Разбуди меня (СИ)

Наконец обмякшее дряблое тельце упало на каменное возвышение, ещё немного дёргаясь, а Волан-де-Морт с искажённым гневом лицом повернулся в сторону и поманил кого-то из темноты своим кривым когтём.

— Посмотрим, что ты на это скажешь, — расплылся он в отталкивающей усмешке, обращаясь к Тео, и сразу за этим отдал приказ вышедшей из тени Гермионе: — Убей его!

Как марионетка, которую кукловод дёргал за верёвочки, она медленно развернулась лицом к Тео и, не моргая, уставилась на него остекленевшими глазами. Потом подняла руку с зажатой в ней палочкой и механическим голосом произнесла:

— Авада Кедавра.

Новый зелёный луч метнулся в Тео, но он блокировал его защитным заклинанием. Едва вспышка отрикошетила в стену, он попробовал подобраться к Гермионе ближе, чтобы снять с неё Империус (а это был именно он, не иначе), но та, как заведённая, продолжала швырять в него одно смертоносное проклятие за другим. Тео только и успевал что отбиваться, не имея возможности приблизиться или послать Разоружающее, а Реддл тем временем просто заходился от ледяного, ненатурального хохота.

— Чёрт, Гермиона, опомнись! — Тео увернулся от новой партии зелёных лучей и, выставив палочку за свой щит, выкрикнул: — Финита! Экспеллиармус!

Палочка из виноградной лозы, которую он уже не раз отнимал у Гермионы при других обстоятельствах, послушно вырвалась из её пальцев и упала к ногам Тео. Он быстро подобрал оружие, собираясь сказать Реддлу какую-нибудь колкость по поводу его несовершенных чар, но так и замер на месте, увидев, что Гермиона, хоть и была теперь безоружна, продолжала надвигаться на него, вытянув вперёд руки.

— Что за чёрт?! Финита Инкантатем!

Лучи заклинания вылетели сразу из двух палочек, но вновь не принесли никакого эффекта. Мыслящая явно не своим разумом Гермиона пересекла границу ослабшего щита, который Тео от изумления забыл обновить, и подошла к нему вплотную, всё также держа руки перед собой. Холодные пальцы сомкнулись вокруг горла Тео, сжав его словно в металлические тиски.

— Твоё «Финита» не остановит ментальный приказ, Теодор, — глумился Реддл, скалясь от злорадного восторга, а потом обратился к Гермионе: — Давай же, грязнокровка, сделай хоть одно полезное дело, повесели меня перед своей смертью — задуши глупого мальчика. Видишь, он так неровно к тебе дышит, что готов с радостью погибнуть от твоих рук.

— Гермиона, нет! — просипел Тео, глядя прямо в остекленевшие глаза. В её стальных пальцах, обвивших его шею, было столько силы, сколько никогда не было у настоящей Гермионы, его Гермионы. — Не дай ему... кхх... не дай ему управлять тобой! Мы должны ему противостоять... кхх-кхх... Борись до конца, ты можешь, я знаю, я верю в тебя... борись, любимая!

Стоило ему произнести последнее слово, как всё резко прекратилось. Лицо Гермионы приобрело осмысленное выражение, в глазах зажглась искра, пальцы потеплели и разжались, а губы тронула улыбка, почти сразу сменившаяся удивлённым «Ох!»

— Как ты это сделал?! — взревел Волан-де-Морт, увидев, что девчонка больше не пытается задушить мальчишку. — Отвечай немедленно, щенок, что это за заклинание!

— Тебе никогда не понять этого заклинания, Том, — спокойно ответил Тео, заслоняя Гермиону собой и возводя новый щит. Видно было, что Реддл и рад бы обойти их кругом, чтобы нащупать в щите брешь, но он не мог оставить без присмотра своё уродливое тельце. — Это будет покруче твоей ментальной магии и даже посильнее беспалочковой.

— Нет ничего сильнее моей магии! — рыкнул Волан-де-Морт, прожигая юных волшебников пристальным ядовитым взглядом, но ребят было не напугать.

— Надеется, что всё-таки сумеет убить нас с помощью своих красных зрачков, — с усмешкой шепнул Тео на ухо Гермионе, при этом не сводя глаз с Реддла, а ему ответил: — Есть, Том, есть. Но тебе, ничтожеству, эта высшая магия недоступна.

На мгновение Волан-де-Морт застыл, обдумывая слова этого наглеца, а потом опять расхохотался своим фальшивым смехом, гулко отзывающимся от высоких сводов комнаты. Безумный хохот продолжался, наверное, с минуту, но хоть Реддл буквально сгибался пополам, демонстрируя своё псевдовеселье, Тео прекрасно знал, что это лишь отвлекающий манёвр, и старался не терять концентрации, раз за разом обновляя светящийся щит и не спуская глаз с останков Волан-де-Морта, к которым пока по-прежнему было не подобраться.

— Что я слышу... — наконец протянул Реддл, прекращая изображать цирк и выпрямляясь в полный рост. Глаза опять смотрели испепеляюще, а рот изогнулся в хищном оскале. — Вот ещё один слизеринец пал жертвой проклятущей напасти, которую чёртов старик чуть ли не в культ возводил. «Любовь, любовь»! Что вы носитесь с этой любовью, эфемерной субстанцией, которой на самом деле и не существует? Всего лишь глупые пустые слова, которые быстро забываются, и элементарное влечение, которое быстро пропадает.

— Я же говорил: ты не поймёшь, — лениво отмахнулся Тео, притворно вздыхая, словно ему приходилось в который раз растолковывать первокурснику, что лестницы в Хогвартсе имеют свойство перемещаться.

В ответ на такое пренебрежительное отношение и всякое отсутствие страха Реддл неожиданно вскипел:

— Закрой рот, тряпка, — прошипел он, царапая когтями собственные ладони. — Ты такая же тряпка, как и Снегг, вы оба готовы душу отдать за грязнокровок, в которых втрескались! Ты зависим, слаб, ты никчёмный слюнтяй, размазня...

— Тео, — еле слышно произнесла Гермиона чуть дрогнувшим голосом, пока Реддл разорялся, говоря, по большому счёту, сам с собой, — надо как-то выманить его оттуда, чтобы добраться до останков.

— Надо, — согласился он, едва заметно кивнув.

— Предлагаю ловлю на живца. Я подставлюсь, а ты ударишь заклятием.

— С ума сошла? — шепнул Тео одними губами, но слова всё равно прозвучали грозно. — Я не позволю тебе рисковать собой. Никогда.

— Но нам придётся рискнуть, если мы хотим прикончить его.

— Да, придётся, но рискну я. Обновляй защиту и постарайся добраться до тела. Петрификус Тоталус!

Заклятие пролетело в дюйме от локтя Волан-де-Морта, разрезало воздух и ударило в стену. Змеиные ноздри затрепетали, Реддл размахнулся и ответил мощным заклинанием Тео, который уже успел выскочить за щит и скрыться в ближайшем тёмном углу. Сейчас он представлял собой живую мишень, поэтому старался отойти как можно дальше от Гермионы, которая была надёжно закрыта щитом.

— Слаб ты, а не я! — дразнил он Реддла, появляясь то там, то здесь, трансгрессируя из угла в угол и кружась по комнате как в замысловатом танце. Он напрочь забыл про сломанную ногу, которая благодаря древнему заклинанию временно утратила чувствительность, и спешил воспользоваться этим, пока боль не вернулась. Он не имел права показывать свою уязвимость, он обязан был оставаться сильным, сильнее этого монстра, который выпускал проклятия прямо из своих призрачных ладоней. — Я тоже раньше не верил в это. И Малфой не верил. Малфой, который младший, помнишь его? Протего! Это он помог мне пробраться сюда. Даже он, не говоря уже о великом Поттере с его соратниками, жаждет твоего окончательного падения! Что скажешь, Реддл? Депульсо! Каково это, когда один из твоих наиболее ведомых, подверженных влиянию приспешников — и тот отрекается от тебя и переходит на светлую сторону?