глаза Данте. Лежа на локте, он смотрел на нее, пальцами все еще лаская грудь через пижаму, затем опустил бледное лицо и еще раз поцеловал.

Перевернувшись на бок, она вернула поцелуй, упиваясь сладким вкусом его губ. Интенсивность голода и жажды удивила ее. Они горели внутри, раскаленные добела. Она провела рукой по его спине, ощущения от прикосновения к гладкой как шелк коже, под которой находились твердые мышцы, вызвали горячую дрожь вдоль позвоночника.

Когда поцелуй углубился, рука Данте соскользнула с груди вниз, прошлась по изгибам талии, бедрам и рывком пододвинула ее ближе. Его жар проникал в нее, объединялся с огнем, что горел внутри. Он поднял верх ее пижамы и обхватил груди, провел дорожку горячих поцелуев вниз по шее к соску. Тихий стон вырвался из нее, когда он лизнул затвердевший сосок, затем втянул его во влажный жар рта. Трепетание внутри ее живота усилилось. Она услышала звук своего учащенного дыхания, когда протиснула руку между ними и расстегнула его ремень, расстегнула брюки, сожалея, что не сняла их, когда только уложила его в кровать.

Данте отодвинул ее пальцы в сторону и сам закончил расстегивать брюки. С низким, нетерпеливым рыком он поцеловал ее грудь, затем поднял голову. Размытое движение, быстрый горячий ветерок, и она услышала звон ремня, когда брюки упали на пол. Еще одно движение — белые руки, уверенные и быстрые — и пижама и трусики присоединились к кожаным брюкам.

Хэзер снова прижалась к нему. Они все еще лежали каждый на своем боку, лицом к лицу, кожа к коже. Она продела палец сквозь кольцо на его ошейнике. Требовательно потянула. Мой, думала она. Рот Данте накрыл ее рот, и она почувствовала внезапный укол, когда он прокусил нижнюю губу, боль исчезла почти мгновенно. Он сосал кровь из ранки, поцелуй был голодным и грубым. Его рука проникла между ее ног, поглаживая, погружаясь и находя пальцами все чувствительные точки.