Мередит Маккардл - Восьмой страж (ЛП)

– Эй, – нежно шепчет Эйб, поворачивая мою голову к себе. – Не переживай. Ты еще не выпускница.

– Но...

– Одно слово, – прерывает он меня. – Тайлер Фертиг.

– Это два слова.

– Тайлер. Фертиг, – повторяет Эйб. – Если он не закончил Академию, будучи младшекурсником, то ты тем более.

Я киваю головой. Он прав. Конечно же, он прав. Два года назад Тайлер Фертиг был младшекурсником, а мы только поступили. Прости меня за мой французский, Эйб, но в День Испытаний Тайлер Фертиг порвал всех. На письменном тесте он дал только один неправильный ответ, – один! – а в физических испытаниях превзошел всех старшекурсников. В тот же вечер на банкете, во время которого на сцену вызываются выпускники, чтобы руководство Академии вручило этим счастливчикам конверты с назначениями, имя Тайлера не было упомянуто. Он сидел за соседним столом, и я видела его реакцию. Шок, отрицание, затем злость. Он встал, запустил свою тарелку через весь стол и бросился вон из зала. Я никак не могла понять тогда его реакцию, но сейчас знаю, почему он был так зол. День Испытаний – это отстой. Должно быть, он был уверен, что ему не придется проходить через этот ад еще раз.

Эйб прав. Мое время еще не пришло.

Сегодня я буду спать в своей кровати, а завтра у нас лекции профессора Копельмана по международным отношениям. Скоро наступит осень, а там, не успеешь оглянуться, и каникулы. Мы отпразднуем День Благодарения с мамой, Хануку – с семьей Эйба, а потом нагрянем к ним с мамой еще и на Рождество. Все будет так же, как в прошлом году. Как будет и в следующем.

Я устраиваюсь поудобнее на плече Эйба – он поворачивается и обнимает меня.

– Я скучал по тебе и очень хотел, чтобы ты была со мной, – шепчет он мне в ухо, а потом целует его.

– От меня, наверное, пахнет, как от дохлой кошки.

Он смеется и целует меня в шею.

– Эй, мы не одни, – шепчу я, придвигаясь поближе к нему.

– Здесь только зимующие медведи.

– Сейчас мне хотелось бы быть одной из них.

Эйб переплетает свои пальцы с моими.

– Поддерживаю тебя, – он замолкает, но через некоторое время тихо шепчет мне: – Я люблю тебя, Мэнди.

– Я тоже люблю тебя, Эйби-бэйби, — закрыв глаза, отвечаю я.

А потом меня вырубает.

Глава 2

Меня разбудил пронзительный свист. Я приоткрыла глаз и сразу же зажмурила его, ослепленная ярким светом. Судя по всему, я проспала совсем недолго. За моей спиной ворчит Эйб.

– Вы что, издеваетесь? – он медленно поднимается. – Шесть часов?!

– Утра или вечера? – спрашиваю я, хотя тело и так знает ответ на вопрос.

– Вечера, – подтверждает Эйб.

– Учащиеся! – раздается голос.

Я заставляю себя открыть глаза и сесть, опираясь на Эйба. На входе в столовую, положив руки на пояс, стоит директор Вон.

– День Испытаний подошел к концу, все решения приняты. У вас есть час, чтобы принять душ, переодеться и вернуться сюда на банкет.

Все встают, недовольно ворча и охая. Первым поднимается Эйб и подает мне руку.

– Как бы я хотел не идти на этот идиотский банкет, – говорит он, придерживая мне дверь. Резкий порыв холодного осеннего воздуха заставляет меня вздрогнуть.

– Ты что, не хочешь узнать, кого куда направляют? – спрашиваю я. Мы срезаем путь и идем мимо научных лабораторий, прямиком во двор.

– А смысл? Думаю, я и так могу сказать, куда отправится каждый из выпускников. Смотри, вон та, – он показывает на Регину Браун, открывающую дверь в свое общежитие, – ЦРУ. И этот, – Стивен Дифазио, входящий в другое здание, – ЦРУ. О, а вон те, – Бекка Штейн, Якоб Ву и Мария Базан, – ЦРУ, ЦРУ, ЦРУ.

– А что насчет вот этой девушки? – показываю я на себя.

– ЦРУ, – отвечает Эйб, улыбаясь. – Но только в следующем году.

Мы остановились у входа в Арчер-холл, мое общежитие.

– Уверен?

Эйб поднимает бровь:

– Помнишь, что сказал профессор Сэмуэльс в самый первый день практических занятий?

Помню. Нас выстроили в линию вдоль стены, а профессор Сэмуэльс критически оценивал то, как мы выглядим, и на основании этого делал свои выводы. Такое бы не прошло в любой другой школе, но только не в Пиле.

Когда Сэмуэльс добрался до меня, его лицо осветила улыбка:

– Твоя внешность, моя дорогая, – сказал он, – этнически неоднозначна. Уверен, через четыре года ЦРУ оторвет тебя с руками и ногами, – а потом двинулся дальше.

Если честно, поначалу я была смущена и немного обижена, но чем больше времени я проводила, маскируясь под других людей на занятиях, тем очевиднее становилось, что в словах профессора Сэмуэльса была доля правды. Я унаследовала внешность от матери, в которой смешалась кровь румын, марокканцев, испанцев и немного бруклинской. У меня ее густые, волнистые, темно-каштановые волосы, тонкий нос, высокие скулы и оливковая кожа. Я была очень удивлена, обнаружив, что при помощи правильно подобранной одежды и легкого макияжа меня можно принять за представительницу ряда различных национальностей.

Думаю, то, что сказал профессор Сэмуэльс несколько лет назад, абсолютно точно. ЦРУ – мое будущее.

Но я спрашиваю Эйба не об этом, а уверен ли он в том, что мое назначение произойдет лишь в следующем году. Я не требую от него другого ответа. Но образ зеленого галстука прочно засел у меня в голове.

Эйб нагибается и целует меня в лоб:

– От тебя довольно сильно воняет.

Я шутливо отталкиваю его:

– Ну, от тебя тоже пахнет отнюдь не как в универмаге «Аберкромби».

Он дарит мне еще одну улыбку и бежит в сторону Мейс-холл, своего общежития в противоположной стороне двора. Я смотрю на него несколько секунд, а потом открываю дверь. Кто-то зажег камин в комнате отдыха. Несколько младшекурсниц устроились в креслах перед потрескивающим огнем. И я не виню их за это. В общей комнате так тепло и уютно. Но при этом мне не хочется оказаться в очереди в душ, когда в нем закончится горячая вода.

Я поднимаюсь по лестнице, любуясь грязными кроссовками, и даже не осознаю, что кто-то спускается мне навстречу, пока мы не сталкиваемся.

– Ой! Извини! – говорю я, поднимая голову. Это Катя.

– О, привет, – говорит она, отводя взгляд, втягивая плечи и протискиваясь мимо меня.

Я хватаю ее за руку. Что-то не так. Совсем не так. Катя не из тех людей, которые смущаются. Она платиновая блондинка (крашеная) с волосами до талии и длинными ногами. Одна из лучших в Пиле в ближнем бое. Никто так не управляется с ножом, как Катя. И она прекрасно об этом знает. Катя не ходит, а вышагивает с гордо поднятой головой. Она душа любой вечеринки, всегда готовая выслушать и поддержать. Катя не из тех девушек, кто будет втягивать плечи и пытаться проскользнуть незамеченной.

– Что происходит? – спрашиваю я ее.

– Ничего, – говорит она. Я знаю, что она обманывает, потому что даже не пытается ослабить мою хватку. Хотя могла бы за секунду перегнуть меня через лестничные перила.