Лорен Донер - Номера

Доктор Харрис не выглядел счастливым.

— Он переживает не лучшие дни. И он опасен.

— Я готова рискнуть, — сказала Дана, даже не задумываясь.

— Черт. Я ненавижу, когда ты так решительно выглядишь, сестренка. Ты не отступишь, ведь так?

Дана покачала головой.

— Ты сказал, он проделывал такое раньше. Как разговор может причинить ему боль?

Пол мрачно взглянул на доктора Харриса.

— Она чертовски упряма. Нам придется тащить ее отсюда. Морн не станет нападать на мою сестру. — Хотя Пол не был в этом до конца уверен. — Он привязан, и я буду здесь.

— Пусть женщина поговорит с Морном. — Миднайт взяла доктора за руку. — Мы не слишком смогли ему помочь. Она женщина и хочет провести время с ним. Они оба потеряли свои половинки. Как это может навредить? Я согласна с полом. Он не станет ее обижать.

— Думаю, для начала мы должны обсудить это с ОНВ. — Доктор Харрис попытался дотянутся до телефона, который стоял на прикроватной тумбочке, но Миднайт одернула его.

— Я Вид и говорю, что это хорошо. И мы не будем это больше обсуждать. Пошли пообедаем, как мы планировали. — Миднайт схватила его за руку и потащила в сторону двери.

— Я знаю, что ты задумала, Миднайт. И это плохая идея. — сказал доктор Харрис, еле волоча ногами, но женщина просто сильнее дернула его, заставляя следовать за ней.

Когда они вышли из смотровой, Миднайт рассмеялась и сказала:

— Она милая.

— Черт, — пробормотал Пол, после того как пара оказалась за пределами слышимости.

— Что? — Дана посмотрела на него в ожидании разъяснений.

— Она надеется, что ты и Морн поладите. Позволь мне просто позвонить кому-нибудь из Новых Видов, чтобы тот сопроводил тебя в мой дом. Я останусь здесь до тех пор, пока они не вернутся обратно в Медицинский центр, чтобы, когда Морн очнется, с ним рядом кто-нибудь находился.

Дана села в единственное в палате кресло.

— Иди занимайся чем угодно. А мне и здесь хорошо.

— Ты меня слышала? Миднайт думает, что ты достаточно милая, чтобы Морн заинтересовался тобой как женщиной.

— Слышала. Он потерял жену. Поверь мне, когда я говорю, что ничего не произойдет. Он, очевидно, сильно ее любил. Последнее, что он захочет, так это встречаться со мной. Послушай того, кто знает.

Пол посмотрел на бессознательного пациента, а затем обратно на сестру.

— Новые Виды не встречаются. Я не против, чтобы ты с кем-нибудь переспала, но не с одним из них, поскольку тебе придется жить здесь. Он все испортит.

— Я не поэтому хочу поговорить с ним. Я все равно никого не присматриваю для себя. В каком-то роде это должно помочь ему. Вот и все.

Пол прислонился к шкафу.

— Так вот почему ты все еще одна? Ты не чувствуешь себя одинокой?

— Я хожу на свидания, которые мне устраивает мама.

— Мы оба знаем, что эти не считаются. Ты ходишь на них, только чтобы она от тебя отстала.

— Верно. Я скажу ей, что старалась изо всех сил, но искра не пробежала. За это она не сможет меня винить.

— Но разве тебе не одиноко? — давил он вопросом.

Она решила быть честной.

— Все время, но потом я вспоминаю Томми и все, что у нас с ним было. Мы росли вместе. Кто меня полюбит так, как он? Я наслушалась страшных истории о свиданиях от моих незамужних подруг. Нет. Спасибо. Мужчины подыгрывают, жульничают. Тех, с кем я встречалась, просто не цепляли меня.

— Но есть и хорошие ребята. Я тому доказательство. — усмехнулся он. — Мне не нужно было встречаться с Бекки с седьмого класса, чтобы стать хорошим мужем. Мы познакомились гораздо позже, и я почти на десять лет ее старше. Я целую землю, по которой она ходит.

— Знаю. В один прекрасный день я буду готова, но не сейчас.

— Ты говорила это маме?

— Она думает, что я впустую трачу свою жизнь, будучи одинокой, ты же знаешь, как она хочет внуков. Она отвязалась от тебя и Бекки, так как вы подарили ей одного.

Он засмеялся.

— Похоже на маму. Она так расстроилась, когда я пошел в армию, вместо того, чтобы работать с отцом. При любом удобном случае пыталась скинуть на меня чью-нибудь дочь, после того как я закончил школу. Она всегда хотела третьего ребенка и решила, что внук его заменит.

Дана пожала плечами.

— Она настырная. Никто не может это отрицать. После смерти отца стало только хуже, и она живет одна. Она спрашивала меня, может ли переехать ко мне, или я к ней. — Дана поморщилась. — Я придушила бы ее. Конечно, часть вины лежит на мне. После смерти Томми я была полностью не в себе, так что не сопротивлялась ей столько, сколько должна была бы, когда она начала заправлять моей жизнью. Мне просто не хватило силы и воли. Она стала намного хуже, чем тогда, когда мы были детьми.

— Знаю. Я тогда не мог дождаться, когда стану жить отдельно. Она любит нас. И никто это не отрицает, но она контролировала каждый наш шаг. Это сводило меня с ума.

— Но ты-то сбежал. Как я тебе завидовала, пока ты разъезжал по миру. Она закатывала истерику каждый раз, когда я уезжала в отпуск. Ты бы слышал ее слова, когда я сказала, что еду навестить тебя. Это всего лишь на выходные, но она начала давить на чувство вины, что с ней может что-нибудь случиться, пока меня не будет несколько дней. — Она фыркнула. — Словно она нежный цветочек.

— Не так круто быть военным. Вот почему я ушел и начал работать здесь, не говоря уже о том, что встретил Бекки. Не хочу, чтобы она беспокоилась обо мне, или что мне придется оставить ее на несколько месяцев. Я чертовски уверен, что не хочу жить рядом с мамой. Она сведет нас с ума.

Она изучающе смотрела на него.

— Никогда не сожалел о том, что не стал врачом?

— Нет, мне нравится быть медбратом. Меньше стресса.

Она кивнула.

— Понимаю.

— Здесь кто-нибудь есть? — донесся мужской голос откуда-то из коридора.

Пол оттолкнулся от шкафа.

— Оставайся здесь и крикни, если вдруг Морн очнется.

— Хорошо, — ответила она.

Пол выбежал из палаты, и она обратила внимание на лежащего на кровати пациента. Прошло немного времени, пока она следила за тем, как поднимается и опускается его грудная клетка. Ее взгляд блуждал по нему, отмечая, что пациент переместил руки, и теперь удерживающие ремни натянулись. Дана выпрямилась.

— Я Дана, сестра Пола. Мы одни, так что прекращай притворятся, что ты еще в отключке.

Его глаза распахнулись, и он повернул голову на подушке. Дану поразил цвет его глаз — голубые с черными зрачками, но радужка была красновато-желтого цвета, которая напоминала ей об осенних листьях в солнечный, ясный день. Его глаза были поразительными и сюрреалистичными, но она точно знала, что это не контактные линзы. Она встала, но осталась на расстоянии в несколько футов от него.

— Привет.

— Развяжи меня. — У него был глубокий, грубый голос.

— Ты ведь знаешь, что я не могу. Твой врач связал тебе не без причины. Я слышала, ты с кем-то подрался.