Анна Невер - Потерянные (СИ)

Ганна прикрыла улыбку рукой:

— Да ты что! Как? Когда?

Подруга внимательно слушала и не перебивала, пока Тиса рассказывала все подробности, начиная с украденного поцелуя и закончив сценой в библиотеке.

— Тиса я поздравляю тебя! Наконец-то! Не зря он с тебя глаз не сводил.

— Ты что, оправдываешь его нахальство? — поразилась Тиса.

Ганна пожала плечами, улыбаясь во весь рот:

— По-другому тебя, видимо, не возьмешь. Ты же у нас как крепость.

От кого угодно, но от Ганны она такого не ожидала.

— Подожди, — нахмурила брови Ганна. — Что ты ему ответила?

— Он дал мне время на раздумье. Я собираюсь отказать. Если бы я тогда сделала это сразу, сейчас бы не тяготилась неопределенностью.

Подруга огорченно свела брови.

— Не торопись, все обдумай. Неужели он тебе ни капельки не нравится?

— Да, он мужественен, по-своему красив, — признала задумчиво Тиса. — В чем-то я даже восхищаюсь им, например, тем, как он владеет саблей, и управляет подразделением.

— Уважение — основа отношений, — вставила свое слово Ганна.

Тиса замотала головой.

— Его присутствие волнует меня. Но, это не любовь.

— Это же не из-за того, что твое сердце уже занято. Скажи, ты ведь не заинтересовалась вэйном?

— Боже упаси, — отмахнулась Тиса.

— Очень разумно, — одобрила Ганна. — Он слишком хорош для наших девиц. Боюсь, разобьет не одно сердце, и укатит назад в Крассбург.

Тиса замолчала. Ганна погладила плечо подруги:

— Витер, хоть и не идеал, зато надежен во всех отношениях. Знаешь, Тиса. Порою, мы сами не знаем, чего нам нужно для счастья.

— Сама-то по любви вышла, — грустно улыбнулась Тиса.

— Я ничего не хочу плохого говорить о моем Симоне, — опустила ресницы Ганна. — Ты знаешь, я люблю своего художника. И за ним готова идти на край света, если потребуется. Но иногда я думаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не встретила его, не родила в семнадцать Лукашку. Жить в безденежье нелегко Тиса, и сохранить любовь, когда надо думать, чем кормить детей. Ведь его картины — это больше благотворительность, чем доход.

Уходя от Ганны, Тиса столкнулась в сенях с Лукой, стройным подростком с хвостиком на затылке, как у отца. Он еще больше вытянулся, с тех пор как она видела его в последний раз.

— Здравствуйте, тетя Тиса.

«Дожилась, — горько подумала Войнова. — Уже скоро и юноши тетей кликать будут». Ганна с сыном проводили ее до плетня. Через полчаса она свернула на мостовую Прибазарной. Шепча под нос что-то о старых девах, Тиса не сразу обратила внимание на поравнявшуюся с ней одноколку. Кто-то окликнул ее по имени. Это оказался вэйн, собственной персоной.

— Добрый день, Тиса Лазаровна!

Тиса поздоровалась, почти ослепнув от белого сюртука наместного. Хоть сегодня она в более-менее приличном виде. Тиса разгладила складки серого шерстяного платья с вышивкой на груди.

— Чудесный день, не так ли? — спросил колдун.

— Да, хороший.

— Позвольте довезти вас до дома, — вэйн указал на свободное место рядом с собой.

— Спасибо, но я лучше пешком — отказалась Тиса.

— А знаете, вы правы, — вэйн тростью тронул возницу по спине, и тот остановил коляску. — Пешком полезней, и не так трясет, не так ли? Вы не будете против, если я прогуляюсь с вами? Пора и мне ноги размять.

Тиса согласилась. Вот и представится случай задать интересующий ее вопрос.

Филипп элегантно спешился:

— Можешь ехать домой Степан. Я сам дойду, — сказал он вознице: сутулому мужику на козлах.

Коляска тронулась, а вскоре исчезла в конце улицы. Мужчина и девушка неторопливо зашагали по дороге. Через минуту Тиса уже пожалела, что согласилась на совместную прогулку. Вэйн начал беседу с щекотливого вопроса:

— Тиса Лазаровна. На вечере у Тонечки, вы мне сказали, что не доверяете вэйнам. Сейчас, я надеюсь утолить свое любопытство и узнать, в чем же мы провинились?

Тиса сделала вид, что рассматривает носки ботинок.

— Можно я не буду отвечать на вопрос?

— Нет, нет, — вэйн приподнял руку с тростью. — Вы же не оставите меня сгорать и дальше от любопытства? Меня трудно обидеть, так что не стесняйтесь.

— Я не разделяю всеобщей радости от некоторых разработок вэйноцеха, — аккуратно сказала Тиса.

— Каких именно? — поднял брови Филипп.

— Пилюли для животных. Я нахожу жестокость в том, что лошадей, например, принуждают бежать весь день без отдыха, благодаря этим чудо-, а скорее чудовищным пилюлям.

Тиса взглянула на наместного. Тот по-прежнему улыбался, словно она только что ему комплимент сказала.

— Но вы же помощница лекаря, — подумав, сказал вэйн. — И знаете, что силуч такое же действие оказывает на людей. И это вам не кажется преступлением?

— Э, нет, — не согласилась Тиса. — Силуч поэтому-то и редко принимают, опасаясь обратной реакции. И здесь есть разница: человек сам решает, пить ему зелье или не пить. У животных же никто согласия не спрашивает, и просто пичкают пилюлями без разбора. А что потом с ними происходит?

— Значит, вы согласны, что это вопрос морали?

— Нет. Я считаю, Вэйновий должен ввести свод ограничений по продаже и использованию этих пилюль, а не предоставлять пилюли в общее использование, полагаясь на совесть покупателя.

Вэйн свел брови на переносице:

— А вы правы, Тиса Лазаровна, — неожиданно согласился с нею колдун. — Это правильно. Я полностью с вами согласен. Даже больше: я подам петицию по данному вопросу в вэйновий, как только буду снова в Крассбурге.

Тиса не верила своей маленькой победе. Неужели Филипп так хорошо понял ее?

— О, это было бы просто замечательно! Спасибо! — воодушевленная, Тиса благодарно тронула за рукав вэйна.

Филипп улыбнулся, у гладких розовых губ вэйна нарисовались обаятельные ямочки.

— Не стоит благодарности, Тиса Лазаровна! — колдун положил свою ладонь на ее руку. — Это все, что вам не нравилось в вэйнах? — лукаво спросил он. — Или еще что-то есть?

Тиса увидела запонки на манжетах, и высвободила руку.

— Я считаю, что вэйнам все легко дается в жизни, — Тиса отвела глаза на маленький глинобитный домик с соломенной крышей. — И что некоторые из вас дают советы людям, не задумываясь о последствиях. Не понимая, что вмешиваются в судьбы. На этом все. Что скажете?

— О, я и здесь надеюсь хоть толику оправдаться перед вами, — взмахнул тростью вэйн. — На счет вашего первого упрека, в чем-то вы совершенно правы. Да, у нас статус в обществе. Но как он достается!

Вэйн возвел глаза небу — синие к синему.

— Способности ведь еще не все. Вэей еще надо научиться управлять. А это, скажу вам, ох как нелегко. Мне и по сей день учеба и экзамены в страшном сне снятся. Училище не лучше острога, только вместо надсмотрщиков — профессоры. Я каждый день мечтал сбежать оттуда. Так-то достается статус, — тоном обиженного младенца произнес вэйн.