Ольга Грон - Нет права жить, нет права умирать

Я протянула руку вверх, отодвинув засов в паз, а потом толкнула дверь плечом. Тяжёлые шарнирные петли бункера предательски заскрипели, и дверь приоткрылась, а я скользнула внутрь, тяжело при этом дыша. Зачем я сюда шла? Я сама не знала этого, но меня как магнитом тянуло в это место. Если не получается избавиться от воспоминаний временем, то буду действовать иначе. Мне нужно было ещё раз убедить себя, что я сделала всё правильно, поступила так, как должна была в той ситуации. Да, и я хотела убедиться, что его никто до сих пор не нашёл. Хотя, я бы узнала эту новость первая.

Коридор расходился на несколько комнат, в некоторых из них оставались широкие деревянные стеллажи на стенах и остатки осколков снарядов и противогазов. Некоторые были пусты, и света соответственно здесь не было, хотя по стенам осталась старая проводка и одинокие патроны, висящие под потолком. До войны в нашем дворе находился большой деревянный двухэтажный барак, но ничего целого не осталось, потому что в него попал снаряд, а потом, через несколько лет и выстроили нашу пятиэтажку, присоединив подвал к этому подземному бункеру.

Я помнила эти комнаты, будто была здесь буквально вчера. Ничего не изменилось за три последних года. Луч от фонаря высветил самую дальнюю из них, в которой ещё оставались деревянные доски пола. Под ними были лаги, а сами доски легко снимались при желании, не имея никаких креплений. Они находились точь в таком же положении, как я их оставила. Именно там, в яме под лагами, оставленной строителями, лежало тело подонка Зорина, который должен был понести это наказания. Как я ни пыталась, когда начинала корить себя за это, я до сих пор не нашла ни одного оправдания его поступку. И даже то, что он был пьян в тот день, не могло смягчить обстоятельства. Перед глазами встала картина жутких воспоминаний. От неожиданности я уронила фонарь, и свет вдруг погас.

Я задыхаюсь от напряжения, но знаю, что если не сделаю всё быстро и аккуратно, то все узнают, что произошло на самом деле. И маму посадят…Откуда могут взяться силы у тринадцатилетнего подростка-девушки, чтобы аккуратно, не оставив следов и свидетелей, ночью перетащить ещё тёплый, увёрнутый в пододеяльник труп взрослого мужчины с третьего на первый этаж, потом открыть дрожащими руками двери в подвал, протащить его до бункера, отставив в сторону весь хлам, загораживающий дорогу, а потом спрятать труп так, что никто до сих пор его не нашёл. Откуда?! Мне было непонятно это. Или состояние аффекта сыграло свою роль в этом деле? И это ещё полбеды. Потом предстояло убрать все следы преступления, приставить на место доски, вымыть пол в ванной и в коридоре, протереть все возможные свежие отпечатки пальцев Олега, что могли появиться в ту ночь. И всё это при том, что тело нещадно ноет и болит после того, что он сделал...

Правду говорят, что у человека в стрессовой ситуации иногда проявляются сверхсилы. Но хуже всего то, что потом пришлось перестроить свой разум, очистив свою память от тех воспоминаний. Но невозможно полностью удалить их, у меня получилось лишь затолкать их в глубину своего сознания, но не уничтожить, как хотелось бы сделать.

И вот они постепенно просачиваются наружу одно за другим. Если не получается их ликвидировать, то нужно попытаться перестроить их на другую волну, попытаться их изменить и представить всё как-то иначе, чтобы впредь они не мешали мне жить.

Я вспомнила всё будто наяву, словно это случилось вчера. Неужели я не одна такая на свете? Униженная, раздавленная, брошенная всеми… есть же на свете и другие девочки, которым пришлось перенести то, что перенесла я, но не все в состоянии постоять за себя потом. Каково им? Мне удалось отомстить, как бы тяжело не было это осознавать. Но я поняла, что мне не было бы легче, если бы этого поддонка просто посадили. Он бы потом всё равно вышел на свободу и я не смогла бы жить спокойно.

Я вновь задала себе вопрос, зачем пошла сюда… Чтобы понять, что месть может быть сладкой? Может? Или нет? Или это лишь иллюзия, обман. Засада, чтобы заманить дальше в пропасть. Я ненавидела большую часть этого мира, и некоторым мне хотелось отомстить не меньше, чем Олегу. Отомстить не за физическую боль, а за душевную, которая иногда ранит не меньше, чем телесные раны. Отомстить…

На этом моменте я подняла голову. Темнота вокруг меня не пугала, в своих снах я привыкла и не к такому. Я села на корточки, шаря по полу в поисках выпавшей из фонарика батарейки. Вот же она… Я вставила её, и тьму подземного бункера пронзил луч света. Я не вернусь сюда никогда. Нужно возвращаться домой, пока никому не взбрело в голову спуститься сюда и увидеть отставленные в сторону доски. Я бросила в угол на доски последний прощальный взгляд и дала себе слово, что больше никогда не приду сюда. Мне не было страшно, лишь некая досада за случившееся прожигала сознание, за то, что это произошло со мной.

Я вдруг вспомнила про Стаса, который наверняка, уже ждал меня. Надо идти домой, разведать обстановку и идти к нему, как мы и договаривались. Я вышла, тихо, выключив фонарь, на ощупь закрыла двери, а потом, удостоверившись, что никого нет, включила снова свет, убирая следы моего здесь пребывания.

Дома было тихо, как никогда. А машина Станислава стояла на своём коронном месте. Хорошо, в это время года никто уже не устраивал посиделок во дворе, потому как мокрые скамейки не прельщали даже самый отъявленных сплетниц двора. Даже коты попрятались по подвалам и подъездам. Хорошо. Я знала, что так оно и будет, иначе никогда бы не решилась пойти туда вновь. А сегодня накрапывал мелкий моросящий дождик, который смыл весь тот снег, что покрывал двор той самой ночью.

Я быстро перекусила, чтобы не отвлекаться потом, и вышла из квартиры, нажав на кнопку звонка жилища Стаса. Он открыл сразу, как ни странно, даже ни в домашней одежде, а в джинсах и сером свитере.

– Карина! Заходи, чего стоишь. Я не забыл о тебе, – он сделал жест, приглашая меня на кухню.

– Привет, – растерянно произнесла я.

Он закрыл двери и повернулся ко мне, а потом в шутку легко подтолкнул меня к своей кухне.

– Не стой в пороге, ну что за девчонка. Давай, давай! Сбежала вчера, даже номера не взяла.

– Мама вернулась, – откликнулась я.

– Так и понял, что пришла твоя чокнутая маманя. Чего застыла?

А я стояла на пороге, не понимая, что происходит. На столе стояли две пустые чашки с недопитым кофе, рядом стояла пепельница в виде пустой банки из-под икры, в которой лежали два окурка. А рядом так незаметно пристроилась пустая пачка от сигарет «Кент». И всё бы прошло незаметно, допустим, что он мог выпить подряд две чашки кофе, не помыв посуду. Но он ни разу не курил при мне. Да… при мне такие сигареты курил лишь один человек… Моё сердце бешено застучало, когда до меня дошло, кто мог здесь быть. Может я не права?