Разбуди меня (СИ)

Гермиона, Падма и Дин шли по освещённому лунным светом тротуару Уайтхолл-стрит. По пути им встретились только пожилой мужчина, две влюблённые парочки да какая-то шумная компания панков, изрядно выпивших и горланивших непристойные песни. Хоть Падма пока не проронила ни слова после дежурно-вежливого «привет», Гермиона сразу поняла, что они идут не куда-нибудь, а к общественному туалету — тому самому, где она вместе с Гарри и Роном уже побывала полтора года назад, чтобы под видом сотрудников проникнуть в опальное Министерство, порабощённое Пожирателями смерти. Теперь же она направлялась к ограде из чёрных металлических пик, примыкающих к лестничным маршам, в компании двух других друзей и при иных обстоятельствах, но всё равно не могла отделаться от ощущения дежавю.

— Я так понимаю, нам следует разделиться, — хрипло сказал Дин после долгого молчания, указав на две уходящие под землю лестницы, обозначенные буквами «М» и «Ж».

— Не думаю, — тут же возразила Гермиона. Ей было как-то не по себе. — Может, всё-таки пойдём вместе? Всё равно вокруг ни души, и никто не упрекнёт нас в том, что мы спустимся по дамской лестнице, ведь так?

— Да, лучше нам держаться вместе, — поддержала её Падма, и все трое устремились вниз по ступеням. — К тому же, этот вход почти не используется, и нас вряд ли засекут.

— Почему не используется? — спросил Дин, рассматривая выложенные чёрной и белой плиткой стены подземного туалета.

— Этот вход был открыт в девяносто седьмом, при режиме Пожирателей, как ты помнишь, — ответила ему Гермиона. — Ну, для того, чтобы поймать Гарри, если он надумает пробраться в Министерство. Надо было как-то усложнить ему задачу, запутать уже на подступах, вот и придумали эту затею с перенесённым в туалет входом.

— Да уж, — Дин кашлянул в кулак, пряча смешок, — досталось же министерским служащим! Каждый день добираться до работы подобным образом мало кому по нраву. Ха! Хотел бы я видеть жабу Амбридж, смывающую себя в унитаз! То ещё зрелище, наверное...

— Но сейчас нам придётся сделать это самим, — многозначительно сказала Падма.

— А ты уверена, что вход всё ещё действует? — обеспокоенно спросила Гермиона, когда они вошли в большую комнату с множеством деревянных, выкрашенных в болотный цвет, дверок. — Не хотелось бы думать, что после столь... кхм... занимательного путешествия, — она кивнула в сторону кабинок, — мы ещё и попадём не в Атриум, а неизвестно куда.

— Не беспокойся, — улыбнулась Падма, решительно распахивая дверь ближайшей кабинки, — и доверься мне. Мы попадём куда надо.

Гермиона и Дин, обменявшись тяжёлыми взглядами, вошли в смежные кабинки. Потом все трое одновременно взгромоздились на унитазы, как можно компактнее втиснув ноги внутрь. Гермиона с некоторым облегчением вздохнула, убедившись, что, как и в прошлый раз, её обувь и джинсы остались абсолютно сухими, хоть она и стояла по щиколотку в воде.

— Ну, готовы? — спросил Дин, протягивая руку к цепочке, которая тянулась от бачка. — Тогда вперёд.

Он дёрнул цепочку и исчез в водовороте. Послышался шум сливаемой воды, и в следующий миг Падма с Гермионой синхронно последовали за ним. Пролетев каждая по своей короткой трубе, обе кубарем выкатились из камина. Ожидавший девушек Дин помог им подняться, попутно указывая на дежурного колдуна, застывшего в неестественной позе за столом у золотых ворот Атриума:

— Пришлось приложить его Обездвиживающим, — пояснил он, пожав плечами. — М-да, теперь с безопасностью в Министерстве стало чуть жёстче, чем раньше.

— И всё равно попасть сюда по-прежнему несложно, — покачала головой Падма, поднимая вверх палочку. — Гоменум Ревелио.

Ничего не произошло, и ребята, не теряя времени, поспешили к лифтам.

— Падма, — позвала Гермиона, когда они дружно вошли в открывшуюся кабину одного из лифтов, — а как ты планируешь... ну, угодить тому самому чёрному грифу?

— А, это, — подмигнул Дин, поняв, о чём идёт речь, и нажал кнопку с цифрой девять. К удивлению ребят, лифт поехал вниз совершенно бесшумно, не только не грохоча, но даже не поскрипывая. — С ума сойти... Смотрите-ка, обслуживающий персонал наконец-то починил лифты. Слава Мерлину! Не прошло и трёхсот лет. Только опять же это на руку таким, как мы — вторженцам, проникшим в Министерство тайно.

— Да, я тоже удивилась отсутствию лязга, когда мы спускались сюда вчера, — спокойно сказала Падма, проявлявшая просто чудеса уравновешенности, чему Гермиона могла сегодня только позавидовать.

Лифт точно так же беззвучно затормозил, и среди поглотившей всё тишины фраза «Отдел тайн», произнесённая прохладным женским голосом, прозвучала как гром среди ясного неба. Решётки разошлись в стороны, и глазам друзей предстал чёрный мраморный коридор с точно такой же чёрной дверью в дальнем конце. Падме и Гермионе он был знаком не понаслышке; Дин же был здесь впервые.

— Впечатляет, — сказал он, внимательно осмотревшись. — Так вот, Гермиона, возвращаясь к теме... Я тоже над этим думал и пришёл к двум вариантам решения проблемы: или чтение мыслей, или наводящие вопросы с односложными ответами.

— То есть, я что-то спрашиваю, а Падма отвечает только «да» или «нет»?

— Именно, — подтвердила Падма, вновь проверяя с помощью сигнального заклинания, нет ли здесь кого-то ещё. Убедившись, что они одни, с палочками на изготовку, все трое двинулись по направлению к двери. Дин шёл чуть впереди, Падма за ним, а Гермиона прикрывала с тыла. — Но у нас мало времени, чтобы задавать вопросы и добираться до истины практически вслепую. Поэтому я предлагаю третий вариант — принцип Омута памяти.

— Только не говори, что ты прихватила с собой Омут из кабинета Макгонагалл, — сказал Дин, подойдя к чёрной двери, и взмахнул палочкой: — Алохомора!

Дверь послушно отворилась, не издав ни единого звука. Гермиона поймала себя на мысли, что её здорово напрягает это царящее повсюду безмолвие.

— Омут я, конечно, не прихватила, — тем временем ответила Падма, проходя вслед за подавшим ей руку Дином в круглую комнату с двенадцатью дверьми, расположенными по периметру. — Более того, добровольная передача своих мыслей другому человеку через Омут памяти является прямым нарушением согласия, которое я вчера подписала.

— Но ты ведь сказала — «принцип Омута», — нахмурилась Гермиона, не до конца понимая, что же всё-таки хочет предпринять Падма. От пляшущего синего пламени свеч в канделябрах, которое отражалось от угольно-чёрных стен, пола и потолка, рябило в глазах, отчего напряжение только усиливалось. Гермиона попыталась заставить себя успокоиться и по возможности расслабиться, но с каждой минутой лишь больше волновалась, сама не в состоянии взять в толк, что за дурное предчувствие преследует её с того самого момента, когда она встретилась с Дином и Падмой на Уайтхолл-стрит.