Александра Лисина - Восхождение

Вожак от неожиданности присел на задние лапы.

«Вс-севышний... чт-то ЭТО еще такое?!!»

Он инстинктивно попятился, нутром чуя, что с таким зверем в своей жизни еще не встречался. Более того, не хотел бы встречаться вовсе, потому что, как любой хищник, отлично знал, какая добыча ему по зубам. А ЭТО... он даже названия не мог придумать тому кошмару, что вдруг возник на месте издыхающей волчицы. ЭТО было чем-то жутким, непонятным и совершенно неуязвимым. Хотя бы потому, что он, старый ветеран, просто не мог себе представить оружие, способное пробить панцирь подобной твари. А еще смутно подозревал, что на нее даже магия больше не подействует. Совсем. И это значило только одно...

«Уходи, - неестественно спокойно сказал Викран дер Соллен, встретив бешеный взгляд метаморфа. - Против никсы у вас нет шансов».

«Никса?!! - оторопело переспросил господин Борже. - Здесь?!!»

«Нет. Боевой метаморф. Здесь. И он оч-чень недоволен».

«Твою мать... - ахнул Вожак. - Да откуда ж ему было здесь взяться?!»

«Мне тоже ОЧЕНЬ интересно было бы знать».

Господин Борже ошеломленно повернул голову, но собрат был так спокоен, словно не рисковал смертельно, а изучал какого-нибудь жучка на поле, собираясь посадить его в баночку и потом долго разглядывать, старательно описывая новый, неизученный пока вид.

«Ты что, ЗНАЛ?!»

«Нет, - бесстрастно отозвался боевой маг. - Но теперь это не имеет значения. Уводи мальчишек и сообщи леру Альварису, что Лес закрыт, а в нем поселилась никса. Если успеет, нагонит ее. Если нет... наши стены ее в любом случае не удержат. А плавать она умеет неплохо. Так что пусть поднимает флот».

«А ты?!»

«Попробую задержать, - махнул хвостом маг. - Я же ее разбудил. Значит, мне и расхлебывать. Не стоило ИХ сердить, не зная его истинного облика. А он... ну, считай, что с крысой нас просто ловко провели».

Вожак с силой сжал челюсти, понимая, что выбор у них небольшой, но потом упрямо вскинул голову и шагнул вперед. А затем вдруг заметил нечто странное и резко остановился, потому что никса... никса действительно была. И он слышал краем уха об этом порождении Зонда - про ее кровожадность, скорость, умение разрывать когтями даже закаленные в Драконьем Огне доспехи, перегрызать мечи, валить столетние сосны, преодолевать в считанные мгновения огромные расстояния... да если бы она хотела, от стаи виаров мало что бы остаюсь! Но только если бы она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотела.

Он присмотрелся повнимательнее, страшно боясь ошибиться, но потом сообразил - она следила только за одним существом на поляне. Только его сверлила бешеным взглядом и ему предназначался ее мстительный оскал. Ее никак не обеспокоили жмущиеся к воде молодые волки, не встревожил сильный плеск на реке, когда кто-то из самых послушных все-таки прыгнул в портал. Она словно не видела готовности остальных, несмотря ни на что, ввязаться в драку. А неотрывно следила лишь за одним волком, которого хотела уничтожить - Викраном дер Солленом. И он, похоже, это тоже понял.

«Уходите, - все так же спокойно велел он Вожаку. - Вас она не тронет. Ей нужен я».

«Нет уж...»

«Уходи, кому сказал!»

Вожак только оскалился.

«Нет. Кажется, ты ошибся, Викран: это не просто никса... верно, Айра? Ты ведь слышишь меня? Ответь! Ты же здесь? С ним? Вернее, с ней?!»

Никса тихо заворчала, не отрывая взгляда от черного волка, о котором сейчас знала только одно - враг! Давний и сильный враг, который стремился ее уничтожить. В этот момент она, кажется, совсем забыла себя. Забыла о Кере, чье сознание неожиданно стало так сильно и уверенно оттеснило ее в сторону. Не помнила Академии, магов, сокурсников и учителей. А видела в этот миг только ЕГО - сквозь плотную лиловую завесу, сквозь мутный кровавый туман. Сквозь боль и сплошную череду сменяющих друг друга воспоминаний. И сквозь неистовый грохот проснувшегося Сердца, которое все еще билось, как когда-то давно - ровно, мерно, неистово... только теперь не снаружи, а внутри ее нового тела. Как раз там, где когда-то совсем другое сердце навылет пробила чужая стрела.

«АЙРА!»

Она с трудом услышала чей-то слабый голос.

«АЙРА! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?!»

Никса неуверенно помотала головой, силясь отличить правду от вымысла, сказку от реальности. Понять, что было, что есть, что будет, а чему вообще никогда не суждено случиться. Силясь унять дикую боль в груди, из которой когда-то вырвали живую душу. И принять совсем иную боль, с которой пришло к ней новое ощущение себя самой.

Она стояла на поляне перед смутно знакомыми волками, но, в то же время, снова умираю среди зарослей лилового игольника.

Она с криком исчезаю в зеленых ветвях, пронзенная сотнями острых колючек, но и заново воскресала в недрах древнего Дерева с пышной лиловой листвой.

Она с трудом держалась на подгибающихся лапах... но и видела, как точно такие же лапы быстро-быстро перебирают под собой землю, острые когти легко вонзаются в еще живую добычу, а жадная пасть алчно рвет податливую плоть, торопясь насытиться, пока не подошла остальная стая.

Она висела в объятиях живых лиан... день за днем... год за годом... видела, как сменяют друг друга солнце и луна, звезды и рассвет, как следом за днем наступает ночь, аза ней - снова день. Итак до бесконечности.

Она слышала бесконечное множество голосов, звучащих вокруг по отдельности и все вместе. Пыталась разобрать, о чем они говорят, и тогда перед внутренним взором проносились тысячи видений. Того, что было. Что только будет. Что творится вокруг Занда на многие сотни и тысячи лердов. Как размеренно проезжают по дорогам тяжело груженые повозки. Как смеются на облучках возницы. Как проносятся, обгоняя их, торопливые гонцы. Как со смехом бегают в деревнях босоногие дети. Как кричат от безысходности матери, хороня свою последнюю надежду’. Как скатываются скупые слезы по суровым обветренным щекам мужчин, а грубо сколоченные плоты с неподвижными, изрубленными до неузнаваемости телами сходят по морю в свой последний путь...

За это время она побывала зверем. Птицей. Чувствовала серную вонь болот. Когда-то скакала беззаботной лягушкой и жужжала над полной миской жирной зеленой мухой. Она видела себя в теле новорожденного младенца, только что испачкавшего чистую пеленку. Видела седой старухой, старательно пережевывающей жесткое мясное волоконце. Была молодым удальцом, затаскивающим в кусты глупо хихикающую девчонку. Была и заплаканной девчонкой, которую с ревом и гоготом бросали в стог прошлогоднего сена.

Она видела и чувствовала, как рождается жизнь.

Слышала и ощущала, как незаметно подкрадывается смерть.

Она сотни раз умирала и воскресала вновь. А затем жила и умирала снова, чтобы удивленно открыть глаза и понять, что все-таки дышит.