Мередит Маккардл - Восьмой страж (ЛП)

Я пожимаю плечами, показывая, что подумаю об этом. Но попытаться уйти будет полной глупостью.

– Спасибо за предупреждение. Уверена, ты говоришь об этом от чистого сердца, – С этими словами я захлопываю дверь.

Быстрый взгляд на часы говорит о том, что сейчас четыре часа утра. Физически я чувствую себя абсолютно истощенной, хотя мозг, наоборот, ощущает прилив адреналина. Я зеваю и падаю на кровать, но сразу же сажусь. Хочу осмотреться, перед тем как отключиться. Я быстро открываю остальные ящики комода. Рубашки, джинсы, кофты – все здесь. С левой стороны шкафа для одежды висят мои поношенные штаны для тренировок. Ерунда какая-то. Кто вешает штаны для занятий йогой? Правая сторона занята вещами, которые я никогда не видела. Куча светлых длинных твидовых юбок, которые определенно заставят меня чесаться, и еще какая-то одежда из плотных тканей. Может, это то, что осталось от Вайолет? Что бы это ни было, сожгу все, как только появится возможность.

Я иду в ванную комнату и сажусь на край ванны. Поворачиваю краны и подставляю пальцы под теплую воду. Сильно пахнет лавандой.

Сдергиваю галстук Пила, который все еще висит на моей талии, и снимаю через голову платье. Следом избавляюсь от туфель и носков и откидываю их ногой в спальню. Платье запихиваю в мусорное ведро под раковиной.

Вода слишком горячая, поэтому я увеличиваю напор холодной воды и опускаюсь в ванну. Скорее всего, я все еще в Бостоне, если только не попала в какой-нибудь портал, который незаметно перенес меня, скажем, в Юту? Но могу поспорить, что я в одном из тех домов на Бекон-стрит, которые пока еще не снесли, чтобы построить на их месте небоскребы. Это помещение должно стоить кучу денег.

Хорошо бы знать, где я нахожусь, на случай, если мне захочется или придется бежать. Я знаю Бостон и смогу исчезнуть в нем за долю секунды. Но не с маячком в руке, конечно.

Я опускаю взгляд на правое предплечье. Чуть пониже локтя маленькая опухоль. Я дотрагиваюсь до нее и сразу же жалею об этом, поскольку всю правую часть тела пронзает боль. Боже мой. В моей руке маячок . Кто-то собирается отслеживать мое местонахождение каждую секунду каждого дня всю мою оставшуюся жизнь. Я подставляю голову под напор воды, а потом начинаю думать об Эйбе.

Может, нужно выкинуть его из головы? Может быть, так будет проще. Нужно сконцентрироваться. Но я не могу. Эйб – часть меня, также, как и я – часть него.

Наше знакомство с Эйбом было не самым романтичным. Мы встретились в первый день занятий, в аудитории. Основные предметы для всех были одинаковые: математика, управление, информатика и естественные науки. К тому моменту мы уже побывали на практических занятиях (странное название для урока, где тебя обучают тому, как шпионить за людьми, стрелять из снайперской винтовки и обезвреживать бомбы), но направление боевой подготовки мы могли выбирать. Я просмотрела все возможные варианты и остановилась на «Крав-Мага». Без понятия, что это, но меня привлекло название «Израильская военная система рукопашного боя». Израильтяне большие засранцы.

Отметив галочкой выбранный вариант, я заглянула в бумаги парня, сидящего рядом. Этим парнем оказался Эйб, и он выбрал каратэ.

– Каратэ? – рассмеялась я. – Тебе что, семь лет? Собираешься получить оранжевый пояс?

Эйб встал и явно расстроенный ушел; а потом его сосед по комнате Пол Андресс занял его место.

– Не нужно быть такой задницей, – сказал Пол. – У него уже черный пояс второго дана, но недавно у этого парня умер сенсей.

У меня в горле образовался ком, а Пол добавил:

– Сенсеем была его бабушка.

Так что мое первое общение с Эйбом закончилось тем, что я посмеялась над его скончавшейся бабушкой.

На следующий день я извинилась перед ним, и он простил меня, потому что Эйб самый чудесный в мире человек. С этого момента Эйб и я стали «мы». На каникулах мы отправились к нему домой. Его семья встретила меня с распростертыми объятиями. Они стали и моей семьей, потому что моя настоящая семья – это синоним неблагополучности.

Я потрясла головой, словно мой мозг – это волшебный экран, и если я потрясу его, то избавлюсь от образа матери, заполнившего мой разум. Но он все еще здесь. Также как и чувство вины.

Как ни посмотри, она была ужасной матерью, но почему-то именно я чувствую себя виноватой. Как будто это моя вина. Я начинаю часто дышать и сжимаю глаза. Вот и дождалась... злость, горечь.

Злость, потому что она не пыталась измениться ради меня. Горечь, потому что уже с семи лет я знала правильную дозу лития для лечения психических расстройств. Злость – все хорошие детские воспоминания детства какие-то расплывчатые: я не помню, были ли они на самом деле или я просто их придумала. Горечь – когда другие дети моего возраста учили таблицу умножения, я рыскала в интернете и запоминала названия лекарств: «Вальпроат», «Ламотриджин» и «Флуоксетин».

И самая большая злость на то, что моя мать отказывалась лечиться. Каждый раз, когда я надеялась на то, что она наконец-то будет придерживаться лечебного плана, она соскакивала с него через пару недель.

Я сжимаю кулаки, а потом хватаюсь за ванну и встаю. Эйб. Думай об Эйбе . Он ждет меня. Я найду способ вернуться к нему.

На вешалке висят свежие полотенца. Большие пушистые белые полотенца, пахнущие кондиционером. Заворачиваю в одно из них свои влажные волосы, натягиваю фиолетовые флисовые штаны с футболкой и плюхаюсь на кровать. Эйб. Думай об Эйбе . Но перед тем, как я отключаюсь, у меня перед глазами стоит образ Тайлера Фертига.

Тук! Тук! Тук!

Я резко сажусь в кровати. Кто-то стучится в дверь. Пока я выбираюсь, ладонью натыкаюсь на полотенце.

Черт, я уснула с мокрыми волосами?

Я открываю дверь. Передо мной стоит Еллоу. Ну, конечно же. На ней джемпер, мини-юбка, колготки и сапоги. В ушах огромные бриллиантовые гвоздики. Светлые волосы аккуратно уложены. Я же стою в пижаме и с ужасом на голове.

Еллоу морщит нос и вручает мне сложенную записку:

– Завтрак ровно в семь. Альфа не любит, когда кто-нибудь опаздывает. У меня совсем вылетело из головы, что нужно было тебе об этом сказать.

Я перевожу взгляд на часы на комоде. Шесть пятьдесят восемь. Серьезно? Тут что, никто ничего не знает о важности хорошего длительного сна?

Я закрываю дверь у нее перед носом и открываю ящики. Непрочитанную записку кладу на комод. Хватаю первый попавшийся свитер и пару джинсов, а потом трачу десять секунд на чистку зубов и засовываю ноги в кроссовки.

Спускаясь по лестнице, скручиваю все еще влажные волосы в узел. По моим ощущениям сейчас ровно семь часов, однако я оказываюсь последней из прибывших в столовую. Все уже сидят на своих местах. Мужчина в одежде официанта разливает кофе, а за ним следует женщина с апельсиновым соком.