Дж. Уорд - Избранный

— Ну, пока. — Фьюри отвернулся и махнул рукой. — Удачи с ним.

— И, черт побери, она ему пригодится, — прошептал Куин в спину брата.

В своей слепоте Роф был изолирован от внешнего мира, и, вместе с тем, воспринимал его намного острее, нежели зрячие: изолированный в виду отсутствия визуальной составляющей окружающей среды, он словно навечно завис в космосе; однако другие органы чувств в его пресловутом ночном небе работали острее, и эти звезды сообщали ему информацию, необходимую для ориентации в мире.

Поэтому, стоя перед Лейлой и слушая ее рассказ, он улавливал каждую деталь, всё, от перемен в ее запахе и тоне голоса, до каждого еле слышного движения, до смены давления в воздухе между ними, когда ее настроение перешло от гнева и печали к раскаянию и вине.

— Значит, Кор выяснил местоположение Братства, — заключил Роф, — выследив тебя по крови. Так?

Кровать тихо скрипнула, когда Лейла изменила позу.

— Да, — сказала она тихо. — Я кормила его.

— Да, в ту первую ночь, когда Тро обманом заманил тебя на то поле. Или это произошло после тех событий?

— Было еще раз.

— Твоя кровь была в нем, — повторил Роф, — и он последовал за зовом сюда.

— Он обещал, что если я соглашусь на встречи с ним, то он не нападет на территорию. Я убедила себя, что защищаю всех нас, но правда такова… мне нужно было видеть его. Я хотела видеть его. Это ужасно — оказаться в тисках между сердцем и своей семьей. Было так… ужасно.

Проклятье, — думал Роф. На легкое решение не приходилось надеяться.

— Ты виновна в государственной измене.

— Да.

Роф многое сделал, чтобы отменить ограничительные и карательные меры Древнего Права, запретил вещи вроде рабства крови и долгового рабства, установил и закрепил правовые процедуры для решения гражданских правонарушений. Но одного закона он строго придерживался: государственная измена все еще каралась смертной казнью.

— Прошу, — прошептала Лейла. — Не забирайте у меня моих детей. Не отправляйте меня в Забвение.

Едва ли ее можно назвать врагом государства. Но она совершила серьезное преступление… Господи, у него раскалывалась голова.

— Почему ты хотела встречаться с Кором? — спросил Роф.

— Я полюбила его. — Голос Избранной звучал ровно и безжизненно. — Это не в моей власти. Он всегда был нежен по отношению ко мне. Так добр. Он не сделал мне ни одного неприличного предложения… а когда это сделала я, он оттолкнул меня, хотя было очевидно, что он… не безразличен ко мне. Казалось, он просто хотел быть рядом.

— Ты уверена, что он не лгал?

— О чем?

— Что ему известно о нашем местоположении?

— Нет, не лгал. Я видела его на территории. Я встретила его… на территории. — Сейчас Лейла заговорила быстрее, отчаянная мольба прорывалась в ее голосе. — Но у него есть честь… он мог напасть, но решил этого не делать. Он сдержал свое слово даже после того, как отослал меня и сказал больше не искать с ним встреч.

Роф нахмурился.

— Ты утверждаешь, что он сам оборвал ваши отношения?

— Да. Он выставил меня вон и покинул коттедж, в котором мы встречались.

— Какие у него были причины для этого?

Повисла долгая пауза.

— Я заставила его признаться в чувствах ко мне. Я знала, он питает ко мне чувства и… но он выставил меня за дверь.

— Как давно это было?

— Прямо перед тем, как он попал в плен. И я знаю, почему он прекратил наши встречи. Он не хотел становиться уязвимым из-за меня.

Роф нахмурился и скрестил руки на груди.

— Лейла, не будь такой наивной. Ты допускала мысль, что он просто мог, наконец, собрать достаточно людей и намеревался напасть на особняк?

— Простите? Я не понимаю…

— Кор вел активные переговоры с Глимерой, формируя против меня альянс. До того, как всадил пулю мне в шею. — Услышав, как Лейла пораженно охнула, Роф мог бы и остановиться на этом. Но продолжил на свой страх и риск. — Когда планируешь нападение на крепость вроде нашей, требуются месяцы на планирование и изучение врага. Понадобится хорошо вооруженная армия. Необходимы боеприпасы и оружие. И ты говоришь мне, что даже не задумывалась о том, что он мог просто использовать тебя с целью выиграть время? Может, он отослал тебя потому что, наконец, подготовился к нападению?

Ее голос прозвучал жестко:

— Когда он велел мне уйти, я была в смятении и расстройстве, но я думала об этом. Я знаю, что его чувства ко мне настоящие. Я смотрела ему в глаза, я видела там эмоции.

— Лейла, не впадай в романтизм. Не в вопросах войны. Этот ублюдок — хладнокровный убийца, и он использовал тебя. В его глазах ты ни чем не отличаешься от остальных. Ты для него инструмент для достижения цели. Женщина, сними розовые очки и трезво взгляни на вещи.

Повисло долгое молчание, и Роф практически слышал, как Лейла судорожно соображает.

А потом она тихо спросила:

— Отбрасывая все вышесказанное… что вы сделаете со мной?

***

Прислушиваясь к голосам, раздававшимся в дальнем конце коридора, Кор вновь оценил крепость своих оков, прекрасно понимая, что ничего не изменилось — он все еще был пристегнут к столу. А потом он уловил запах другого мужчины, послышалось приближение тяжелых шагов, почувствовались агрессия и ослепительная ярость.

Время пришло. Пришел час расплаты и Кор его не переживет.

Он снова повел руками и ногами, чувствуя, что силы на исходе. Ничего не попишешь. Однако это может сыграть ему на руку и позволит ему умереть быстрее.

В поле зрения показалось знакомое лицо, при виде разноцветного, зелено-голубого взгляда, резких черт и черных волос Кор улыбнулся.

— Я похож на клоуна? — требовательно спросил Куин голосом плоским, как лезвие ножа. — Своего убийцу не положено встречать ухмылкой.

— Ирония, — выдохнул Кор.

— Ублюдок, это судьба.

Когда Куин потянулся к стальным обручам на его левой лодыжке, Кор нахмурился, почувствовав рывок… а когда давление ослабло, он поднял голову. Брат принялся освобождать оковы с правой ноги… потом переключился на запястья.

— Что… делаешь… — В самом бредовом сне он не мог представить причин, по которым его освобождали. — Зачем…

Куин подошел к каталке со стороны его головы и расстегнул последний обод вокруг шеи.

— Потому что я хочу честного боя. А сейчас поднимайся, живо.

Кор медленно зашевелился, сгибая руки, потом поднял колени. Он пролежал в неподвижном состоянии неизвестно сколько, все его мускулы атрофировались, суставы задеревенели, напоминая хрустящие ветки. Но удивительно, как перед лицом опасности тело способно преодолеть боль и функциональные ограничения.

— Ты даже не… — прохрипел он, поднимаясь на локтях, а в процессе хрустнул каждый его позвонок. — … не спросишь…