Александра Лисина - Предназначение

- Отец, а можно мне...?

- Нет! Это не твоя забота! Белогор, собирай людей - полчаса всем на сборы, и выходим.

Караванщики, заслышав команду, тут же встрепенулись и торопливо разбежались кто куда. Деваха-девахой, конечно, но сейчас есть дела поважнее - коней собрать, накормить, запрячь, телеги подтянуть и тщательно проверить перед дорогой, самим перекусить и умыться... успеется еще полюбопытствовать. Если девчонка выживет, вдосталь потом налюбуемся. А если же нет... что ж, значит, Всевышний был милостив к ней и забрал к себе в добрый срок - молодой и красивой. Чтобы она и на небесах радовала его взыскательный взор своей юностью и чистотой.

Одна только Любава надула пухлые губки и, недовольно насупившись, неохотно потопала прочь. Правда, проходя мимо заветной повозки, все же не утерпела и, воровато оглянувшись на строгого батюшку, кинула быстрый взгляд за полог.

Ну? Пришла там в себя ее "находка"?

А потом вдруг услышала подле тележного колеса какой-то шорох, запоздало разглядела там привставшую на задние лапы огромную крысу и, напрочь позабыв про незнакомку, испуганно взвизгнула:

- Мама!

Авис, обернувшись на шум, молниеносно подхватил с земли первый попавшийся камень и ловко швырнул, метясь в голову мерзкой твари. Но та оказалась проворнее - пискнув что-то возмущенное, высоко подпрыгнула, дико извернулась в воздухе и, мелькнув напоследок розовым хвостом, исчезла в густой траве.

Любава разом обмякла. А молодой воин разочарованно сплюнул и безнадежно махнул рукой: все, теперь ее не достанешь. Надо бы только ремни и веревки проверить на всякий случай. Вдруг прогрызла, гадина? Говорят, лесные крысы жрут что ни попадя, когда голодные. А сытыми они никогда не приближаются к человеку. Так что лучше сейчас посмотреть, чем потом чинить на дороге поврежденную сбрую. Неровен час, застрянем.

А времени до праздника Обретения все меньше...

Айра пришла в себя оттого, что кто-то пробежался быстрыми мохнатыми лапками по ее лицу и игриво пощекотал чем-то пушистым кончик ее носа. А через какое-то время вдруг услышала тихий, напевающий незнакомую мелодию голос и ощутила мерное покачивание, похожее на то, как если бы ее поместили на палубу плывущего корабля.

Правда, кораблей Айра никогда в своей жизни не видела, но вот утлые лодчонки рыбаков ей были хорошо знакомы: узкие, неустойчивые и очень длинные. Из них, если неудачно пошевелиться, можно запросто вывалиться в речку и вымокнуть до нитки, поэтому она никогда раньше не рисковала забираться внутрь без взрослых...

Гм. Когда это - раньше?

Айра нахмурилась, но память отчего-то не желала делиться воспоминаниями. Девушка помнила свое имя. Откуда-то знала, что жива и невредима. Но совершенно не понимала, что происходит. Смутно чувствовала, что не так давно стремилась куда-то убежать... или от кого-то?.. долго боялась, потом так же долго спала... и во сне ей вроде бы было больно, но боль была эта как бы застарелой, уходящей, вялой... а затем она вдруг проснулась и зачем-то ушла из того места, где пробыла несколько дней... или же лет? Что-то прогнало ее прочь, заставило торопиться, куда-то идти, бежать и даже плыть. Но все это словно во сне. Как будто не с ней. И почему-то ощущение такое, словно она заново родилась. Вот только не неразумным младенцем, умеющим лишь пищать и пускать слюнные пузыри, но человеком вполне взрослым...

Я ведь человек?..

...уже сформировавшимся...

"Точно", - решила она, осторожно проведя ладонью по округлой груди.

...и способным порождать в уме достаточно сложные словесные конструкции.

В то время как все остальное - совершенно чистый лист бумаги (я знаю, что такое бумага!): ни дома, ни семьи, ни бурного детства, ни родного города... или деревни... ни друзей, ни родителей, ни братьев, ни сестер... Ни-че-го!

Голова как в тумане. Мысли путаются и безобразно разбегаются в разные стороны, едва пытаешься об этом вспомнить. Но вспомнить надо, обязательно надо! Нужно понять, кто я, откуда, зачем здесь...

Неожиданно в груди что-то болезненно сжалось, затянуло, заныло. А потом сердце вдруг заколотилось с такой силой, будто его кнутом подстегнули. Или ударили? Айра сама не поняла, что с ней случилось, но в тот самый момент, как она подумала о прошлом, глаза вдруг заволокло плотной сиреневой пеленой, в висках больно укололо, дыхание оборвалось, а под левой грудью заломило так, будто ее пронзили насквозь.

Не выдержав, девушка застонала, инстинктивно закрывая больное место. Свернулась в клубочек, обхватила себя руками и так замерла, пережидая непонятный приступ.

От раздавшегося шума тихое пение снаружи резко оборвалось, испуганно вскрикнул незнакомый женский голос, затем что-то тяжелое упало на деревянный пол... чего? повозки?.. да, наверное. По крайней мере, становится объяснимой эта мерная качка, тихое поскрипывание невидимых бортов и редкое хлопанье натянутой между ними ткани. И, наконец, кто-то изумленно вскрикнул:

- Ох, ты ж... спаси тебя Всевышний... очнулась?!

Айра, с облегчением чувствуя, как стихает боль в груди, открыла глаза и тут же увидела нависающую сверху серую ткань, которая от каждого порыва ветра начинала пугливо трепетать и пытаться слететь с изогнутых жердей, служивших ей опорой. Чуть ниже мелькала деревянная стенка из оструганных досок, под спиной расположилась, слегка смягчая тряску, плотная подложка. Значит, все-таки повозка... и пахнет тут лесом (я знаю этот запах!)... и пыль из-под лошадиных копыт клубится так, будто давно не было дождя...

Но вот нерадостный пейзаж заслонило незнакомое женское лицо и все тот же голос с участием произнес:

- Как себя чувствуешь, милая?

Женщина оказалась немолодой и, можно сказать, некрасивой: крупный нос, излишне полные губы, грубая морщинистая кожа, маленькие глаза, посаженные слишком близко друг к другу. Чересчур худая (если не сказать - истощенная) фигура, узловатые нитки вен на рано постаревших руках, загрубевшие от работы ладони... однако при этом было в ней что-то такое, что заставляло быстро позабыть о неказистой внешности - удивительная забота во взгляде, беспокойство, искреннее желание помочь, смешанное с почти материнской нежностью. И это делало ее мягче, ярче, какой-то по-домашнему теплой. А еще - вызывало необъяснимое доверие, как будто бы ты откуда-то точно знаешь, что старая служанка не обидит и не предаст.

Когда боль в груди окончательно стихла, Айра осторожно приподнялась.

- Где я? - хрипло прошептала она, с удивлением вслушиваясь в звуки собственного голоса: странно, ей казалось, он должен быть звонче и немного выше? - Кто вы? Куда меня везут?!

- О-о, милая, - сочувственно улыбнулась женщина. - Боюсь, ответить на твои вопросы сложнее, чем пройтись по небу босиком. Кстати, я - Брония, служу господину Териасу и его семье. Если что понадобится, обращайся.