Валерия Осенняя - Книжный клуб заблудших душ

До боли сжала его плечи, боясь упасть от накатившей мучительной слабости. Время будто остановилось, из головы улетучились все мысли. Для меня сейчас ничего не существовало, кроме него…

Горячая рука осторожно коснулась не защищенной одеждой кожи, вызывая в теле приятную дрожь. Я невольно откинула голову, без стеснения заглядывая в его затуманенные глаза. В них были смятение, нежность и нечто совершенно новое, чего я раньше не замечала, – желание?

Теплые губы обожгли шею столь неожиданно, что на мгновение перехватило дыхание. Я боялась пошевелиться, будто бы тогда все волшебство и очарование момента спадут. Мне не хотелось прекращать эту «пытку» . Я сама прижималась к нему, молчаливо моля о продолжении…

Мужские пальцы аккуратно и нежно погладили шею, поднялись чуть выше… большой палец замер на губах. Я чуть приоткрыла их, желая больше всего на свете вновь ощутить вкус его поцелуя.

И каково же было мое разочарование, когда ничего не произошло. Внезапно что-то изменилось. Миг волшебства будто бы рассеялся, а в глазах Данкарэ теплота и влечение сменились дикой усталостью и болью.

Он со вздохом опустился ко мне, прижимаясь щекой к лицу. Казалось, его что-то тяготит. С невероятным усилием, словно не желая, Данкарэ убрал руки и глухо прошептал:

– Думаю, Рэбекка, тебе лучше пойти к себе. Время позднее, – возникло чувство, будто каждое слово дается ему с огромным трудом. – Тебе стоит отдохнуть и хорошенько выспаться. Как и мне…

Удивленная таким заявлением, я ловко выскользнула из «клетки», созданной кухонной тумбочкой и телом мужчины. Признаться, мне было непонятно, чем вызвана столь необычная реакция, но в то же время я была благодарна Данкарэ за то, что он остановился. Ведь назавтра, скорее всего, я пожалела бы о содеянном…

Сама не знаю, что на меня нашло. Сердце до сих пор стучало как сумасшедшее, щеки горели от стыда, а ладошки дрожали.

– Я приготовила ужин, – сипло напомнила, глядя куда угодно, только не на следователя. Его взгляд обжигал спину!

Дрожащей рукой взяла лопатку, чтобы все выложить на тарелку, но мне не дали этого сделать. Мужская широкая длань накрыла мою ладошку…

– Не нужно! – твердо проговорил Данкарэ. – Я сам. Тебе лучше уйти. Я слишком устал, да и ты тоже.

Отчего-то его слова болью отозвались внутри. Меня захлестнула детская обида, однако спорить я не стала. Его пальцы разжались, отпуская ладонь… в одно мгновение мне стало неуютно и одиноко.

Мне совсем не хотелось оставлять Данкарэ, но я заставила себя выпустить лопатку, оставляя ее в сковороде, и уйти из кухни.

– Спасибо, – услышала я вслед тихие слова и, не удержавшись, уже в дверях обернулась.

Данкарэ выглядел невероятно уставшим и словно немного осунувшимся. Его отстраненный взгляд был устремлен на приготовленный мною ужин, но мысли явно находились далеко отсюда.

Какое же все-таки на него легло бремя. И все по моей вине! Стало неловко за свою секундную обиду. Захотелось как-то утешить его, вернуться назад, обнять, пообещать, что все будет хорошо, дело раскроется и убийства прекратятся…

Но я так и не смогла подобрать нужных слов. В конце концов пришла к выводу, что ему сейчас действительно лучше побыть одному. Я буду только мешать. Поэтому исполнила его просьбу – ушла к себе.

На следующее утро я проснулась от яркого солнца, настойчиво пробивавшегося ко мне в открытое окошко. Вчера ночью я забыла задвинуть шторы, из-за чего теперь пришлось вставать с первыми лучами. Но я совсем не была против проснуться вместе с солнышком, ведь мне хотелось поскорее увидеть Данкарэ. Узнать, как он. Выспался ли? Отдохнул…

Лицо невольно вспыхнуло, стоило вспомнить вчерашний вечер. Господи, как же я смогу посмотреть ему в глаза?! Как? Если только от одной мысли о его прикосновениях тело бросает в жар и пробивает мелкая дрожь.

– Так! – решительно проговорила я вслух, легонько хлопнув себя по щекам. – Успокойся! Не веди себя, будто монашка закрытого пансионата. Тебе уже скоро двадцать пять исполнится…

Это меня немного успокоило и даже вызвало легкую улыбку. Впопыхах я стала приводить себя в порядок, после чего первым делом отправилась в гостиную. Вот только там меня ожидало разочарование в виде скупой записки. Данкарэ сухо сообщал, что на рассвете уехал в КМН, и настоятельно просил меня не делать глупостей.

Я разочарованно вздохнула и внимательно осмотрелась, будто таким способом ко мне могло прийти озарение, как вести себя дальше. Пусть мне была и неприятна такая вот записочка в пару слов, но на следователя я не обижалась. Произошедшее вчера всего лишь казус, которому не стоит придавать большое значение. Данкарэ слишком устал, вот и поддался эмоциям…

Как еще объяснить его поступок, я не знала. Но еще сильнее меня угнетало, что он остановился. Что скрывать – я приняла свои чувства. Мне бы хотелось, чтобы Данкарэ ответил взаимностью. Впрочем, он чересчур галантен, чтобы воспользоваться ситуацией, и за это еще больше мне нравился!

По сути, Данкарэ даже не обязан был передо мной отчитываться. Но раз поделился своим беспокойством и происходящим, значит, доверяет. Хочется верить, что все-таки я значу для него больше, нежели обычный свидетель. Ведь он не задумываясь принял порошок, чтобы вытащить меня из того мира…

– Ох, хватит себя мучить, Рэбекка! – решительно воскликнула я и вернулась в комнату, чтобы прибраться.

Спеша увидеть Данкарэ, утром я не очень аккуратно переоделась после сна, раскидав как попало вещи. Однако помня, что следователь любит чистоту, не хотела показаться ему неряшливой.

Я перекладывала вчерашнее платье, когда на пол выпала знакомая сверкающая золотая визитка. Карточка Криса Вернона! Даже и не сразу заметила ее, пока случайно не наступила. Наверное, выпала, когда я снимала платье…

Подняла визитку, долго рассматривая тонкую надпись на карточке, будто бы впервые увидела. Помимо основной информации, сообщающей об известном журналисте «Вестника», на ней также оказался код, по которому с ним можно было связаться по кристаллу.

И отчего-то в голове всплыли его слова: «Надеюсь, наши недомолвки не помешают нам. Думаю, это будет интересно обеим сторонам…»

Гадкий лживый тип! Я зло заскрипела зубами, желая порвать визитку и выкинуть. Однако в следующее мгновение перед глазами всплыл вчерашний вечер. Опустошенный Данкарэ, разочарованно сидящий за столиком на кухне и опустивший голову на скрещенные руки…

Почти сразу я стушевалась, не зная, как лучше поступить. Ведь сейчас предложение журналиста могло бы пригодиться. С одной стороны, я очень хотела помочь Данкарэ, а с другой – не готова была сама позвонить ненавистному мистеру Вернону. Из-за чего во мне одновременно боролись два противоречивых чувства: желание и протест.