Джена Шоуолтер - Темнейшее прикосновение

— Ты же знаешь о сделке между Кроносом и Мари, и знаешь, что я Повелитель Преисподней. Один их четырнадцати воинов, ответственных за кражу ящика Пандоры и выпустивших из него демонов. В качестве наказания, нас прокляли тем, что поместили внутрь наших тел одного из демонов. Мне достался демон Болезни — худшее в мире ЗПКК. Заболевание передающиеся при контакте с кожей. Я заражаю людей. Вот что я делаю, и это не остановить. Мари дотронулась до меня, как я уже сказал. Мы коснулись друг друга. Но только это и требовалось. Она умерла. Она мертва, — повторил он глухо.

Снова молчание. Он стиснул челюсти, чтобы уберечь себя от признания о других Повелителях, заключивших в себе таких злодеев, как Насилие, Смерть и Боль.

Тысячи невинных умерли от их рук, и еще больше сожалели о мерзости их поступков. И, несмотря на это, ни один из его друзей не был таким несчастным как Болезнь. Они выбирали своих жертв. Торин нет.

Вот такой я долбаный подарок.

Кто захочет его? Бессмертный мужчина, ищущий кого-нибудь, чтобы полюбить… и убить.

Он даже не мог утешить себя воспоминаниями о прошлых возлюбленных. Когда он жил на небесах, заботился о своем военном долге и мало о чем-то еще, женщины не более чем второстепенны… пока его тело не требовало уделить внимания.

Каждый раз, когда он выбирал любовницу, им овладевали инстинкты воина, желание подчинять и доминировать брало верх, и его непреднамеренная грубость доводила женщин до слёз ещё до того, как они оставались без одежды. Что значит — они так и не успевали раздеться.

Возможно, он мог бы уговорить женщин продолжить, но его отвращение к себе было слишком велико. Он преуспел на поле боя, но не освоил технику секса?

Унизительно. Сейчас он бы обменял то малое, что осталось от его верности принципам на телесное прикосновение, в отчаянии заполучить то, что когда-то презирал, не в состоянии бороться с врагами гнусными способами, он бы однажды… хотя бы… полюбил.

— Торин, — позвала Кили, и несмотря на напряжение, пронизывающее её голос, Торин среагировал с тем же обжигающим голодом, что и раньше. — Ты же понимаешь, что убил невинную девушку?

Он уселся в яму, которую вырыл, надел перчатки и прислонился головой к раскрытым ладоням.

— Да. — Взгляд Торина метнулся к Мари. Она должно быть знала о его состоянии, но какая-то часть ее поверила, что он не причинит ей вреда.

И теперь взгляните на нее.

— Торин, — снова позвала Кили. — Ты понимаешь, что я накажу тебя за это преступление?

— Ты не можешь причинить мне больше боли, чем я испытываю сейчас.

— Не правда. Знаешь, я слышала о тебе и твоих друзьях.

И какое отношение это имеет к происходящему?

— Объясни, что ты собираешься делать и, возможно, я решу внести свой вклад в этот разговор. — В противном случае, самое время искать путь на волю.

— Возможно, ты и худшая в мире ЗПКК, — ответила она, — но я довожу до истерики сильнейших мира сего.

Интересно, но не приемлемо.

— Ты меня отчитываешь или набиваешься в друзья?

— Замолчи! — Болезнь отпрянул словно трус, каковым и являлся. — Уверена, ты слышал об Атлантиде, — с легкостью продолжила она. — Чего ты скорей всего не знаешь так это то, что именно я устроила так, чтобы море поглотило остров, просто потому, что немного рассердилась на их правителя.

Правда? Или преувеличение?

Во всяком случае… это волновало его с тем же пылом, что и ее голос. Наконец-то. Противник моей мечты.

— Ты, воин, заслужил больше чем мое раздражение. Здесь у меня был лишь один друг. Один единственный. Она… была… моей семьей. — Последовала пауза, Кили шмыгнула носом. — Не по крови, а кем-то гораздо большим. Когда-то я была существом полным ненависти, но она научила меня любви. А ты забрал ее у меня.

Ее боль врезалась в Торина.

— Торин, — позвала она, и он инстинктивно понял, что это последнее затишье перед надвигающейся ужасающей бурей.

— Да, Кили. — Если она попросит его сердце — жизнь за жизнь — он отдаст его ей.

Разразился шторм, раскрывая ее хваленый характер.

— Я убью тебя, — закричала она. — Забью до смерти. — Решетки ее клетки гремели с возрастающим пылом. — Ты испытаешь агонию, о существовании которой даже не представлял, с тобой я сделаю то, что сделала со многими другими. Я сниму твою кожу теркой для сыра и сделаю в блендере из твоих органов смузи. Я буду бить твой череп, пока мозг не просочиться сквозь глазницы.

— Я… не знаю как на это ответить.

— Не беспокойся. Скоро я вырежу твой язык и использую его вместо половой тряпки — тебе больше не придется отвечать — никогда!

Камень упал в его камеру… первый из лавины гнева и горя, придающие ей силы, украденные сотнями лет заключения.

Я потерпел поражение. Он лишил эту женщину лучшего и единственного друга, оставляя ни с чем, кроме боли и страданий.

История всей моей жизни.

Он хотел, чтобы следующий его поступок убил бы его, но знал, что только заставит его жалеть о том, что не умер. Любая рана, которую он получит, повредит его сопротивление демону и тем самым собственный иммунитет, что позволит Болезни подняться и заразить его.

По крайней мере ненадолго. И все же. Торин сделал так как представлял. Он впился когтями в свою грудь, вырвал сердце… и бросил его в камеру Кили.

Переводчики: Shottik, silvermoon

Редактор: natali1875

Кили не знала сколько прошло дней или недель, с тех пор, как воин предложил ей все еще бьющееся сердце в качестве ужасного подарка, который темная часть ее души действительно оценила.

Она знала лишь то, что последующее время он стонал в агонии и, если она правильно догадалась, выкашливал куски своих легких.

Болеет из-за собственного демона? Заслужено.

И хотя его страдания притупили острейшие края ее ярости, Кили все еще собиралась его убить. Я не забуду. Не забуду, не забуду, не забуду.

— Так будет правильно. Разве ты не согласен, Уилсон? — спросила она скалу, которая, казалось бы, наблюдала за каждым ее движением.

Он молчал, всегда молчал. Намеренное безразличие было его специальностью.

Кили не расстраивало такое отношение. Они никогда не ладили.

— Знаешь, я планировала освободить Мари. Мне лишь нужно было время. Еще несколько недель, фактически. — Или месяцев. Может лет. Время прекратило свое существование. Но Мари не волновалась о себе — она беспокоилась лишь о Кили.

Девушка знала о том, что Кили делала с собой день за днем. Ну, может «знала» не совсем верное слово. Она подозревала. И возненавидела мысль о том, что Кили больно.

Так что Мари, милая Мари, решила действовать, приняла суицидальное предложение Кроноса и купила свободу для Кили единственным возможным способом. Не смотря на протесты Кили.