Джена Шоуолтер - Темнейшее прикосновение

«Ничего страшного не произойдет, — уверяла она. Или может быть ее взгляд сказал это. Детали были затуманены его желанием. — Вот увидишь».

Торин ей поверил.

Потому что хотел верить сильнее, чем сделать следующий вдох. Он ухватился за неё так крепко, подобно измученному жаждой человеку, который только что обнаружил последний стакан воды в мире, сожжённом дотла, и практически поставленный на колени, силой его физической реакции.

Ощущение после этого переполняли. Женская мягкость так близко к его мужской твердости. Цветочный аромат в его носу. Кончики ее шелковистых волос щекотали запястье. Ее теплота смешалась с его собственной. Ее дыхание пересеклось с его.

Я испытал непосредственную связь, незамедлительное наслаждение, и практически кончил в свои чертовы джинсы. От рукопожатия.

Она умерла от этого.

С ним никогда не имело значения, было прикосновение случайным или преднамеренным, жертва человек или животное, молодой или старый, мужчины или женщина… хороший или плохой; любое живое существо заболевало от контакта с ним. Даже бессмертные такие как он.

Разница в том, что бессмертные иногда выживали, становясь носителями болезни, которую получали от него, распространяя ее на других. Как у человека, у Мари даже не было шанса.

— Расскажи мне правду, — потребовала объект его одержимости. — Каждую деталь.

Он не знал ее имени или была она человеком либо бессмертным. Он только знал, что Мари заключила сделку с дьяволом ради ее спасения.

Эти две женщины были заключены в тюрьму здесь на многие века… где было это «здесь»… не из-за какого-то преступления, как мог понять Торин. Кроносу, владельцу тюрьмы, не нужна причина, чтобы разрушить чью-то жизнь.

Он, конечно, помог разрушить и жизнь Торина.

Он задолжал Торину, и Торин, будучи самим собой, принял решение не брать во внимание сомнительную репутацию мужчины и попросил женщину, которая не заболела бы от его прикосновения. Кронос же, будучи самим собой, так и не удосужился найти подходящую кандидатку и просто завербовал одну из своих заключенных… сладкую, невинную Мари.

— Кронос заключил с девушкой сделку, — сказал Торин.

— Я знаю это. — Его одержимость раздражённо фыркнула, как настоящий большой, страшный волк. — Мари была проклята перемещаться в твою спальню на один час каждый день в течение месяца, в надежде уговорить тебя прикоснуться к ней.

— Да, — прохрипел он. И в ответ Кронос пообещал освободить ее лучшую подругу… женщину, которая сейчас требовала от Торина ответов.

Не удивительно, что Кронос солгал.

По крайней мере ему пришел конец.

Торин хотел притащить ее задницу в больницу как только понял, что Мари заболела, но глупое проклятье связало ее с этой тюрьмой невидимыми цепями. Ей пришлось вернуться.

Не имея альтернатив, Торин ухватился за нее, путешествуя вместе с ней, когда она перемещалась из одного места в другое. Он позаботится о ней наилучшим способом каким мог.

Но даже лучшее от него недостаточно. Никогда не будет достаточно.

— Меня не волнуют причины, — сказала женщина. — Только результат. Что Мари сейчас делает?

Разлагается.

Не могу сказать это так просто… не могу. Тихо он снял перчатки и использовал руки как лопату, продолжая копать и бросать землю через плечо. Не первая импровизированная могила, которую он выкопал, но поклялся, что последняя. Больше никакой внезапной дружбы. Больше никаких надежд и меч о том, что никогда не произойдет. С меня хватит.

— Игнорируешь меня? — спросила она. — У тебя есть идеи как тебя спровоцировать?

Торин не прервал своего занятия. Он похоронит Мари. Выберется из этой адской дыры. Продолжит свою работу, которую бросил, когда пошел с девушкой. Поиск и спасение Камео и Виолы, пропавших несколько недель назад… друзья, которые нуждаются в нем на расстоянии.

— Я Киликаель, Красная Королева, и буду более чем счастлива подвесить тебя на крюк и вытащить все твои органы… через рот.

Болезнь продолжал молчать и не двигаться. Опять же впервые. Красная Королева. Это имя знакомо Торину. Из детской книги сказок, да, но там было что-то еще. Он слышал это… где? Воспоминание возникло в его голове.

Обветшалый бар на небесах. Да, конечно. Работая на Зевса, правителя греков, он за многими бессмертными там следил.

Напуганные мужчины и женщины произносили слова «Красная Королева» шёпотом, прикрывая рот дрожащими руками, вместе со словами «жестокая» и «безумная».

Он всегда любил применять свои способности против самого мерзкого и сильного из хищников, и такая примитивная реакция на предполагаемую Красную Королеву его заинтриговала.

Но когда Торин спросил сплетников, кто она такая и что может сделать, он тихо ушли.

Возможно эта заключенная та, о которой говорили, возможно нет. Вряд ли это имело большое значение. Он не станет биться с ней.

— Киликаель, — позвал он. — Язык сломаешь. Как на счет того чтобы я называл тебя Кили вместо этого?

— Эта честь выпадает исключительно моим друзьям. Попробуй на свой страх и риск.

— Спасибо. Непременно.

Послышалось ее тихое рычание.

— Ты можешь называть меня Ваше Величество. Я назову тебя Моя Следующая Жертва.

— Я предпочитаю Торин, Сексуальный или Ужасный. — Прозвища заставили его улыбнуться через боль. Возможно Скоротечная Проталгия [1] приступ резкой боли, внезапно возникающей в прямой кишке. — буквально означает боль в заднице.

— Почему Мари ушла тихо, Торин? — спросила Кили так, будто они обсуждали ничего более важного, чем меню завтрашнего ужина. (Запеканка из крыс).

Она знала о смерти Мари? Заставить его признаться было своего рода наказанием.

— Прежде чем ответишь, — добавила она, — ты должен знать, что я предпочла бы спасти врага, который говорит правду, чем друга, который лжет.

Неплохой девиз. Ложь и смерть исходят от него.

И на самом деле, если ситуация была обратной, он бы хотел того же: ответов. Но вновь, если ситуация была бы обратной, и она оказалась бы виновной в гибели одного из его друзей, он перевернул бы небо и землю, чтобы справедливость восторжествовала.

Но они в ловушке, поскольку сидели в этих клетках, созданных для самых сильных из бессмертных, и девушка ничего не могла сделать, кроме как изнемогать от ярости, беспомощности, пока чувства росли, становясь темнее и темнее, возможно даже сводя её с ума. Это жестокая судьба.

Это также было и оправданием.

Время надеть штанишки большого мальчика.

— Мари… умерла. Она мертва.

Тишина. Такая гнетущая тишина и с ней темнота, как если бы они каким-то образом попали в камеру сенсорной депривации [2] потерю, удаление от какого-то желаемого объекта или человека . Торин заговорил в отчаянной попытке притупить возрастающую скорбь, объясняя: